Велик

— Мимо нас-то? — насупились его друзья. — Лягушка не проскачет! Колибри не пролетит!

— А где же тогда?.. — голова третьего стражника задралась к небу и принялась вращаться, словно он рассчитывал отыскать преступников среди звезд. — Неужто… улетели?

— Кто разрешил? — обиженно рявкнул старший, словно детсадовский хулиган, лишенный любимой игрушки. — Людям летать не дозволено! Нету такого закону, чтобы люди летали! По-твоему, мы за ними всю ночь гонялись, а они взяли и улетели? Где в этом справедливость, я спрашиваю, а?! Так что отставить ерунду нести, младший стражник Чомбо! А то так сейчас по уху съезжу!..

— Есть отставить нести ерунду, старший стражник Абрафо! — с готовностью согласился Чомбо, и рука его нервно дернулась к уху — то ли отдать честь, то ли так — на всякий случай.

— Не, а где они тогда на самом деле?.. — озадаченно поскреб в затылке рукояткой дубины телохранитель с надписью. — Через мрамор перелезли, что ли?

— Да бабуина лысого тут перелезешь, высоко вон как… — нахмурился его приятель.

— Бочки! — озарило Чомбо. — Они бочки подставляли!

— Так что ж они — перелезли, выходит?..

— А может, сверху лежат?!

— Вроде спрятались. Вроде, умные. Вроде, обхитрили всех, — недобро оскалился старший телохранитель и ударил по камню дубиной.

— Вы двое — обходите слева! Вы — справа! Мы сверху посмотрим! — воодушевленный, закомандовал с новым апломбом Абрафо. — Тащите бочки сюда!

Беглецы наверху замерли.

— Прыгаем с той стороны и бежим, — шепнул атлан.

— Но там люди!.. — растерянно пискнула Оламайд.

— И тут тоже, — загробным голосом напомнил маг. — За мной.

Но не успели отловленные бочки снова выстроиться в лестницу, а Анчар — подползти к дальнему краю верхней глыбы, как поддон скрипнул, приподнялся сантиметров на двадцать от земли, подался на пару метров вправо — и вдруг полетел в сторону моря.

— Ай!!!.. — взвизгнула матрона чуть не в голос и судорожно вцепилась в плечо Анчара. — Я высоты боюсь!!!

— Прыгаем!

— Нет!!!

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился волшебник. — Похоже, нас сейчас погрузят в трюм. Там отсидимся и выберемся, когда всё успокоится.

— Значит, прыгать не надо? — не веря в чудесное избавление, шепнула торговка.

— Нет. Но будь настороже, — пробормотал атлан и осторожно приподнял голову, силясь разглядеть, что происходит на берегу.

Как он и подумал, на пристани, окруженный факелами и командой корабля, стоял маг и пассами направлял полет их поддона.

Один.

«Интересный способ грузить тяжелые предметы», — машинально отметил Анчар. — «Хотя, похоже, заклинание не новое, а скорее, модифицированный «Тяжеловоз Хилла» — руководящий погрузкой стоит на месте, а не ходит рядом с перемещаемым объектом. Хотя модификация слишком энергоемкая вышла… беднягу от усталости шатает, а ему еще поддонов двадцать загрузить осталось… Интересно, если увеличить коэффициент Криббле, а квадрат…»

Оранжевый свет факелов погрузочной площадки неожиданно пропал, гора мрамора покачнулась, словно перекладываемая из одной великанской руки в другую, и стала быстро погружаться во мрак трюма, рассеять который одинокому масляному фонарю было не под силу.

— Лежи, не вставай, — коротко шепнул атлан и не увидел, а почувствовал, как Оламайд кивнула.

Поддон, завершив путь, аккуратно отыскал свободное место и опустился на настил.

Анчар уважительно хмыкнул: а маг на пристани — профессионал еще тот! Так точно посадить поддон вслепую! Если только у него тут не подвешено какое-нибудь отражающе-следящее заклинание… Да даже и если подвешено — это ведь надо…

В темноте послышались тихие мерные шаги.

Чародей испуганно прервал поток мыслей, затаил дыхание и прислушался.

Плеск воды за бортом… поскрипывание настила… слабый неровный гул голосов за переборками — наверное, команда… Шаги же…

Шагов слышно не было.

Показалось?

Или человек ушел?

Или…

Внезапно синеватый призрачный свет засиял над их головами, высвечивая лицо, полуприкрытое капюшоном плаща, и короткую седую бородку, топорщившуюся как кисть маляра.

— Пассажиры… — губы незнакомца скривились в улыбке, а в круге света появилась его рука.

Почуяв неладное, Анчар попытался перевернуться на бок, но, заливая всё вокруг, вдруг вспыхнула мертвенная синева — и воцарилась тьма.

Пояснения

[1] Всем известно, что укус тарантула заставляет человека плясать тарантеллу. Но лишь недавно натуралисты Белого Света обнаружили пауков, укус которых отправлял жертву на танцплощадку с менуэтом, контрдансом, гавотом и вальсом в репертуаре. Сперва ученые полагали, что открытие их имеет исключительно академическую ценность, пока — к их удивлению (и, конечно, радости) — при дворах не возник ажиотажный спрос на таких пауков. Нерадивые ученики (в девяноста процентах — мужчины, юноши и мальчики), не желающие или неспособные обучиться танцу, но стремящиеся на балу завести знакомства и приятно провести время — носили с собой серебряные коробочки с пауками и давали им себя кусать перед началом соответствующего танца. И теперь юные натуралисты (потому что старые натуралисты, пожилые и даже просто зрелые занимались теперь разведением и торговлей уже открытыми видами) искали по джунглям, пустыням и степям членистоногих, обучающих кадрили, мазурке, котильону и прочим новшествам придворного танцпола. А некоторые маги — пока всех возрастов — занялись искусственным выведением нужных пород, так как природа за придворной модой могла и не успеть.

[2] Исключительно редкий полуразумный вид дерева, произрастающий в Соире. Предположив, что люди рубят деревья для того, чтобы сделать из них бумагу, они трансформировали свои традиционные зеленые резные листья в белые, прямоугольные и бумажные. Самые старые деревья давали формат А4, моложе — А5, саженцы — маленькие желтоватые прямоугольнички с липким краем. Почему же тогда ученые назвали их полуразумными? Потому что полноценно соображающее дерево додумалось бы до того, что из их брата получают еще и стройматериалы, и сделало бы что-то со стволом и корой, а еще лучше — сразу росло, окружая себя стопками досок-сороковок, обложенных пачками бумаги.

[3] И теперь готового выпрыгнуть из ложи, собственноручно вытащить на арену обоих големов вместе с их творцом и снова собственноручно же поколотить всех троих.

[4] Хотя почему «будто»?

[5] Рядов задних.

[6] Пока своих.

[7] Мрамор, известный своим светло-кофейным цветом.

[8] Новое для него. Новым в абсолютном летосчислении оно было лет двадцать назад, что по стандарту узамбарских мазанок колебалось на грани между древностью и античностью.

[9] Хоть и в первом приближении. Километров на сто.

[10] Кивать неосторожно ему пока не дозволяло принятое вчера.

[11] Ужин как пища, отделенная от настоящего момента многими часами, позволял о себе думать без немедленных и необратимых последствий.

[12] И даже один новый котел среди них.

[13] За неимением поблизости ее создателя. В этом случае, если бы тот не успел далеко убежать, она нашла бы другое применение.

[14] Именно потому, что ныряльщики могли их достать.

[15] Местами переходящих в глубокое бурение, иногда балансируя на грани взрывных работ.