Великие Дома Империи

— Именно, — кивнула Лариса.

И тут меня посетила свежая мысль.

— Получается, я буду платить с любых официальных заработков от одного до четырёх процентов. А если выйду из клана — тринадцать?

— Верно.

— Спасибо за помощь, госпожа Эдгарс.

— Обращайтесь, — улыбнулась девушка. — И, поверьте, Ганза ваши инвестиции защитит. Ничего, кроме банковских комиссий, вы платить не будете.

— Что радует, — ухмыльнулся я, поднимаясь со своего места.

Теперь мне понятна ещё одна причина, по которой все так рвутся в клан. Если ты нищеброд с зарплатой в сто рубликов, то навряд ли задумываешься об оптимизации налогов. Получаешь свои копейки, пьёшь чачу и не заморачиваешься. Выбился в люди, заработал свой первый капитал? Возникает естественный вопрос, хочешь ли ты платить Дому Эфы больше.

С другой стороны…

Бесплатный сыр только в мышеловке.

Казалось бы, что там один процент, если ты — нижняя ступень иерархии? Ни о чём. Но Эфа может призвать тебя в армию, если возникнет необходимость, взять твоих мехов, запретить сотрудничество с деловым партнёром, если он из другого клана.

Тринадцать процентов — плата за свободу.

Что касается меня, то надо бы выяснить, какой именно процент с меня снимут, и когда в этой реальности подаётся налоговая декларация. Вот этим вопросом и займётся Джан, мой официальный представитель.

Вернувшись домой, я первым делом наткнулся на големов, которые развешивали на террасе постиранное бельё. Действиями ушлёпков руководила Джан. Гог держал пластиковый тазик со шмотками, а Магог аккуратно присобачивал чьи-то джинсы прищепками к верёвке на колёсиках. Погода была ясная, и морфистка решила заняться наболевшим вопросом. Веселье разворачивалось на террасе второго этажа, из которой можно было попасть в гостиную. Я бы и не заметил ничего, но Мгелика восторженно завопила:

— Ухтышка! Големы отжигают!

Детвора ломанулась на террасу, чтобы посмотреть, как бездушные твари справляются с бельевыми верёвками. У Магога получалось не очень хорошо, джинсы дважды упали на пол, но он старался. Гог напоминал каменного истукана с острова Пасхи — его функция выглядела самой простой.

— Он уже три прищепки раскрошил, — сказала Джан, завидев меня. — Но процесс идёт. Думаю, они способны обучаться.

Сразу после этих слов очередная прищепка хрустнула в неумелых лапищах Магога. Впрочем, джинсы уже висели на верёвке, что вселяло уверенность в завтрашнем дне.

За обеденным столом было шумно — мы пригласили новых друзей Феди. Мгелика восхищалась Бродягой, Вася ей робко поддакивал, остальные перебрасывались дежурными фразами. Когда детвора разбежалась, я позвал Джан к себе в комнату и протянул спортивную сумку с деньгами.

— Что это? — девушка с удивлением посмотрела на сумку. — Намекаешь, что я жирная?

— Ты стройная и красивая, — заверил я. — Там ваша с Федей доля. За выполненный заказ.

— А сам Феде не хочешь передать?

Качаю головой:

— У меня тренировка горит. А ещё надо изучить мыслекарту. Скоро в Самарканд, и я хочу прикинуть, что там и как.

— Ладно, — Джан забрала подношение.

— Слушай, — я почесал подбородок. Привычка, оставшаяся с прошлых перерождений. — Не хочешь нанять повара? Или служанку какую-нибудь? Мы это можем себе позволить. А ты сосредоточишься на управлении делами Рода.

— Я подумаю, — проворковала турчанка, неожиданно шагнула вперёд и чмокнула меня в щёку. — Пока мы справляемся с Алисой, но идея неплохая. В доме моего отца было три повара, представляешь?

— Когда-нибудь и мы дорастём.

Обсудить клановое налогообложение я не успел.

Нас прервал мелодичный звонок.

— Это ещё что? — я нахмурился.

— Бродяга поставил новый звонок, — морфистка буквально восприняла вопрос. — Красиво, да?

Переливчатая трель повторилась.

— Бродяга, кто там? — поинтересовался я.

— Очень похоже на курьера, приносившего бандероль, — спокойно ответил домоморф.

Вздохнув, я пошёл открывать.

На пороге действительно стоял прыгун, который ранее доставлял мне клановую корреспонденцию. В руках одарённый держал конверт, запечатанный сургучом.

Я сразу почуял неладное.

Приняв конверт, поднялся к себе в комнату, сломал печать и достал отпечатанное на машинке письмо с размашистым автографом Барского. Мне надлежало погрузиться в сон не позднее полуночи и обсудить детали второго заказа.

Второго заказа, Карл!

Глава 26

Разговор с Барским принёс мне невыразимое удовольствие.

Ночью, пока Гог и Магог свозили книги из хранилища в холл, а Бродяга всё запоминал, я подключился с помощью Джан к сонному конструкту.

Ставки повысились.

Вторым клиентом был тип, работающий на посольство Небесного Края. Тип этот был никем — проходящим стажировку секретарём дипмиссии. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что наш герой — двойной агент. Шпионит под прикрытием для азиатов, но скармливает туда устаревшую и ненужную информацию. Зато все самые важные вещи по неизвестным каналам переправляет в Дом Волка, с которым у Трубецких в последние годы не заладились отношения.

Казалось бы, решение очевидно.

Сдай этого типа азиатам — они сами с ним и разделаются. Или попробуй перекупить. Или начни скармливать дезу, чтобы понаблюдать за реакцией конкурентов. Но Барский заверил меня, что в СБ работают не дураки, и все эти схемы уже просчитывались. Проблема в том, что личность агента неизвестна.

Как неизвестна?

А вот так.

В официальных документах значится стажёр по имени Е Тенгфей, но никто его никогда не видел, и даже ясновидящие разводят руками. Е Тенгфей не появлялся в посольстве, а если и появлялся, никто не мог его отследить. Поиск этого персонажа на исторической родине ни к чему хорошему не привёл — людей с похожими именами и фамилиями было пруд пруди. Крестьяне, доставщики еды, грузчики, полицейские, целители, торговцы на рынке, рабочие заводов… Кто угодно, только не сотрудники посольства в Фазисе.

— Стоп, — прервал я Барского. — Но вы же знаете, что он шпионит в пользу Небесного Края? И про Волков знаете?

— Не всё так просто, — вздохнул эсбэшник. — Мы подозреваем. Сейчас попробую объяснить. Есть некто, скрывающийся под личиной Е Тенгфея. Некто должен проживать на территории посольства, но его там нет. При попытке что-либо выяснить… нам отвечают, что господин Е находится в отпуске или уехал на родину. Раздобыть для ясновидящих предметы, которыми он пользовался, не удалось. Камеры на улицах, примыкающих к посольству, ничего вменяемого не показывают.