Великий князь Николай Николаевич

Этотъ благородный поступокъ Верховнаго Главнокомандующаго всми русскими арміями, внутренне сознавшаго спою вспыльчивость и тягостное положеніе офицера, при немъ лично состоявшаго, ударилъ всхъ по нервамъ. Провинившійся офицеръ вскочилъ, густо покраснлъ и слезы градомъ полились изъ его глазъ. Овладвъ собою, онъ взялъ сигару ч тутъ же, если не ошибаюсь, закурилъ ее...

Вс облегченно вздохнули и внутренне прониклись большимъ уваженіемъ къ благородству характера Великаго Князя. — Но думаю, что 'больше всхъ былъ доволенъ самъ Верховный своею побдою надъ собою.

Впрочемъ это былъ единственный случай проявленія его несдержанности за все 13-тимсячное пребываніе Великаго Князя во глав Русскихъ армій.

Фактъ этотъ пусть да послужитъ лучшимъ доказательствомъ его необычайной чуткости и умнія работать надъ собого...

Жизнь въ Ставк отличалась необыкновенной размренностью и регулярностью. — Для моихъ сотрудниковъ день начинался очень рано. Къ 9-ти часамъ утра вс донесенія, поступившія за ночь, должны были быть разобраны и нанесены на соотвтствующія карты. — Во время этой работы приходилъ въ свое управленіе я для ознакомленія съ тми донесеніями, которыя, не представляя срочнаго характера, не были мн доложены ночью дежурнымъ штабъ-офицеровъ. — Затмъ къ 10-ти часамъ утра въ мой кабинетъ — большую комнату, съ огромнымъ столомъ посредин для картъ и другимъ столомъ для письменныхъ занятій, — приходилъ Верховный Главнокомандующій съ начальникомъ штаба. — Опе-

ративныіі докладъ продолжался въ зависимости отъ матеріала часъ или два. — -Затмъ, по уход Верховнаго, я диктовалъ, рже писалъ самъ текущія распоряженія, принималъ доклады своихъ сотрудниковъ пли шелъ разговаривать по прямымъ проводамъ со штабами фронтовъ. Занятія эти затягивались часовъ до 3-4, съ перерывомъ для завтрака. Затмъ время до шести оставалось сравнительно свободнымъ. Большинство изъ насъ ходили гулять пли здили верхомъ, пользуясь окружавшимъ Ставку обширнымъ лсомъ. Къ шести часамъ пополудни снова собирались въ управленіе, въ которомъ, за исключеніемъ времени обда, просиживали за работой весь вечеръ, а когда необходимо то и частъ ночи.

Великій Князь Главнокомандующій весьма рдко покидалъ Ставку. Исключая случаевъ служебныхъ выздовъ на совщанія, онъ почти не выходилъ изъ своего вагона, рдко гулялъ, еще рже здилъ верхомъ и, сколько помню, только разъ выхалъ изъ предловъ Ставки на охоту къ сосднему помщику. Результаты этой охоты были невидимому блестящи, такъ какъ на слдующій день за завтракомъ къ позду Великаго Князя подъхала телга. красиво декорированная лсною зеленью и переполненная всякою застрленною дичью, до дикихъ кабановъ включительно. — Это было подношеніе хозяина охоты офицерской столовой Ставки.. Но повторяю, — эта охота была единственной за цлый годъ пребыванія Великаго Князя въ Ставк.

По воскреснымъ и праздничныхъ днямъ Великій Князь, будучи глубоко врующимъ человкомъ, посщалъ богослуженіе въ нашей штабной церкви, помщавшейся въ одномъ изъ бараковъ уже упоминавшихся казармъ. Туда и обратно Великій Князь здилъ въ автомобил. — Въ церкви обычно служилъ нашъ протопресвитеръ о. Георгій Шавельскіп, плъ небольшой, по хорошо слаженный хоръ солдатъ, поступившихъ въ армію изъ Императорской Капеллы. — Церковная служба, видимо, производила на Великаго Князя чрезвычайно благотворное дйствіе. Она отвчала его мистически настроенной душ и онъ всегда являлся изъ церкви ко мн въ управленіе, для выслушанія утренняго доклада, съ радостной улыбкой и со смягченнымъ выраженіемъ лпца.

4. Трудныя условія работы русской стратегіи.

Со времени заключенія въ 1892-мъ году военной конвенціи съ

Франціей, русская стратегія оказалась не свободной._Россія

вступила въ военный союзъ съ Франціей и такимъ образомъ обрек-

ла себя на коалиціонную войну. — Въ своихъ ршеніяхъ она должна была поэтому руководиться не столько обстановкою у себя на фронт, сколько общею пользою. Можно, при желаніи, много спорить по вопросу: выгодно лп было Россіи вообще вступать въ какой либо союзъ, и не лучше ли было ей сохранять «свободныя руки». Но разъ этотъ коренной вопросъ былъ ршент въ смысл союза, то приходилось уже твердо помнить, что всякій союзъ несетъ съ собою и обязательства. Каждому изъ бывшихъ на войн хорошо извстно, къ какимъ фатальнымъ результатамъ можетъ привести вообще малонадежный сосдъ. Россія сознавала трудность положенія французовъ и горла желаніемъ честно исполнить свои обязательства передъ ними. Эти чувства заставляли русскія войска часто идти на подвиги крайняго самопожертвованія и нести жестокія кровавыя потери, которыхъ, быть можетъ, возможно было бы и избжать, но при другомъ отношеніи къ союзническимъ обязанностямъ.

Надо сказать, что такюе пониманіе своего долга передъ союзниками не было привилегій отдльныхъ лицъ; оно было присуще вообще всей русской до-революціонной арміи и въ этомъ отношеніи Ставка являлась лишь выразительницей общаго настроенія русскихъ войскъ.

Къ сожалнію, та тяжелая и неблагородная роль, которая выпала на долю русской арміи, и по сіе время мало кому ясна. Причины такого явленія легко объяснимы. Въ періодъ самой войны строгая военная цензура естественно пропускала въ печать лишь самыя отрывочныя свднія, пользуясь которыми нельзя было составить себ цльной картины войны. Посл же войны, вслдствіе революціонной бури, до сихъ поръ бушующей надъ необъятнымъ пространствомъ Россіи, дйствія русскихъ войскъ и усилія русскаго народа въ періодъ войны также не нашли себ достаточно полнаго отраженія, т. к. русская военно-историческая литература продолжаетъ оставаться крайне бдной и мало выразительной.. Что же касается заграничной литературы, то въ большинств уже вышедшихъ сочиненій, ходъ военныхъ событій изложенъ или по отдльнымъ театрамъ, или эпизодически вн взаимной связи событій между собою и съ общею обстановкой, чмъ несомнпно извращается общій смыслъ п ставятся препятствія къ правильному пониманію событій.

Особенно теряетъ отъ этого метода изученія минувшей войны русская стратегія, имвшая въ огромномъ большинств случаевъ своей задачей облегчить положеніе или дйствіе своихъ согозни-

кобъ на тхъ театрахъ, которые въ данный періодъ времени считались, по общей обстановк, первенствующими. — Только въ свт боле широкаго и связнаго изученія событій, работа русскихъ войскъ осмысливается и загорается яркимъ блескомъ необыкновенной самоотверженности, ими проявленной, и, можетъ быть, приведшей Россію къ преждевременному истощенію...

Кром своей подчиненности и отсутствія извстной свободы дйствій, русская стратегія (какъ впрочемъ стратегія и остальныхъ державъ — участницъ войны) страдала еще весьма сильно отъ отсутствія единаго командованія. Многоголовое управленіе составляетъ, какъ извстно, роковой недостатокъ всякой коалиціонной войны. Но среди Центральныхъ державъ тотъ недостатокъ все же восполнялся безспорнымъ главенствомъ Германіи. Среди же Державъ Согласія такого превалированія одного государства надъ другими, какъ извстно, не было.

Наиболе тсная и регламентированная связь существовала между Россіей и Франціей, имвшими утвержденную правительствами обихъ государствъ военную конвенцію. Однако, этой конвенціей устанавливалась нкоторая общность дйствій лишь для перваго періода войны п совершенно обходился вопросъ о дальнйшемъ согласованіи военныхъ операцій. Хотя основныя положенія заключенной военной конвенціи и подвергались неоднократнымъ совмстнымъ обсужденіямъ начальниковъ генеральныхъ штабовъ обоихъ государствъ, но никогда эти обсужденія не переходили въ боле широкую область разработки вопроса о единомъ командованіи (въ смысл, конечно, оперативнаго управленія), или хотя бы къ разсмотрнію способовъ надежнаго согласованія военныхъ операцій въ позднйшій періодъ войны. Правда, французская и русская арміи осуждены были дйствовать на театрахъ значительно удаленныхъ одинъ отъ другого, но это обстоятельство еще настоятельне требовало особыхъ заботъ по согласованію дйствій армій обоихъ государствъ. Между тмъ даже вопросъ о поддержаніи связи, довольно часто затрагивавшійся на совщаніяхъ, былъ удовлетворительно разршенъ лишь къ началу 15-го года, т. е. во время самой войны, когда открылись дйствія телеграфнаго кабеля, проложеннаго между шотландскимъ и мурманскимъ берегами.

Самостоятельность обоихъ союзниковъ была такова, что оба Верховные Главнокомандующіе — генералъ Жоффръ и Великій Князь Николай Николаевичъ, стснялись вначал непосредственно обмниваться свопми соображеніями и лишь русскій министръ

иностранныхъ длъ С. Д. Сазоновъ настоялъ на томъ, чтобы ихъ общеніе стало боле тснымъ.

«Французскій посолъ, телеграфировалъ Сазоновъ изъ Петербурга 15-го сентября 1914-го года, высказалъ мн пожеланіе своего правительства о скорйшемъ наступленіи на Германію. — Благоволите передать Делькассэ. что Верховный Главнокомандующій съ обычной энергіей продолжаетъ придерживаться тактики наступленія, лучшимъ доказательствомъ чего служитъ то, что Германія не перестаетъ увеличивать свои силы, выставленныя противъ Россіи. — Но оказывать вліяніе на ршенія Великаго Князя мн представляется неудобнымъ. Мн кажется, что обоимъ Главнокомандующимъ союзныхъ армій принадлежитъ однимъ обмниваться взглядами въ цляхъ согласованія ихъ дйствій»...