Ведун

Услышав вопрос, Бирюч встрепенулся:

— Сей же час распоряжусь!

И кинулся из кельи наружу.

Бурый взял чашку с ненужным теперь настоем, понюхал и вылил в ночной горшок.

— Ты прав, — сказал он. — Яд это. Только иной раз и от яда для здоровья польза бывает.

— Да ведаю я, — с досадой проговорил младший волох. — Откуда мне было знать, что ты — наш?

— А я не ваш, — усмехнулся Бурый. — Я — Волохов.

— Так и мы его!

Не понял Звенияр.

А вот Гудислав понял: прикрыл рот рукой.

Но Бурый и не собирался болтать лишнее.

Глава 35

Зима прошла, не задержавшись. Когда воды вскрылись, Дедко с Бурым из Нового города собрались уходить.

Ушли бы и раньше, но Дедко вдруг захворал. И болезнь у него была непонятная. Кто-то взялся силу из него тянуть. Кто-то, кому Дедко был не чужой. Дедко даже сначала на Бурого подумал, но понял: не он. Как не крепился Дедко, как не исхитрялся, а сила все равно уходила. Теперь помалу, но неостановимо. Словно вода из дырявой мисы. И не защититься. Будто в самой середке, там, куда никому, кроме самого ведуна доступа нет, дырочка образовалась.

Дедко за Кромку ходил, на помощь Госпожи уповая, и тоже напрасно.

Хорошо, были у Дедки Бурый и Морда. Не давали иссохнуть. Особливо Бурый. Сила ж в нем двойная. И та, что не от Госпожи, в дыру не уходила. Рассеивалась со временем, да. Но это как раз понятно. Для Дедки она — как брюква для волка. Живот набить можно, но толку чуть. И все же толк был. Очень вовремя волох Бурому ножик свой позаимствовал. Одно упование: вернется Дедко на заповеданную ему землю и закроется брешь.

Неожиданно трудным вышло прощание с Родой.

— Прикипела к тебе, — призналась воительница. — Хороший ты. Была б помоложе и не та, кто я есть, непременно замуж за тебя попросилась бы.

— А мне ты всем хороша, — возразил Бурый. — И мне… — подумал немного, добавить ли, что люба, но не стал. Вместо этого сказал: — Я ведь тоже тот, кто я есть. Ведун. Со мной ой как не просто.

— А я б рискнула, — Рода глянула прямо в глаза, нет, прямо в душу. И решилась, сказала: — Захочешь меня видеть, дай знать. Я приду.

— А если нет? — Бурый улыбнулся, показывая: не всерьез сказал.

— А не захочешь, так я сама прискачу, — Рода вернула улыбку. — Как наставник твой, оклемался?

— Дорогу выдержит.

— Вот уж не знала, что ведуны болеют.

— Мы и не болеем. Людскими хворями.

— Мож его на капище Волохово свозить?

— Лучше уж сразу добить, — усмехнулся Бурый. — Волохи ему рады не будут.

— А я думала: вы с ними дружите.

— С чего бы?

— Ну так у тебя и обереги их и ножик вот приметный.

— То я, а то Пастырь, — Бурый покачал головой. — Ничего. Дома на его недуг управу найдем. А ты… Ты и правда, коли будет случай, приезжай! Добрая это мысль.

И понял вдруг: правду сказал. Добрая мысль. Верная и нужная. «Приезжай!»

* * *

— Ну старый, и учудил, — Хозяйка сунула под мышку клюку и похромала к печи. Поболтала варево в котле деревянной длинной ложкой, принюхалась… — Не. Еще не впору.

Бурый привез сюда Дедку, потому как выхода иного не было. Дома Дедке стало еще хуже.

И правильно сделал. Если кто и может Дедке пособить, так это она. Мертвая ведьма-навия. Хранительница Дома. Та, что одной ногой в явном мире, а другой — в Нави.

И уже помогла. Уложила, согрела, запечатала. И теперь прикрывала. Верней, не она, а кот ее черный. Такой же как она, полузверь-полунежить. Лежал сейчас у Дедки на животе и не уходила сила. Когда Бурый глядел на них особым взором, то видел, что кот сей — огромен. Больше Дедки. Вровень с самим Бурым, когда тот выпускает того, кто внутри. Теперь этот незримый зверь обнимал Дедку со всех сторон, источая тот клубнистый серый туман, что скрывает изнутри Кромку.

— Не вижу я, кто к твоему пестуну присосался, — призналась ведьма Бурому. — Кабы был не ведуном, а простым, сказала б, что чур его доит. Но откель у ведуна пращуры, коли он из рода самой Госпожой вынут?

— Но ты ж его вылечишь? — с надеждой спросил Бурый, кивнув на булькающий котел.

— Так он не болен, — возразила мертвая ведьма. — Это не болезнь, малой. Это не пойми что. Хотя… — Ведьма подшкандыбала к Бурому вплотную: — Хотя пособить можно. Я его прикрыла. И впредь прикрою. Но не попросту.

— И чего ты хочешь? — насторожился Бурый.

— Сказала б, что тебя, — ведьма хихикнула, — но не скажу. Силы в тебе нынче много и сила эта мне чужая. Как бы не разорвала. Потому сыщешь ты мне добра молодца, молодого и дерзкого. Чтоб не забоялся меня, старую. Ряд?

— Ряд! — Тут же согласился Бурый и протянул ладонь.

— Не все это, погоди, — остановила ведьма. — Наставник твой должен сам на мою подмогу согласиться.

— И чего б ему не согласиться? — возразил Бурый. — Знал бы он, как по-другому уберечься, уже бы сделал.

— Сам, — твердо произнесла мертвая ведьма. — Потому что после моей подмоги сила его мало не втрое убудет. А это старому как ножом в брюхо.

— Ну так я его бужу? — спросил Бурый.

— Сначала молодец, потом помощь! — Ведьма подбоченилась.

— Не веришь мне? — возмутился Бурый.

— Почему ж, верю, — спокойно ответила ведьма. — Только не знаю, сколь тебе жить осталось. Мож и не успеешь исполнить.

Бурый напрягся:

— Что-то видишь?

— Наоборот, не вижу. Ни тебя, ни его, — она кивнула на Дедку.

— И что это значит, что потом будет?

— А то, что может и нет у вас будет того потом, — Ведьма подошла вплотную, потрепала Бурого по отросшей шевелюре. — А может и будет. Выходит, не сплелась еще ваша судьбинушка. Так что собирайся, дружок, и двигай за моим подароком.

— А с ним что?

— А за ним я присмотрю, — заверила мертвая ведьма. — Не тревожься. Мы с ним друзья давние. С тех пор, как его, молодого, глупого, ко мне врачевать привели. Для таких, как он, лучше меня лекаря нет.

Где искать того самого, молодого и дерзкого, Бурый знал.

— По здраву тебе, Сноп!

— О, ведун! А ты тут зачем? — Белобрысый наследник огнища за эти пару годков поздоровел, в плечах расширился, отрастил пристойную белесую бородку. Казист. Как есть добрый молодец.