Ведомые

— Ты почти опоздала. Пыталась пропустить автобус, Дарлинг?

Меня так сильно накрывает волной облегчения, что приходится опереться о столешницу.

— Я по-старомодному люблю опаздывать, — отзываюсь я.

— Просто помни, — отвечает он, так и не выходя из спальни, — караван никого не ждет.

— Он ждал меня только что.

Я шагаю к спальне, но внезапно замираю на полпути. С секунду я тупо глазею на открывшуюся передо мной картину. Она столь шокирующая, что поворачиваюсь, чтобы проверить, нет ли скрытой камеры.

— Почему ты так на меня смотришь? — тянет слова Габриэль, не отрывая взгляда от телевизора.

— Просто проверяю, не оказалась ли я в альтернативной реальности.

— Ты как всегда забавная, Дарлинг.

Кто мог бы обвинить меня в подозрительности? Габриэль Скотт вылез из костюма и надел мягкую серую футболку с длинным рукавом и черные спортивные штаны. Это достаточно шокирующе, но, по крайней мере, я видела подобное и раньше. Тот факт, что он развалился в кровати, пережевывая какой-то десерт из миски, я нахожу изумительным.

— Ты глазеешь, — говорит он сухо, пока...

— Ты смотришь «Баффи»? — я почти пищу.

Он же закатывает глаза.

— Смирись.

— Я просто... — моя рука взлетает к груди. — Уверен, что меня не снимают на скрытую камеру?

С его уст срывается смешок.

— Ты не знаменита, так что нет. С другой стороны, я мог бы и засомневаться — может, ты здесь для розыгрыша.

Я так счастлива, что приходится сдерживать улыбку психопата, пока сбрасываю обувь и забираюсь на край кровати.

— Если бы я хотела тебя разыграть, то заменила бы все твои костюмы на костюмы из полиэстера.

В ответ на это его глаза, наконец, обращаются ко мне, а кожа бледнеет.

— Это было бы жестоко, Дарлинг.

— Прекрати так меня называть. — Я краду у него ложку.

— Это твоя фамилия.

— Ты уверен, что именно поэтому зовешь меня так? — спрашиваю подозрительно, пока Габриэль передвигает миску так, чтобы я не могла дотянуться.

— А почему ещё мне так делать?

Блеск в его глазах заставляет меня ответить на вопрос нараспев.

— Знаешь термин «нежность»? Говорящий о твоей бессмертной любофи ко мне.

Он морщит нос.

— Ты собираешься украсть у меня мой пудинг.

— Пудинг? Вот что ты ешь? — я тянусь за миской, но Габриэль более быстрый и ловкий, так что, в конце концов, я оказываюсь поверх его груди.

Мы оба замираем, в одной руке у меня ложка, вторая ладонь прижимается к его твердым кубикам пресса, тогда как одна его рука вытянута в сторону с миской, а вторая оказалась подо мной.

Его дыхание становится глубже и интенсивнее, пока Габриэль глазеет на меня. Мое внимание привлекают его губы, идеальной формы и слегка приоткрытые. Интересно, как он целуется? Начинает ли всё неспешно, слегка касаясь, пробуя на вкус? Или его можно отнести к тому типу, который берет всё и сразу, завладевая моим ртом?

Жар наводняет мое тело, бабочки трепещут в животе.

Веки Габриэля опускаются, а дыхание перехватывает.

По телевизору кто-то кричит имя Баффи. И этого достаточно, чтобы вытащить меня из тумана, в котором я оказалась, соприкоснувшись телом с Габриэлем.

— Ты пахнешь как яблочный пирог, — неосознанно шепчу я.

Его взгляд мечется от моих губ к глазам.

— Это крэмбл. Яблочный крамбл.

— Почему ты назвал его пудингом?

— Так мы, британцы, называем десерт. — Он всё ещё глазеет на мои губы. Десерт забыт.

Мой рот приоткрывается, от переживаемой похоти я слегка надуваю губы.

— Дай попробовать кусочек.

Шумно сглатывая, он медленно забирает ложку у меня из рук. Я не отвожу взгляда от его глаз, пока Габриэль зачерпывает кусочек крамбла.

Ложка слегка дрожит. Прохладный металл скользит по моей нижней губе, и горячий крамбл заполняет мой рот. Я едва сдерживаю стон, мои губы смыкаются вокруг ложки, пока он медленно вынимает ее у меня изо рта. Габриэль ворчит в ответ, издавая краткий беспомощный звук, который ему быстро удается заглушить.

— Пальчики оближешь, — говорю я, облизывая уголок губ.

Стена между нами возвращается на место, и Габриэль снова становится типичным самоуверенным парнем. Он осторожно отодвигает меня в сторону.

— Убирайся, — говорит он легкомысленно. — Ты мешаешь мне смотреть «Баффи».

Мне требуется момент, чтобы прийти в себя. Я убираю волосы с лица и плюхаюсь в кучу подушек напротив изголовья кровати.

— Не могу поверить, что ты смотришь это. И даже гордишься.

Его большое плечо приподнимается, когда парень пожимает плечами и снова поедает крамбл.

— Теперь ты живешь здесь, так что я не могу скрывать свои предпочтения в ТВ-шоу. А я не собираюсь отказываться от маленьких удовольствий.

— Имеешь в виду странную тягу к фантастике и поеданию десертов? — я испускаю смешок. — Попытайся сдерживаться, парень-вечеринка.

Он перебивает меня взглядом.

— В первые несколько лет существования «Килл-Джон» я трахался, напивался и посещал вечеринки по всему земному шару. Так что могу спокойно заявить, что устал от такой жизни, и она мне наскучила.

Мой разум спотыкается о слетевшее с его уст с хриплым акцентом слово «трахался». Габриэль употреблял это слово раньше, но во время нашего спора. Теперь же оно привлекает мое внимание. Так и хочется попросить его повторить, но вместо этого я прикусываю щеку изнутри.

— К чему такой взгляд? — спрашивает он, замечая мою борьбу с самой собой. — Я выучил многие твои взгляды. Но не этот.

— Выучил мои взгляды? Не думаю.

Габриэль толкает меня локтем.

— Ты покраснела.

— Черта с два.

Мои щеки горят.

От гула его наполненного весельем голоса у меня волоски на руках встают дыбом, а соски твердеют. Черт возьми. Ему нельзя вот так на меня воздействовать.

— Ребята понарассказывали мне небылиц, — выпаливаю я, мой здравый рассудок помутнел от его близости. — О тебе. Намекали, что ты не заинтересован во всем, что связано с сексом. Что ты не... эм... больше этим не занимаешься.