Ведьмина война. Бескрылая Матрона

– Неужели не завела себе знакомств в играх? Ты же немногим отстаешь по популярности в сети от Норы. С чего такие тревожные мысли?

– Серьезно? – фыркнула Блэклист. – Ты даже не представляешь, насколько виртуальные знакомства… виртуальны. Ты думаешь, я в играх постоянно пропадаю, потому что в детстве не наигралась или у меня там много сильных знакомств? Нет, просто это позволяет ощутить себя хоть в каком-то обществе. Где убивают только в шутку. Понарошку. Где нет твоей жизни. Твоего прошлого и твоих бед. Думаешь, я просто какая-то помешанная?

– Конечно, нет, – успокоил девушку Юн Джин. – В этом все дело? Ты боишься остаться одна.

– Угу, – она коротко кивнула и поспешно вытерла слезы руками. – Я ведь могла встать на социальный учет. Попробовать жить дальше сама. С этой болью… и пустотой в груди.

– Найти себе новую семью, – поправил таосец. – Тех, кто бы позаботился о тебе.

– Новых искусственных родителей. Принявших меня из сочувствия, – в голосе засквозило пренебрежение. – Но я тогда решила, что лучше буду служить в легионе. Среди себе подобных. Среди сверстников, переживших мою боль тем или иным образом, мне было как-то… спокойнее. Да и я хотела внести хоть какой-то вклад в то, чтобы больше никому не приходилось переживать то же, что и мне. Чтобы дети больше не теряли родителей по вине террористов. Чтобы хоть немного было не так больно…

– И игры помогали тебе заглушить эту боль. А также вера в то, что ты служишь на благое дело, – резюмировал парень.

– Я, конечно, нашла себе альтернативу в играх. Но моей настоящей семьей стали вы, – девушка позволила себе улыбку. – И я, действительно, смеялась, радовалась и улыбалась в нашей команде. Я даже забыла о своих бедах. Мы были, как семья. Все что-то потерявшие в прошлом. Знающие по себе, что такое потеря и боль. Нора, Орфа, братья. Сайрочка… Эх, но теперь нас всех разделили. И то немногое, что было мне важно, рассыпается на куски прямо передо мной. Я теряюсь, Юн Джин. Мне страшно все это терять. Снова.

– Не слишком ли это… экстремально для тебя? С самого начала вступление в легион было довольно странным путем для установки справедливости и поиска новых корней, – с сомнениями произнес Юн Джин. – Ведь на этом пути слишком много разрушений и смерти. Никто с самого начала и не гарантировал, что твои товарищи всегда будут с тобой. Да и много ли любви можно найти среди смерти? Даже тебе уже приходилось убивать людей. И все мы продаем свою волю в той или иной степени.

– Я знаю! Но каждая моя жертва так же могла кому-то навредить! Вам. Или другим детям, за которых мы, вроде как, сражаемся, – обессиленно вздохнула Блэклист. – Я ведь помню каждого убитого мной. На наших операциях я уже унесла жизни четверых. О трех из них я не жалею. Каждый из них угрожал моей новой семье. И тогда решения казались очевидными. Тот парень при захвате связного Инфениса после клуба. Лидер Инфениса в офисном здании, который чуть не прибил Сайру. И ведьмак на заводе Люцина.

Девушка прикусила губу. Она сжала в руках свою винтовку, оглядывая ее с легким пренебрежением.

– Только тот бугай-нэр в аэропорту не делал ничего опасного, – уже тише продолжила она. – Он всего лишь пытался привести в чувства подругу. И я до сих пор не уверена, что сделала тогда правильно.

Юн Джин вспомнил ночь первой встречи с ведьмаками в аэропорту на юге от Артаса. Остатки восточной ячейки Инфениса пытались тайно на территории легионов договориться о сотрудничестве с Ордо Триумом под покровительством людей из компании Афиниум. Ведьмаки оказались могучей фанатичной силой, не терпящей магию ни в каком проявлении. Очевидно, как раз тогда должна была состояться передача вируса, способного убить ген магии.

Но шестой отряд помешал планам повстанцев. И даже смог одолеть ведьмака. После чего восточный Инфенис был обречен. Несмотря на старания команды Сайры, одной из лидеров сопротивления удалось ускользнуть и позже все-таки установить контакт с Ордо Триумом.

На устранение этой оплошности шестой отряд потратил почти две недели. И это едва не стоило жизни не только Аллессандрии, но и сотням людей в Люцине. Остатки Инфениса в отчаянии отличились особой изобретательностью.

Юн Джин хорошо запомнил состояние уцелевшей девушки-лидера. Алику Верренти сгноила изнутри ощущение несправедливости, и жажда мести за погибшего в аэропорту друга.

Именно смерть этого человека больше всего беспокоила Чиорри.

– В таком случае, тебе просто надо было бы убить и эту девушку, – неожиданно добавил голос Пита.

Рыжий забрался в укрытие следом за таосцем и пристроился к стене у входа. Чиорри поспешно отлипла от приятеля и принялась приводить себя в порядок.

– И тогда ты не породила бы своим убийством еще больше гнева и отчаяния. За которое потом пришлось расплачиваться другим. В том числе, твоей боевой «семье», – легкомысленно произнес Змей. – Со злом всегда так. Не важно, какое зло ты причиняешь – оно может вернуться. Тебе или кому-то еще. И не важно, насколько «нечаянно» или необдуманно оно совершено. Если уж делаешь что-то такое, то делать надо наверняка.

– Как это сделала Алеа Абис с теми, кто попытался записаться в легион для шпионажа? – фыркнул Юн Джин. – Хотел бы я послушать твои рассуждения, если бы ты оказался на их месте.

– Ну, на самом деле, она все сделала правильно, – пожал плечами рыжий. – По крайней мере, ее не обвинишь в лицемерии. Да, она совершила зло. Но также она его пресекла. Зло ведь можно искоренить. Но только целиком. И в таких случаях нет места лицемерию и заморочкам морали.

Пит приблизился к поникшей снайперше и вгляделся в ее глаза. Девушка ответила решительно, хоть и не могла похвастаться жесткостью во взгляде. Что-то в образе псионика ее пугало.

– Это я хочу сказать тебе, Чиорри, – продолжил парень. – Если уж ты стала убийцей, то будь ей целиком и до конца. Не надо выбирать себе среди целей виновных и невиновных. Убивай всех, кого нужно. И не отпускай никого. Либо вообще не берись за оружие. Если страшно становиться злом, таким, как Алеа Абис, способным действительно изменить мир, то не вставай на этот путь совсем. Это тебе дружеский совет.

– Хороший совет для эталонного маньяка, – усмехнулся таосец в мыслях. – А как же душа? Справедливость? Мораль?

– Разве ты со мной не согласен? – так же мысленно ответил ему Пит. На лице парня расцвела противная улыбка. – Разве ты не отринул все человеческое, чтобы стать хорошим убийцей? Ты либо спаситель, моралист и пацифист. Либо бездушный убийца. Это и есть эталоны. Они несовместимы.

– Это не значит, что я желаю такой же судьбы своим друзьям, – помрачнел Юн Джин.

– А ты спрашивал, что желают сами твои друзья? – в лице Пита и ширине его улыбок порой проскальзывало что-то демоническое. – Я ведь тоже не одобряю то, что делает Алеа Абис. И мне не нравится путь убийцы. Но не я решаю, кто какой выбор сделает и кем захочет стать.

– Я поняла, – холодно ответила Чиорри. Девочка шмыгнула носом. – Я просто была не готова к тому, что однажды нас могут заставить убивать людей, с виду ни в чем невиновных. И от того тяжелее осознавать, что я не только не способна убивать всех, кого прикажут. Но и даже просто в мишень попасть не способна.

– То, что ты испытываешь – совершенно естественно, – попытался успокоить подругу Юн Джин. – Никому так просто не дано убить человека. Наш собственный страх перед смертью, за чужие жизни, чужое будущее, чужое счастье способен ограничить любого убийцу. Чтобы исполнить столь совершенный акт насилия требуется огромная смелость. И черствость души. Ибо только человек, забывший о сочувствии и сожалении, сможет убивать, не задумываясь. Человек очень ограниченный и не способный испытывать счастье. Так что твои сомнения и беспокойства совершенно логичны и естественны.