Велики амбиции, да мала амуниция

– А теперь он ещё у вас квартирует? – спросил Романенко.

– Нет, сударь. Съехал! Постом и съехал. Уплатил долг, подарок мне дорогой на прощанье сделал за то, что я так к нему добра была и не прогоняла, и съехал… Шепнул, что жениться намеревается.

– А куда он переехал, не знаете?

– Нет, он не говорил… А что, он натворил что-то, да?

– Боюсь, что так, – вздохнул Немировский. – Мы подозреваем, что он ограбил человека…

– Батюшки святы! – хозяйка перекрестилась. – Вот, до чего человек дойти может…

– А как фамилия вашего бывшего квартиранта?

– Григорьев, Анатолий Антонович… Надо же, кто бы мог подумать… Такой молодой, интеллигентный!

– Василиса Егоровна, вы, если вдруг увидите его, сможете узнать?

– О, разумеется! У меня очень хорошая память на лица!

– Что ж, спасибо вам за помощь, – Немировский откланялся.

– Что будем делать, Николай Степаныч? – спросил Романенко, прежде чем сесть в сани. – Анатолиев Григорьевых, сдаётся мне, в Москве окажется немало… Фамилия-то распространённая!

– Не волнуйся, Василь Васильич, никуда он от нас не денется.

– Почему вы в этом так уверены?

– Потому что он уверен, что обвёл всех вокруг пальца, а, значит, убегать никуда не будет. Лишняя суета может только повредить теперь. Подождём. Взять его теперь лишь дело времени. А, впрочем… – Немировский вдруг улыбнулся. – Есть идея! Садись, Василь Васильич, дорогой расскажу.

Когда сани тронулись, Николай Степанович изложил Романено свой план:

– Теперь последние дни Святок. В Москве будут большие гуляния. На Девичьем поле, например. На санях кататься будут да просто гулять, скоморохов да балаганы смотреть. Не может быть, чтобы наш «друг», человек молодой и любящий быть на людях, показывать себя, остался бы сидеть дома. К тому же, если он не соврал и в самом деле имеет невесту. У нас есть несколько человек, способных опознать его: Рахманов, Калач, Фомка, Василиса Егоровна, Бланк… Нужно расставить людей в самых оживлённых местах, где может появиться убийца. Их не так много… Девичье поле, Воробьёвы горы и т.п. И чтобы с нашими людьми был кто-то, кто сможет опознать его. Конечно, в массе народа мы можем и упустить преступника, но попытаться всё-таки надо!

– Вы что же, Николай Степанович, хотите, чтобы мы взяли с собой Рахманова? Нет, увольте! Этот сукин сын ещё сбежит опять… Мне тогда только пулю в лоб пустить останется!

– Хорошо, ограничимся Калачом, Фомкой, Бланком и квартирной хозяйкой… Четырёх человек нам вполне хватит. Займись этим, Василь Васильич! Времени осталось в обрез. Послезавтра всё должно быть готово!

– Эких вы от меня акробаций-то требуете! – покачал головой Романенко. – Однако, чем чёрт не шутит… Цоп-топ по болоту, шёл поп на охоту… Добро, Николай Степанович, устроим охоту! Расставим людей на Воробьёвых, в Зоологическом, на Девичьем поле, на всех самых людных площадях… Я думаю, что приказчики из контор Бланка и его тестя тоже видели Григорьева. Можно привлечь и их?

– Непременно привлеки! – согласился Немировский.

– Николай Степанович, а что если он ряженым заделается?

– Не заделается. Этот фрукт любит своим поличьем блистать и прятать его под маской не станет. Красоту свою показывать будет.

– В таком случае я немедля возьмусь за дело, – решил Василь Васильич. – У меня после поимки Рахманова точно второе дыхание открылось… Чувствую, повезёт нам!

– Дай Бог, – улыбнулся Немировский.

Оставив Романенко готовить облаву, Николай Степанович поехал домой.

– Как Пётр Андреевич? – спросил он у вышедшей встречать его Кумариной.

– Лучше, – ответила Анна Степановна. – И что же у вас за работа такая! На дворе Святки. Все люди радуются, празднуют, а вы всё воров да убийц ловите: дома вас никого не застать…

– Аня, если бы мы их не ловили, то люди бы не могли так беззаботно радоваться и праздновать! – резонно заметил Немировский.

– Какое счастье, что ты хотя бы не занимаешься задержанием опасных преступников, – вздохнула Кумарина. – Ведь, вот, допустим, Василь Васильич ежечасно рискует собой… У меня сердце не на месте! И Петра Андреевича чуть не убили… Ты, должно быть, замёрз? На улице такой холод… Я пойду согрею тебе ужин…

– А где Соня?

– У её внука сегодня именины. Я её отпустила на вечер. Завтра вернётся. Переодевайся, КОлинька. Через десять минут всё будет готово, – Анна Степановна поцеловала брата в щёку и скрылась на кухне.

После посещения Мандрыги Кумарина чувствовала себя на удивление хорошо. С той поры её ещё ни разу не мучили приступы радикулита, и она вновь казалась себе молодой и лёгкой. Когда Анна Степановна узнала о ранении Вигеля, то настояла, чтобы Петра Андреевича перевезли на время в их с братом квартиру, чтобы она могла самолично следить за его здоровьем, и теперь почти не отходила от больного.

Сменив сюртук на халат, Немировский прошёл в комнату, отведённую Вигелю. Увидев его, Пётр Андреевич, лежавший в постели, приподнялся, но Николай Степанович знаком остановил его:

– Лежите, лежите. Вы не на службе. Как ваше самочувствие?

– Хорошо, – ответил Вигель. – В ближайшие же дни я перееду к себе. Я чувствую себя ужасно неловко оттого, что вы и особенно Анна Степановна так обо мне заботитесь. Ведь моя рана – сущий пустяк. Я бы прекрасно отлежался у себя… А Анна Степановна ходит за мной, как за умирающим…

Немировский улыбнулся:

– Ваши слова походят на неблагодарность…

– Что вы! Я благодарен вам и Анне Степановне по гроб жизни. Родной отец не стал бы обо мне так заботиться… Но мне, в самом деле, ужасно неловко…

– Ваша рана – не такой уж пустяк. Попади пуля чуть ниже, и мы бы с вами не разговаривали теперь. Да и теперь без должного ухода может начаться воспаление… Так что лежите, голубчик Пётр Андреевич.

– Но Анна Степановна…

– Пётр Андреевич, моя сестра – человек очень одинокий. Вас она полюбила, как сына. Не отказывайтесь от её заботы. Она ведь делает это от души. Вы её обидите, если так настоятельно будете стремиться уехать к себе.

– Но я не хотел бы стеснять вас…

– Не говорите глупостей. Вы никого здесь не стесняете. Кстати, мы с Василь Васильичем придумали способ изловить «белый бурнус», – сказал Немировский и поведал Вигелю всё узнанное и решённое за минувший день.

Пётр Андреевич вздохнул:

– Ну, вот, вы будете ловить убийцу, а я должен лежать здесь, хотя почти здоров…

– Полно вам огорчаться! – Николай Степанович похлопал Вигеля по руке. – На ваш век хватит и убийц, и воров… Успеет ещё надоесть! Благодаря вам, вот, Рахманова поймали…

– Да причём здесь я!

– Не преуменьшайте своей заслуги, Пётр Андреевич. Ваша лепта в это део весьма значительна. Вы же узнали его. Кстати, Василь Васильич шлёт вам поклон. На днях и сам заедет.

– Спасибо. Дай Бог, чтобы ему удалось теперь задержать убийцу Лавровича… Это самое главное!

– Самое главное, вы поправляйтесь! – ответил Немировский, щуря лучистые глаза.

***

– Эх, расступись, честной народ – задавлю! – и скорые железные сани слетали с деревянных к празднику установленных гор под крики и смех катающихся и гики катальщиков. Иногда сани переворачивались, и разряженные в пух и прах люди сваливались в сугробы, что только добавляло им веселья. Они швыряли друг в друга снегом, лепили снежки, играли в салки и горелки. Старики смотрели на молодёжь и вспоминали себя в юные годы, а молодёжь не задумывалась в эти часы о старости, о будущем, а, если и задумывалась, то рисовалось оно в исключительно радужных тонах… Да и что могло быть дурного в этом загадочном будущем? Русское государство богатело год от года, развивалась промышленность и искусство, укреплялось Право, расширялись свободы, продвигались вперёд науки… Жизнь била ключом, и, казалось, ничто не могло ключ этот заглушить…