Великий и Ужасный – 6
Шрифт:
– Мы подготовимся со своей стороны, – сделал успокаивающий жест Василий Иоаннович. И повернулся к Вяземскому: – Верно ведь, ваша светлость? Мы хорошо подготовимся… А ты, Бабай, и твоя команда – подготовьтесь к операции. Не скажу, что от вас зависит судьба Государства Российского, но конец войны это может приблизить очень, очень сильно. Ты ведь понимаешь – перед тем, как ты сделаешь то, что обещал Государю, мы должны максимально использовать наше преимущество в обычных вооружениях… И закрытие Хтони отвечает этому запросу в самой полной мере, хотя лично я и не одобряю такое решение. Как магу, мне претит уменьшение магии в мире, говорю откровенно… Но в этой стране решение принимает один человек, и мы все прекрасно знаем, кто это и как его зовут. Потому – Слово и дело Государево,
Примерно на этом моменте я понял, на кой хрен ко мне в лесной лагерь в такой-то глуши заехали целый командующий группой армий и один из наследников престола. Геополитика творилась прямо на моих глазах! Мне бы поплохело от ответственности и эпичности момента. Наверняка я бы даже сомлел, не будь я уруком.
Но я как раз таки был этим самым гребаным черным уруком, а потому выдал:
– Ну, раз все понятно – погнали жрать шаурму? Там Бахар мутит, в моем старом фургоне! А-а-агонь, а не шаурма, скажу я вам! С пер-р-рчиком! – И облизнулся.
Кажется, первым фейспалм изобразил Вяземский, за ним – Ермолов. А светлая магичка Селезнева, которая все это время отмалчивалась – та сложила руки в умоляющем жесте и пропищала:
– А я, кажется, скушала бы сейчас целого слона! Все это так волнительно, так волнительно, что я сильно проголодалась. Пойдемте, пойдемте скорее кушать!
Алиса Селезнева впитала огромную двойную шаурму с бараниной минуты за три и запила двойным же американо, и на ее худенькой фигурочке это никак не отразилось. Мне казалось – у нее живот должен был раздуться до размеров бочонка, ан нет! Ведьма как есть!
– Ну, ты чьих будешь, боярин? – спросила она, аккуратно утершись салфеточкой. – Я вот – изначально Алиса Владимировна Куприянчикова, тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения. Судмедэксперт по профессии, в смысле – до пенсии была, жила в Беларуси, в Гомеле… Под Гомелем. Меня молнией убило, когда я в Ленинскую библиотеку шла по мосту через Сож, из Якубовки – в город, книжки относить. Представь себе! «Чьерт побьери!» – и я в теле маленькой девочки, которая только что прошла инициацию первого порядка и при этом совсем сошла с ума, бедненькая… Потеряла рассудок, получается, а я на место этого рассудка и явилась. Свято место пусто не бывает! Открыла я вот эти самые глазки, огляделась, а на дворе – другой мир и другое время, на десять лет раньше, чем то, откуда я вывалилась! А не на дворе – психбольница. Ну, и мое появление у девочки в прелестной головушке мозгоправы восприняли вполне адекватно, с пониманием. Мол – бывает, попадают. Главное – не рыпайся и пользу приноси. А когда я спустя полгода второй раз инициировалась – пристроили в МИИ в Александровской слободе. Так и работаю там. Я тут уже четыре года, а ты?
– А я – около двух лет, – ну а что мне оставалось еще делать, кроме как признаваться? – Бабаев моя фамилия… Образование высшее, род занятий до попадания – организация мероприятий и вообще всякий мелкий бизнес. Я помоложе вас буду, раза в два с половиной… Но Кира Булычева люблю, уважаю, и ваш выбор имени всячески одобряю. И внешность соответствующая!
Магичка в отражении стекла фургона оглядела себя с ног до головы и кивнула:
– Это просто праздник какой-то, если честно! Ее тоже Алиса звали, а фамилия – Уткина. Я сменила для благозвучия, это не возбраняется… Тем более – я вроде как не только из другого мира гостья, но и из будущего – тоже. Девочку, конечно, жалко, но я второй шанс упускать не собираюсь! – Алиса… Владимировна покружилась на месте, и юбка ее белого платья покружилась тоже. – Нравится?
Так вообще говорят – «юбка платья»? Об этом я подумал, но сказал совсем другое:
– Мне брюнетки нравятся. Точнее – одна брюнетка. – А то мало ли эта самая брюнетка сквозь прицел подаренного «Гаусса» сейчас наблюдает, да и вообще – пятьдесят пятый год рождения – это слишком!
– Знаю я эту твою брюнетку! – рассмеялась Алиса. – И полностью одобряю. Ты лучше вот что скажи: кого из наших встречал?
– Ну – Тиля Бернеса, – начал загибать пальцы я. – Ну, Севу
Потанина, еще этого – Помаза-Удовинского… И вот, надеюсь, Левушку Попугина в Инферно найдем и вытащим прежде, чем все там медным тазом накроется. Или он нас вытащит!– Это Грифона, что ли? Так ты в курсе? Ох как хорошо! Я ведь скажу по секрету – я за ним и прибыла! – захлопала в ладоши бабушка-девочка. – Это сильно упрощает ситуацию. И Тиля я знаю, он хороший! И песни душевные…
– В поликлинику для опытов я Попугая не отдам! – рубанул ладонью воздух я. – Я Слоненку и Удаву обещал! Никаких МИИ и никаких Александровских слобод!
– Что, прости?.. – Глаза Алисы стали широкими-широкими, как два блюдца. – Есть и другие, такие, как Грифон?
– Два, – пояснил я. – Даже три. Они коллективно попали, вчетвером, в результате научного эксперимента. Понимаешь ли, смотрели мультики в лаборатории – и вот вам, пожалуйста! А больше я вам ничего не скажу. Вдруг вы не Алиса Селезнева, а американский шпион?
– Ну, как знаешь… Но в Хтонь мы пойдем вместе, так что доверять друг другу придется, – обиделась она. – Бывай, Бабай. Приятно кого-то из земляков встретить, хоть ты и балбес.
– Бывай, Алиса Владимировна, – сказал я, провожая взглядом силуэт девочки-девушки-бабушки в белом платьице, которая самым натуральным образом светилась в ночной темноте.
Бывают же такие выверты! Алиса, понимаешь, Селезнева, судмедэксперт из Гомеля и светлая магичка… Чтоб меня! Рядом с ней из тьмы вдруг соткался еще один силуэт – в черном кожаном плаще. Дядя Клава, кто ж еще! Что-то он там стал ей нашептывать на ушко, оглядываясь на меня. Наверное – всякие гадости. Но мне на это было, если честно, наплевать.
Бахара я выгнал спать уже давно, так что теперь сидел в свете электрических желтых фонариков под навесом фургона, пил кофе и ждал Эсси. Эльфийка пришла за полночь – уставшая, но как всегда красивая. Во взгляде ее читалось явное удовлетворение:
– Кто сегодня молодец? Я молодец! Давай делай мне ореховый раф и пеки вафли с малиновым джемом… Я знаю – у тебя есть вафельница! – Девушка уселась на раскладное кресло рядом со мной, стянула с себя ботинки и закинула ноги в камуфляжных штанах на стол, с наслаждением расслабившись. – Из семи тысяч – пять с половиной теперь спят, как медведи зимой, завтра к обеду будут готовы снова маршировать с этими вашими дурацкими алебардами. Но полторы тысячи – извини, тут потребуется дополнительная терапия. Там гоблины в основном и снага, которые помоложе. Мелковаты! Суккубы из них энергии откачали прилично, так что денька три примерно понадобится.
– Дай-ка я тебя поцелую! – просиял я. – Ты ж мое солнце!
– Не-а, иди вафли делай, я голодная как… Как большой черный урук! – Она закинула руки за голову и закрыла глаза. – Кстати! Кто-то обещал мне песню про солнышко лесное и до сих пор не спел, так что давай мурлычь под нос, когда будешь готовить. Я послушаю – а потом нормально тебе ее спою, после того как все в лагере проснутся от твоих воплей…
– Но у нас тут высочество…
– Тогда точно – пой!
Ну, что делать? Сказано – сделано. Когда самая прекрасная в мире Лесная Владычица, которая только что едва ли не половине Орды вернула боеспособность, просит кофе, вафли и спеть – великий и ужасный черный урук повязывает передник, открывает сначала вафельницу, потом свой хлебальник и гроулом выдает:
– Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены!..
После первой строчки над лесом вспорхнули с жуткими заполошными криками стаи ворон и завыли волки. После второй – из каждой второй палатки лагеря заорали матом.
Глава 4. Сводный отряд
Пять – это много или мало для экспедиции по уничтожению Инферно? Дай им волю – они бы все с нами выперлись, всей ордой и бригадой, и еще танковую дивизию в качестве поддержки Вяземский сверху бы нахлобучил. Но ломиться со всей дури в силах тяжких – мне это казалось глупостью. А ну как всю Паннонию раздраконит так же, как проклятый старый дом? Это ж потери будут – фатальные!