"Великая река". Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
– Через неделю сам треснет, - нахмурилась Сима. – Нечего там делать.
– Я этим же вечером его сломаю, - отозвался Хельг, задумчиво разглядывая ивняк. – И если тут ещё остались снежники, пусть прячутся подальше.
– А если провалишься? – неодобрительно покачал головой Онг. – Вода сейчас высоко стоит, ты не смотри, что её не видно…
– Не бывать тебе магом, Онг, - фыркнул Хельг. – И Речником тоже не бывать. Тут, у берега, всего-то по колено. А, ладно, делай что хочешь. Я пойду ломать лёд, как стемнеет, и посмотрим, долго ли он после этого пролежит.
– Я тоже пойду, - сказала Кесса,
На закате к безмолвной Реке подошли не только Хельг и Айвин – едва ли не все юнцы Фейра собрались у кромки льда с дубинами и кольями. Те, кто был слишком мал, с завистью следили за ними с причала Фирлисов, старшие стояли у пещер, и даже Сьютар вышел, повесив на шапку совиные перья. Лёд на Реке ломали каждую весну – иногда поодиночке, иногда толпой, редко у жителей Фейра хватало терпения дождаться, пока он уйдёт сам…
– Хаэ-э-эй! – крикнул Хельг, раскручивая в воздухе длинный шест. Все повернулись к нему и замерли в нетерпеливом ожидании.
– Река-Праматерь! Хаэ-эй! – с пронзительным воплем Хельг остановился и ударил что было сил по льду. С громким треском шест отскочил от синеватой «брони», отбив несколько осколков, лёд как будто остался нетронутым – но Кесса увидела, как из-под снеговых глыб на берегу плеснула вода.
– Река просыпается! – крикнула она, выбегая на лёд. – Снежники, пошли прочь!
Ледяная броня затрещала под ударами. Все колотили по ней, рассыпавшись вдоль берега. Кто-то даже прыгал и приплясывал, и старшие не одёргивали их – лёд, на котором стояли все юнцы, лежал на берегу, на песке и битом известняке, и потрескайся он хоть в крошево – никто не зачерпнул бы холодной воды.
– Хаэ-эй! – закричала Кесса и засмеялась, глядя на тонкие трещины, ползущие из-под ног. Все вопили так громко, как только могли, и не понять было, эхо повторяет их крики, или с соседних участков и с дальнего Левого Берега им отзываются другие жители.
– Хаэй! Лёд сломан! – крикнул Хельг и воткнул шест в истрескавшуюся корку. С грохотом, от которого у Кессы зазвенело в ушах, ледяная броня треснула и просела. Кесса, выронив колотушку, растянулась во весь рост в снеговой каше.
– Ай! – только и успела вскрикнуть она, когда за шиворот хлынула ледяная вода. «Берег! Тут же берег был! Откуда эта г-г-гадость?!» - только эти мысли и занимали Кессу, пока её вылавливали из снега и волокли к пещере. Позади во весь голос поминал Вайнега и прочих Богов Тьмы Хельг Айвин, начерпавший воды в сапоги.
– Река сыграла с нами шутку, - хмыкал он спустя пол-Акена, держа двумя руками здоровенную желудёвую чашку с отваром Мохнолиста. – Разлилась прямо подо льдом.
Кесса сосредоточенно размешивала в своей чашке затвердевший тополёвый мёд. В пещере было жарко, дверные завесы опустили и придавили к полу камнями, но Кесса слышала, как по ту сторону грохочет, лопаясь, лёд, как огромные обломки становятся на дыбы и крошат друг друга, выбрасывая мелкие осколки на берег и сваливая их в груды, и как ревёт разбуженная Река, вздымая тёмные волны. «Если выйти за дверь,» - думала Кесса, дуя на горячий отвар, - «увидишь их всех – и Речных Драконов, и Агва, и Фаллин-Ри, и много-много воды…»
Этой ночью она проснулась от собственного
кашля. Проснулись и все, кто спал наверху.– Ага, - сказала Кирин, пощупав лоб Кессы, поплотнее завернула её в одеяло и прислонила к стене. – Дальше спи сидя.
– Это подземная лихорадка? – громким шёпотом спросила Ота Скенесова. Кирин, нахмурившись, молча указала на лестницу.
– Да ну… - пробормотала Кесса. В горле клокотало, как в кипящем котле.
Ота вернулась быстро, и с ней был хмурый Сьютар. Кессу, всё так же завёрнутую в одеяло, снесли вниз, в пещерку, и она обрадовалась было прохладе, но вскоре там стало ещё жарче, чем было наверху. Ещё одна чаша мохнолистного отвара появилась перед Кессой, и он был горек – даже тополёвый мёд эту горечь не отбил.
– С утра натрём тебя сурчиным жиром, - вздохнул Сьютар, глядя, как Кесса пытается лечь – но тут же, захлёбываясь кашлем, садится. – Река-Праматерь! Не время сейчас для купания.
– Ничего страшного в ночном кашле нет, - буркнула разбуженная Амора. – Спи, Кесса. Хоть сидя, хоть стоя. Во сне Гелин к тебе не подступится.
– Колдунья тут нужна? – спросила, заглядывая в пещерку, Ота. – Эмма знает, как лечить подземную лихорадку!
– Только Эммы тут и не хватало! – нахмурился Сьютар. – Ступай наверх, Ота. Никто в Фейре не болеет подземной лихорадкой – и болеть, пока я тут старший, не будет!
Утром Кесса осталась сидеть в пещерке, от шеи до пояса натёртая пахучим жиром, с чашкой мохнолистного отвара. Еды ей не приносили, да есть и не хотелось. Внутри клокотало и бурлило. На соседнем ложе тоскливо вздыхала, время от времени заходясь в кашле, Сима. Кесса думала, не приведут ли чуть позже Хельга или ещё кого-нибудь, но остальные выстояли перед заразой.
К полудню жар спал, и в голове прояснилось. Шевелиться Кессе по-прежнему не хотелось, и она лежала с закрытыми глазами, лениво прислушиваясь к шорохам и голосам в соседней пещерке. Кладовая по ту сторону прохода была открыта, и двое ворошили сундуки, до поры припрятывая летнюю одежду и вычищенные подстилки и шкуры.
– Хаэй! – один из них постучал по крышке сундука. – Здесь ты смотрел?
– Да везде мы смотрели, - проворчал второй – по голосу Кесса узнала Каннура Скенеса. – Тут тряпья больше нет. Пойдём, нам ещё шары и паруса перетряхивать.
– Ты проснись и смотри, куда показывают, - рассердилась Кега Скенесова, одна из тёток Кессы. – К этому сундуку лет пять никто не притрагивался! Пыли-то, пыли, храни меня Река…
Захрустели петли и засовы, и Кесса услышала удивлённый возглас.
– Надо же! – что-то достали из сундука и встряхнули, Каннур чихнул. – Драная куртка. Чего только у отца ни припрятано…
– Она не драная, - буркнул Каннур, недовольный заминкой. – Тут какой-то бахромы понавешено. И чешуя пришита… а-а, да она вся как в чешуе. Ну-ка, дай сюда…
Послышалось пыхтение.
– Ишь ты, прочная, - протянул дядя Кессы, что-то припоминая. – Погоди, что-то твой отец рассказывал такое…
– Вот же память у тебя, - хмыкнула Кега, отряхивая куртку и вздымая клубы древней пыли. – Зачем она тут валяется? Хорошая кожа, давно бы перешили. Да и перешивать не надо. Она как раз по росту старшим девицам. Только отрезать эти лохмотья и проветрить её как следует.