Ведьмина ночь
Шрифт:
И…
И как-то спокойно стало.с
Мне ведь еще ведьмину ночь пережить. И врата запертые отыскать. Отворить. Сделать выбор, а какой — того не скажут, но почему-то никто из тех, которые до меня, его не сделали.
Я вздохнула.
И почти успокоившись, провалилась в сон.
Серая земля.
Серая-серая. Я даже не представляла, что может быть настолько концентрированный серый цвет. Серое небо. Серые следы, уходящие куда-то вдаль. И ощущение тоски, безнадежности, которое нахлынуло в этой вот серости. Даже дышать стало вдруг тяжело.
И стоит ли…
Погоди,
И главное, зачем?
Правда, кажется, впереди виднеется что-то, то ли тень, то ли фигура. И я к ней иду. Идти тяжело, воздух вязкий, как порой бывает во снах, когда пытаешься куда-то бежать. Здесь же каждый шаг дается с трудом. Но я все одно иду, потому что стоять на месте — это… неправильно.
Чем ближе, тем яснее.
Дуб.
Снова дуб. Тот самый? Он единственный кажется настоящим в этой вот сонной серости. И корни его, вбирая в себя окрестную пыль, все же не теряют красок. Напротив, чем выше, тем ярче становится он. А тяжелые листья так и вовсе кажутся неестественно-зелеными.
— Здравствуй, — я кланяюсь дубу. — Я… пришла. Если ты звал меня.
Источник тоже здесь.
Блестит в корнях.
— Не он, — этот голос тих, но я оборачиваюсь.
Женщина.
Высокая.
Выше меня и, пожалуй, Люта. Выше всех, кого я когда-либо видела. Я ей и до плеча не достану. А еще она бледна. И создана из всех оттенков серого. Почти белая кожа. Волосы цвета графита. Глаза вот разные. Левый — почти черный, а правый — почти белый. Чуть-чуть не хватает, чтобы и вправду черный и белый. Одежда старинная, я такую в музее видела.
Кланяюсь, ибо та, что стоит передо мной, не человек.
— Доброго… дня или ночи, простите, не знаю, как правильно.
Шаг.
Она движется сквозь этот странный мир и оказывается рядом со мной. Пальцы её, неуловимо пахнущие пылью, той, библиотечной, хранящей в себе тысячу и одну тайну, касаются моего подбородка. Я разгибаюсь. И запрокидываю голову, глядя в глаза…
Я уже догадываюсь, кто передо мной.
И мне страшно.
— Не стоит, — та, чье имя не спешат произносить лишний раз, качает головой. — Я вовсе не так зла, как говорят. Совсем не зла. Просто без смерти не бывает жизни. Но отчего-то все боятся меня, а мою сестру почитают.
Знаю.
Даже теперь ничего не изменилось.
И мне стыдно, сразу за всех.
— Забавные вы, люди… — она убирает руку. — Я уже и забывать стала. Чего ты хочешь?
— Я?!
Вернуться домой, как минимум. Живой. И в своем уме. А то ведь мало ли… старые боги, у них своеобразное чувство юмора.
— Ты оказала мне услугу.
Это она…
— Розалия? — озвучиваю догадку.
— Неслава, — поправляет меня богиня. — Я подарила ей имя. И силу. Она хорошо служила. И я позволила ей взять больше силы. Потом еще больше… и тогда она решила, что может сравняться со мной.
Серьезно?
Это… до чего самоуверенной быть надо.
— Ты понимаешь, — богиня отпустила меня и шагнула к дубу, чтобы нежно погладить кору его. По ней скользнули бледные искорки, которые вошли в ладонь. — Она держала
в своих руках многие жизни. И многие души, которые повинна была привести ко мне… видишь?Она повела рукой.
И я вдруг увидела, что по серой равнине бродят бледные тени.
— Потерялись… в прежние времена такого не случалось. А теперь вот… непорядок, — она покачала головой. — Самой собирать приходится. Хочешь, я одарю тебя силой?
— Спасибо. Меня уже одарили.
Кивает.
— Боишься?
— Боюсь, — призналась я. — Просто вы… людям тяжело рядом с богами.
— И это верно. Она отчего-то решила, что если может собирать души, то равна мне. Еще и в книгу мою заглянула. Я, как узнала, призвала её. Да не дозвалась. Спряталась Неслава. Сумела.
Светлый глаз богини потемнел. А темный — посветлел.
— Но теперь все, как должно. Так что, проси награду…
И смотрит этак, выжидающе.
А ведь и вправду можно попросить. Что? Жизнь долгую? Здоровье железное? Богатства несметные? Что еще человеку от богов надобно?
И понимаю, что ничего.
Такие подарки без подвоха не бывает. А потому я лучше сама.
— Не стоит, — я качаю головой. — Я… не знала о том, кто она. Да и вышло все по большей части случайно. Если б она к источнику не сунулась, жила бы себе дальше.
Взгляд мой к этому самому источнику устремляется. Крохотный он здесь совсем, ладошкой накрыть можно.
— Она… желала к другому богу уйти, — говорю, хотя ей, богине, все должно быть ведомо и без того. — К тому, что…
— Пришел на наши земли? — она чуть склоняет голову.
— Да. Но он её не принял. Точнее та вещь, которая… где-то там…
— Травит наш источник.
— Ваш?
— Мой. И сестры. Вода живая. Вода мертвая, — богиня опускается к корням дуба и зачерпывает той самой воды. Здесь она вновь же серая, только играет, когда становится почти белой, как левый глаз. А то вдруг темнеет, густеет, что деготь. — Мы не враждуем, как то придумали люди. Ни к чему оно. Вот и учинили когда-то… шутку.
Что я там говорила? Юмор у богов и правду специфический.
Шутка.
— И как понять, какая вода будет? — спрашиваю, глядя на эту игру черного и белого, точнее оттенков серого.
— Никак. Та, которая и вправду нужна, — отвечает богиня. А потом смотрит на меня. — Только болеет он. Давно уж… вылечи.
— Как?!
Я еще с древним князем не разобралась. И с суженой его. Теперь вон божественный источник добавился.
— Сила. Чужая. Травит. Мешает. Забери… отдай… куда-нибудь подальше. А то корни дуба от нее сохнут. Уйдет он. Уйдет и вода. И жизнь.
Как-то это прозвучало… предупреждающе, что ли?
— Почему… вы ведь знаете, что это. И где это. И… почему вы просто… вы же сильнее! И вообще богиня.
— В том и дело. Не место мне в вашем мире. Что руками людей сотворено, то только людям и менять, — произнесла она неожиданно ласково, будто с ребенком разговаривая. — Не бойся. Оно не злое.
Но и не доброе.
И еще я помню, что с Розалией случилось. И не хочу такой смерти… хотя, конечно, странно бояться смерти, стоя рядом с той, кто и есть смерть.