Великие Игры 3.0

Гарр из своей засады помогал другу, как мог, но его иллюзии мало заботили разгневанного нелюдя.

В помещение вбежали стражники, чтобы сразу же оглушенными упасть на пол. Одержимый бросился наутек, но бежать ему пришлось мимо Гарра. Вот тут уже завязалась яростная, но короткая схватка, в которой наш иллюзионист показал, что он не только не боевой маг, но еще и не рукопашник.

Однако сам факт того, что перед одержимым стоял настоящий талантливый маг обладающий определенным иммунитетом к волшебным атакам задержала беглеца секунд на пять. Этого как раз хватило Стуну, чтобы прийти в себя, шатаясь, добрести до душащего Гарра шамана и отоварить того по затылку.

А потом Гарр и местный слабенький менталист все оставшееся до нашего прихода время с переменным успехом занимались экзорцизмом.

Рина с присущей всем женщинам любознательностью тут же стала задавать уточняющие вопросы. Уже слегка охрипший бедняга Стун, покорно стал на них отвечать, но сигнал тревоги спас его от этой пытки.

Нелюди пошли на предрассветный штурм!

Глава 30

Глава 30. Кровавое начало кровавого штурма

Самое забавное в сложившейся ситуации то, что сильно всполошились из-за сигнала только мы. Местные жители вели себя довольно вальяжно, свято веря в ту инженерию, что поколениями охраняла их замок и отбивала у всех желание его штурмовать.

Оказавшись возле узкого, почти как бойница, окна, мы смогли рассмотреть фрагмент из всей картины штурма.

Научники успели-таки скопировать и растиражировать светочи (так здесь называют уже при мне изобретенные прожекторы — симбиоз физики и магии: ярко светящийся камень внутри металлического отражателя). Теперь благодаря ним мы видим, как сквозь «бутылочное горлышко» тоненькой струйкой в пространство перед городскими воротами проникают нелюди.

Их расчет прост. Защитники захотят обрушить завал на штурмующую армию, а не на единичных полностью закрытых щитами-амулетами воинов.

В одной руке каждый из воинов нес тот самый щит, а во второй (или на плече) у них трепыхалось крупное живое существо. И уже тут стало понятно, что нелюди абсолютно точно остаются нелюдями. Примерно у каждого третьего на плече лежал связанный человек.

— Пустят кровь и оставят связанными лежать, чтобы шаманам проще камлать было, — подтвердил мои опасения Бродяга, — а защиту видите? Почти такая же, как была у телохранителей верховного: магией не взять. А кое-кого и оружие не одолеет. Они, как раз, несут косуль и оленей — понимают, что в тех, кто тащит живых людей, мы и так стрелять не будем…

— Может, дадим им по ушам, наконец?! — едва ли не умоляюще спросил я у него. — Сколько можно хитрить и бегать?! Давай запустим сколько влезет, пока они кровь пускать не начали, завалим проход, накроемся такой же защитой и отведет душу?!

— Кто в деле?! — с огоньком в глазах отвернулся от окна Бродяга!

Воздержавшихся не нашлось!

Гарра, правда, насильно оставили в помещении, но накачали энергией по самое небалуйся и доверили ему осуществление прикрытия нашей операции.

Но он не согласился. Он готов был драться, кусаться и царапаться, орать, визжать и истерить, но не оставаться здесь, когда все его друзья будут там!

То, что в рукопашной и магической схватке от него не будет проку, в виде аргумента не принималось.

В итоге я попросил Стуна аккуратно, но хорошенько встряхнуть иллюзиониста, чтобы хотя бы немного вернуть его к реальности, а потом быстро оттащил его в сторону и поделился одним весьма спорным с моральной точки зрения планом…

Как же безбожно контрастно выглядела кровожадная улыбка на добродушном лице, когда Гарр с благодарностью принял мое предложение и с легкостью согласился прикрывать нас: «лучшими во всех мирах иллюзиями»!

Дальше дело было за Бродягой. Он снова велел нам готовиться, а сам начал наколдовывать на нас магофизическую защиту. Рина снова что-то плела. В этот раз что-то исконно бытовое. Стун же вооружался. Что-то находилось в его одежде и обуви, а что-то он заимствовал уже у местных стражников.

Я лишь пожал плечами и, от нечего делать, стал наблюдать за противником.

Оказалось, что они не станут ждать, когда мы окончим споры и сборы, а уже начали резать потихоньку пускать кровь и людям, и животным.

Увидев это, сразу дал знать остальным. Бродяга болезненно скривился и, буркнув что-то на подобие «и так сойдет», активировали портальный перенос.

Втроем мы неистовыми смерчами налетели на полосующих беззащитных жертв нелюдей. Рина шла за нами, оказывая помощь тем, кого мы отбили первым неожиданным наскоком.

Оказавшись в примерно равных условиях с зачарованными от магических и физических атак противниками, каждый из нашего трио мстителей действовал по-своему.

Бродяга действовал скучно и скупо, по принципу бронебойной стрелы и правилу буравчика. Просто либо бил мощным и максимально узконаправленным заклинанием, либо насылал на противника подленькое проклятие в виде вгрызающегося в защиту паразита, который питается защитной магией, и в то же время несет на себе собрата, только и ждущего своего шанса. Как только первый паразит делал хотя бы микроскопическую брешь в защите нелюдя, второй тут же проникал внутрь охранного кокона и начинал медленно, но верно, убивать свою жертву. И таких смертоносных парочек Бродяга повесил на всех. Не везде они выжили, не каждую защиту смогли взломать, но местами паразиты свое черное (а для нас — белое) дело сделали!

Я большей частью разоружал этих сволочей или же просто отвлекал на себя их внимание, отводя подальше от истекающих кровью жертв, чтобы к ним могла подобраться Рина.

Давно я не был так предельно собран и сконцентрирован. Вполне доверяя динамичному искусству Бродяги, я не списывал со счетов и неспешного коллективного мастерства местных шаманов. Эффективно бить противников у меня не получалось, зато можно было их валить и не давать вставать. Но при всем желании больше трех нелюдей одновременно на мостовой удерживать у меня не получалось. К тому же уже спустя пару минут я заметно устал и слегка замедлился. Благо паразиты, распространенные Бродягой, то и дело помогали мне избавиться то от одного, то от другого противника.

Эффектнее всех действовал Стун. Он напомнил мне кого-то из былинных русских богатырей, когда тот сломал о недругов сначала булаву, потом меч, за ним скамью, а под конец взял одного поганого и начал им остальных потчевать…

Вот и Стун не стал изобретать велосипед, свалил одного, взял за обе ноги и пошел дубасить им направо и налево. Так сказать, решил клин клином вышибать, крушить подобное подобным. Кстати, получалось. То тут, то там, раздавался тихий хрясь. Порой ломался противник, а порой и «орудие». Благо, и того и другого «добра» в округе хватало, так что надолго без дела наш великан не оставался.

Ах, да, совсем забыл сказать, что перед самым переносом он собрал в комнате все тяжелое и металлическое, до чего только смог дотянуться и первым же делом, разбросал это в ближайшие цели. Теперь оставшиеся в живых нелюди таскали на себе щиты-артефакты разом потяжелевшие на несколько килограмм, что со временем здорово их замедлило.

Собственно именно таких я в основном за земле и удерживал. Я и их амулеты, к которым прилипли все железяки. Что характерно, по умолчанию, мне почему-то представлялось, что амулеты — просто сильные магниты. Но вот здоровенный и тяжеленный серебряный канделябр, намертво приросший к хитрому щиту, внес коррективы в мои предположения.