Ведун

Бурый присел за стол. Да, простая еда, если без морока. Но его устраивало. А вот отвары Бурый пить не стал. Обошелся простой водичкой.

Дедко появился, когда Бурый уже успел убрать большую часть того, что наготовила ведьма.

Выглядел Дедко лучше, чем четыре дня назад. На плече у него расположился ведьмин черный котяра. Чародейский зверь, мертвый кот из Мертвого Дома, глянул на Бурого зеленым светящимся глазом и им же выразил неодобрение. Дедку кот жаловал, а Бурого только терпел.

— Решил побаловать колченогую, ученик?

— Ряд у нас, — ответил Бурый. — Я ей молодца доброго, она тебе — защиту от твоей беды.

— Не нужна мне такая защита, — проворчал Дедко. — Это ж как обе руки отдать. Сам разберусь. Тем паче кое-что уже уразумел.

— Что? — Бурый вскочил. — Ты понял, что враг?

— Не то, чтобы понял, но проведал, да. Это Госпожа.

— Госпожа? — изумился Бурый. — Да нет, не может быть! От нее же вся твоя сила!

— Ага, — подтвердил Дедко. — Потому и сделать я ничего не могу. Ее сила. Она дает, она и берет. В своем праве. А раз берет, значит надобно ей. Не стану я Госпоже противится.

Бурый его понимал. Да и бесполезно это: богине противиться. Выходит, когда Дедко говорил, что скоро придет его время уходить, он и это провидел? Забирает его Госпожа к себе? Эх! Не ко времени. Бурый чуял: ему бы еще года три хотя бы — с Дедкой побыть. И вообще…

Бурый вздохнул. Он тоже с Госпожой спорить не станет. Только и спросил:

— Когда уходим?

— Завтра поутру, — ответил Дедко. — Только тебя и ждал.

— Как скажешь. А этот, подарочек мой, тут оставим?

— Это как хозяйка наша решит.

— Тогда мне кое-что сделать надо, — сказал Бурый. — Чтоб слово сдержать.

— Что ты ему обещал, Младший? — обеспокоился Дедко.

— Пустяк. Оберег от Волоха. Быстро справлюсь.

— Токо выдь отсель, — сказал Дедко. — Тут Госпожи место. Навье.

А м верно.

Бурый прихватил суму и пошел наружу.

Воротился уже в сумерках. Мимоходом дернул за ухо рыкнувшего мишку, отряхнул штаны от налипших листьев, вошел в высокие двери и увидел всех четверых: Дедку, ведьму, кота и Снопа. Сидели за столом, будто друзья добрые. Парочками. Кот с Дедкой, Сноп с ведьмой. В огромной печи гудело пламя, духи прошлых вились теряющемся во тьме под потолком. Будь на то воля Бурого, он бы пожил здесь месяц-другой. Многие тайны были упрятаны здесь. Узнав их, изрядную силу заполучить можно. Вот только кто ж Бурому позволит? За просто так.

Сноп выглядел довольным. Жмурился точно как сидящий напротив кот, которого почесывал Дедко. Нивея тож довольна. Насосалась, порозовела, помолодела. Хотя как ты старую суку не расчесывай, щеночком она не станет. Любопытно, какой ее Сноп видит? Зримого Бурым морока более нет.

— Держи, — Бурый протянул Снопу оберег. — Ряд исполнен.

— Ага, — согласился Сноп, прибирая поделку.

На Бурого даже не глянул, на ведьму пялился.

— Твой-то исполнен, а мой? — спросила ведьма.

Бурый пожал плечами, кивнул на Дедку:

— Как он решит.

— Сочтетесь, — отозвался Дедко. — Вашего сроку не на один людской век хватит.

Это «вашего» Бурому не понравилось. Но промолчал. Непонятное происходит. И тут говорить не о чем. А вот быть начеку, да. Следует. И без устали проведывать, что ждет там, в будущем.

Он не знал, что беда придет не из будущего. Из прошлого.

Глава 37

Он явился пополудни третьего дня.

— Что-то серые мои тревожатся, — сказал Дедко. — И понять не могу, что за гость к нам? И не ворог, кажись, а может и ворог. Не разумею. — Глянул на Бурого растерянно-удивленно: — А человек ли? Чуешь его, Бурый?

Бурый покачал головой.

Но принялся обуваться. Гостя не чуял, а вот нехорошее, тревожное — да. Беда стояла за спиной, дышала холодком в спину.

Дедко тож зело встревожился. Сбирался как на истовую схватку. Мешочков всяких с зачарованными снадобьями набрал, уложил в суму с тщанием, в должном порядке. Сам перетянулся поясом со знаками серебряными, обережными. Прицепил на него оба ножа: на силу и на жизнь, а под шуйцу навесил суму с нужным припасом. Взявши посох, ведун поднес его к лицу, шепнул что-то Морде.

Та, видать, не порадовала: Дедко нахмурился.

— Лихо идет, — сказал он Бурому.

И на незаданный вслух вопрос только плечами пожал: не ведаю.

Ведун — и не ведает. Худо дело.

— Выйдем-ко во двор, — сказал Дедко. — Встретим лихо под солнышком.

Лихо, значит.

Бурый тронул нож для силы. Тот откликнулся неизменно: жаждой. И второй нож, Гудиславом дареный, что висел теперь на поясе справа, заместо ножа для жизни, спрятанного в сапог, тоже отозвался привычно: согрел пальцы.

А Дедко уже перешагнул порожок и пошел, не торопясь, ко входу.

— Серые мои тут, — сказал он, остановившись перед запертыми воротами. — Томно им. Жутко.

— А придут, если что? — спросил Бурый.

Дедко опять передернул плечами.

«Совсем нехорошо», — смекнул Бурый.

Волчий Пастырь за свою стаю не ведает.

— Ворота отвори, — велел Дедко.

Бурый вынул из прорезей дубовый брус-засов, поставил аккуратно, прислонив к ограде.

За воротами покуда никого. Ровный луг впереди до самого леса. Слева, в полусотне шагов — озерный берег. Тихий. Птичьего гомона по осеннему времени не слыхать. Улетели гуси-лебеди.

Бурый отступил от ворот и замер, глядя на идущую через выкошенный им седьмицу назад луг, через который шла неширокая, в полсажени тропа, разрезающая лесной подрост и уходящая полого вверх, в тень дубового бора. По тропе сей обыкновенно приходили гости к ведуну. Надо думать и этот, загадочный, такоже явится отсюда.

Дедко обозначил жестом: за мной встань.

Бурый послушно отступил, встал встал у ведуна за правым плечом. Втянул в себя окрестный мир, прислушался к нему…

И опять не почуял чужого. Зато Дедкины волки были здесь. Вся стая. Но чуялись непривычно. Опасливо. Как сказал Дедко? «Томно и жутко». Верно сказал. Но кого страшиться зверям Госпожи на земле своего ведуна?

Оказалось, было кого.

Бурой и сам вздрогнул, когда глянул ведовски на незваного гостя.

Вышел тот не из леса, как ждали. Сбоку зашел, справа вдоль ограды. И сразу во вратном створе оказался.

С виду — обычный человек. Одет достойно и дорого. Свита поверху зеленой парчой обшита. Такую и князь надеть не погнушается. На голове шапка бархатная, серебром шитая. Ликом немолод, суров, но не мерзок. Борода седая за пазуху спрятала. Власы из-под шапки, серыми крыльями — вдоль лица. Поверх шапки — серебряный узкий венец. А на нем, посередке, аккурат над переносицей, зеленый камешек.