Ведьмы отряда Огненный Феникс

Ната замерла, проклиная свою глупость. Тяжело уперлась лбом в горячий живот мага. Нужные слова не шли.

— Я дура… Я не то хотела… Проклятье. Я… Да, я чувствую вину за тех, кто тебя мучил. Но не только… Я хочу…

— Вот как?

— Пoмолчи. Я хочу тебя. Мне нелегко это признать, но это так.

— Меня? Такого?!

Рэн за волосы рванул голову Наты к себе, одновременно подставляя лицо свету луны. Ната посмотрела, коснулась пальцем губ мага.

— Да.

— Тебе так нравятся шрамы?

— Мне нравишься ты.

Лицо Рэна в секунду из злого стало беспомощным и растерянным. Ната улыбнулась и захвaтила губами нежный сосок мага. Из горла Рэна вырвался громкий выдох. Ната повторила движение, наслаждаясь полученным звуком. Пальцы Рэна ещё глубе погрузились в кудри на голове Наты, но вместо того, чтобы оттолкнуть, лишь сжались сильнее. Ната провела рукой по выступающим рёбрам и второй рукой слегка задела правый сосок мага. Затем, не переcтавая ласкать грудь чародея пальцами, губами прочертила дорожку к его паху. Она то и дело прихватывала ртом нежную кожу, пока не зарылась носом в жёсткие кудрявые волосы.

Рэн тяжело дышал. От него пахло карамельным шампунем и лесной свежестью. Ната не переставала целовать кожу пленника, постeпенно смещаясь все ниже.

— Сними с меня наручники, — выдохнул маг.

— Не сейчас, — попросила Ната и осторожно поцеловала краешек расслабленной плоти.

Рэн хотел сказать еще что-то, но из горла вырвался неразборчивый всхлип.

— Я хочу так, — сказала Ната — она то и дело касалась губами тела Рэна, и плоть чародея рывками поднималась под её поцелуями. — Хочу, чтоб ты знал, — она поймала ртом уже затвердевшую головку и очертила её периметр языком, — что мне не важна твоя сила, — легонько втянула в себя верхушку члена и снова отпустила. — Даже без своей магии… — она повторила жест, но на сей раз насадилась глубже, до самого горла, и уткнулась носом в пушистый лобoк.

Отвыкшему от ласк тёмному этого оказалось достаточно. ефлеторно сжав пальцами затылок ведьмы, он выстрелил ей в гoрло солёной жидкостью. Ната выпустила плоть чародея на свободу и закончила:

— Даже без своей магии со мной ты в безопасности.

Она подтянулась выше и опустила лицо на грудь мага. Рэн всё ещё не убирал рук, продолжая перебирать пальцами мягкие кудри Наты.

— Тогда не уходи, — сказал чародей медленно, — не оставляй меня одного в темноте.

— Не уйду, — Ната выпутала из собственных волос пальцы эна и прижала к губам. Затем поднялась и, перевернувшись на спину, уложила Рэна к себе на грудь.

— Спи, — сказала она, — пока я здесь — они к тебе не войдут.

Глава 8. Сомнения

Ночь — время тайн. Время откровений. Время забвения. Когда первые лучи солнца защекотали висок Наты, она начала медленно покидать оковы сладкой дрёмы. Ей снилось море. Тёплое. Ласкающее нежными мазками песчаный пляж. Ладони перебирали горячий песок, россыпь тепла скользила между пальцев, утекая прочь. Когда рука машинально сжалась, пытаясь удержать неудержимое, и подушечки пальцев коснулись шелковистой кожи, Ната замерла. Разум стремительно осваивал реальность.

Голова мага лежала на её плече. Обладатель её старался не шевелиться, боясь неосторожным вдохом побеспокоить ведьму. Но вот незадача — тело не принадлежало Эйру. У тела были более острые плечи и неровные шрамы на шее. И запах его не казался тёплым и обволакивающим — скорее, он возбуждал и будил лёгкую дрожь.

Ната резко открыла глаза и посмотрела вниз. Рэн не спал. Ната могла поклясться, что он смотрит на неё сквозь закрытые веки. Рука мага лежала на груди ведьмы, легко упираясь в нее кончиками пальцев — будто эн не знал, хочет ли оттолкнуть или приласкать.

— Доброе утро, — произнесла Ната смущённо.

Маг улыбнулся.

Ната приготовила завтрак — всё те же заранее запаcенные вареники. Вообще, ведьма владела довольно богатым ассортиментом рецептов: сносно готовила яичницу и без особого труда могла поджарить мясо на костре. Однако ни яиц, ни мяса под рукой не наблюдалось.

На сей раз с едой Рэн справился почти самостоятельно.

Затем Ната принесла расчёску и с тоской посмотрела на длинные волосы мага, больше похожие на рыбацкую сеть.

— Может, хотя бы чуточку? Ну, например, до плеч.

— Пожалуйста — нет, — в мягком голосе тёмного звучала непривычная твёрдость.

Ната дважды провела расчёской по волосам мага и, утомившись, отложила её в сторону.

— Давай попробуем по — другому, — сазала она и, усевшись на скамью напротив, потянула Рэна за руки, разворачивая лицом к себе.

Ната вздохнула, размышляя, с чего начать.

— Я правильно поняла — ты можешь сделать из меня мага? Настоящего, без пыльцы, ломок и ранней старости?

— Ты про тех магов, которые заключают сделки с демонами и молятся им в полнолуние? — уточнил Рэн. — Нет, не могу. Найти изначального очень трудно. И далеко не с каждым он захочет говорить. Всё, что я могу — показать как. сможешь ли ты — зависит только от тебя. И как ты применишь эту силу — тоже только твой выбор.

— Вчера я смогла?

эн кивнул.

— Но потом, вечером, я пробовала снова и снова. У меня ничего не вышло.

— Значит, ты ничего не поняла, — эн равнодушно пожал плечами. — Быть одним из нас не так уж трудно. Надо только видеть и слышать.

Ната помолчала, бережно поглаживая изломанные пальцы.

— Скажи, — спросила она, — а Кейлин ты это предлагал?

Пальцы Рэна сжались в кулак, но он тут же глубоо вздохнул, успокаиваясь.

— Кейлин? Она даже не спрашивала. Но если бы она и спросила — то нет. Я не смог бы её научить. Магия… — он вздохнул, расслабляя тело, — она существует на грани разума и интуиции. Тот, кто властен над своими эмоциями — властен и над разумом. А значит, может освободить себя от того и другого. Магия доступна каждому — но не каждый может ею овладеть.

Он замолчал. Ната тоже не хотела говорить. Перед глазами её вставали сожжённые деревни. Сёстры, братья великих чародеев, убитые лишь потому, что в крови их текла магия.

Ната помотала головой, сосредотачиваясь на разговоре.

— И вчера, — сказала она задумчиво, — в парке… я была слишком возбуждена, глубоко в плену эмоций. Я старалась подчинить их разумом, но е могла.

— Ты испугалась, — сказал Рэн тихо, — я знал, что ты можешь отвергнуть мой подарок. Ведь он делает тебя такой же отступницей, как и я.