Великий Дракон

Моя свита тоже осталась в Пекине — обслуживать Огги и его бабушку Валери.

— Делла, — сказала мне Валери, — ты не волнуйся. Макс без меня три года обходился. Не верь, что он такой чокнутый, потому что я в тюрьме сидела. Он родился порченым. А Огги нормальный. Миллионы баб идут на работу, оставляя детей нянькам. И ничего худого с детками не случается. Забудь ты эти средневековые бредни, что мать должна сиднем, при ребенке сидеть. У него есть кормилица, нянька, слуги. Есть бабка. Даже если тебя не будет неделю, все нормально. Ты вообще вспомни, как в те же Средние века аристократия своих детей растила. Там матери через одну в родах дохли. И кому это помешало человеком вырасти?

— Валери, я понимаю.

— Твоему сыну важней, чтоб ты наседкой не стала. И, Делла, насчет этого китайца…

— Валери, отстань.

— Да я понимаю, что он диссида, а ты принципиальная…

— При чем тут диссида?! Я расистка!

— Ай! — Валери отмахнулась. — Я расистка еще похлеще тебя. Но он же не быдло какое — император. Тут о расизме можно и забыть, не стыдно. Я бы на твоем месте не терялась.

— Ты когда-нибудь изменяла мужу?

— Конечно. Один раз. И тебе советую. Либо поймешь, что твой муж дерьмо, либо осознаешь, что жить без него не можешь, и он самый лучший. Просто изменять с умом надо. Надо брать как минимум ровню мужу. И такого парня, чтобы самой было приятно. Как по мне, китаец подходит.

— Я не замужем. Не считаешь же ты, что этот индейский брак…

— Я считаю, что тебе нужно окончательно отделаться от Макса в своей жизни. Поставить между ним и собой другой секс.

— И что скажет мой сын, если узнает, что у меня была интрижка с китайцем, как ты думаешь?

— Ха. Я не думаю, я знаю. Он же Берг, а Берги в этом плане все предсказуемые. Твой сын с удовольствием будет рассказывать друзьям, что у мамы в молодости случился роман с китайским императором. И кто знает, что бы вышло, но у обоих были обязательства…

Я не стала спорить — бесполезно. Валери в своей трезвой ипостаси почти идеальная свекровь, но иногда ее заносит. Кажется, она забывает, что Макс ее сын, а не зять. А жемчужный браслет на моем запястье будил ее воображение. Мне самой он понравился очень-очень, снимать не хотелось. Конечно, я проверила его на предмет жучков и прочей плесени, от китайцев всего ждать можно. Вместо жучка нашла микроскопическую надпись «Прекраснейшей из женщин, загадочной Офелии от Юджина», посмеялась и надела браслет обратно на руку. Август недобро косился на него, но помалкивал.

Стоило нам стартовать, как Август выкинул номер. Он принес из своей каюты бутылку ирландского виски, три стакана и уселся в кают-компании. Когда я увидела, что он залпом хлопнул граммов двести, то захотела спрятаться куда подальше. В принципе, Август не пьет. Его норма — два-три глотка неважно чего, от шампанского до медицинского спирта, эффект одинаковый: Август косеет, оценивает себя как неадекватного и срочно удаляется из общества. Он больше всего боится, что алкоголь возьмет верх, и тогда его стокилограммовая туша радостно поскачет куролесить, спрятав мозги под подушку — чтобы не пострадали от интоксикации, наверное.

Но один-два раза в год Август выпивает много. Сколько — зависит от фактического наличия спиртного. Сколько дадут, столько и выпьет. Как правило, в состоянии глубокого опьянения Август не чудит, он даже не разговаривает — сидит где-нибудь в углу и улыбается. Не забывая вовремя открыть рот, чтобы загрузить в него очередную порцию. Но дважды случались и неприятности. О первом случае Август не распространялся, сказал лишь, что дело кончилось полицией и хирургом, а второй раз он притащил домой женщину, в которой наутро разочаровался. Все бы ничего, только она не разочаровалась в нем. В общем, она — как и многие его пассии — решила, что ее счастью мешаю я, и, конечно, постаралась убрать с дороги. В прямом смысле, то есть наехала на меня машиной.

На борту не было никаких стремных женщин, это радовало. Но пугало, что полиции и хирурга тоже нет.

На всякий случай я высидела в каюте полчаса, дожидаясь, пока Август наберется и огрузнеет. Когда я выглянула, за столом их было уже двое — к Августу присоединился Вэнь, а бутылок стало три. Я поняла, что терять мне нечего, и лучше помочь Августу поскорей напиться, чем бегать от него по кораблю, объясняя, что не хотела я ему мешать завести собственное счастье, просто счастье надо брать без гнилого бочка.

— О, — сказал Август, завидя меня. — Я нарочно взял три стакана. И ящик виски.

Я только глаза закатила.

— Август, нам предстоит работать.

— Чушь. Работы для нас там нет. И вообще нам торопиться некуда. Взятки я давать не хочу, значит, нас даже с приказом продержат сутки в карантине. Слушай, что ты в нем нашла?

Август пялился на мой браслет.

— Красивый. Я люблю жемчуг.

— Да не браслет. Китаец. Ты никогда не любила принцев.

— Юджин не принц, — нашлась я, — он император.

— Ах, он уже «Юджин», — гадко засмеялся Вэнь.

Я пнула его под столом в колено. А чего ему сделается, оно все равно железное.

— А это важно? — изумился Август. — А если я завтра открою Кларион и провозглашу себя императором галактики, ты меня полюбишь? Я могу.

Язык у меня просто чесался. Но спросила я совсем другое. Вежливое.

— Как же Анна, Август? Она расстроилась бы, если бы слышала тебя.

— Да пусть. Дел, неужели ты думаешь, я хоть минуту любил ее?

— Но ты с ней живешь.

— И что? — Август показал на свой стакан, отчертил ногтем линию: — Вот столько. Столько виски. Повторить. Закрыть глаза и включить фантазию. Получается.

— Ты так сопьешься. Печень свою пожалей.

— Моя печень не нужна даже мне.

— Начинается. Август, никто не виноват, что ты живешь с нелюбимой. Сам так решил. Никто тебя не заставлял.

— Ну как это не заставлял…

— Хочешь сказать, тебя есть чем шантажировать?

— Конечно. Любого человека можно шантажировать. Нет таких людей, которые вовсе ничего не боятся. Кто-то боится разоблачения, кто-то — потери.

— Август, так зачем ты им нужен? Кларион?

Он помотал головой и крепко выпил.

— Мы на глазок прикинули схему, — осторожно сказала я. — Земля, Кларион, Дивайн, Саттанг, Сайгон. Золотой Мехико, Тору-2. Что общего?

— Люди, — Август пожал плечами. — Всегда — люди. Знаешь, как меня это бесит? Я историк. Всегда одно и то же. Тамплиеры, масоны, иезуиты, иллюминаты, сионские мудрецы… Одно и то же. Они по-разному формулируют, но цель одна: персональное спасение от смерти. От личного исчезновения. Их жизнь примитивна, они никому не нужны. И чем мельче и ничтожней человек, тем сильнее он боится умереть. Колдовство, душу дьяволу продать… зачем? Глоток эликсира бессмертия. И тебе уже не страшен этот мир. А мир так устроен, что если ты не боишься, то боятся тебя. Ты получаешь власть. Вот и все. Бессмертие для всех адептов?! Сказки для бедных. Никто из тех, кто получит сокровище, не захочет делиться. Нет никакого флота Чужих, который вот-вот прилетит и одарит верных, а неверных вобьет в рабство. Идиоты. Я же все внешние каналы перекрыл намертво еще когда. Как только добрался. Сколько проживет Федор Добров — столько у нас граница на замке. А надоест Федору жить, поставим другого. Нету никакой угрозы. Не-ту.