Великий магистр

–  Любовь - штука тонкая, - сказал он своему слуге.

–  Понимаю!
– улыбнулся в ответ китаец.

А Мелизинда, присев в кресло возле кровати, поправила подушку под головой немецкого графа, не ожидавшего прибытия столь высокой гостьи, хотя Милан и поведал ему, какое участие принимала принцесса в его похищении.

–  Вы выглядите намного лучше, - произнесла Мелизинда, всматриваясь в бледное лицо графа.

–  Благодарю вас, - отозвался Людвиг.
– Если бы не вы...

–  Полно!
– улыбнулась принцесса.

–  Но что двигало вами?
– Людвигу было приятно смотреть на ее чистое, юное лицо с блестящими темны ми глазами и кольцами черных волос. Уже давно, с тех пор как умерла Адельгейда, он не испытывал такого странного волнения в груди. Неужели оно связано с этой милой, прелестной девушкой, так не похожей на многих надменных и капризных принцесс, перевиданных им на своем веку? Странно, но Людвига не смутило ее присутствие; наоборот, ему хотелось, чтобы она подольше оставалась рядом. А принцесса, приехавшая в свой загородный домик просто так, навестить больного рыцаря, и рассчитывая уехать через полчаса, вдруг отчего-то передумала, что-то удержало ее, изменило планы. Ей также было приятно находиться здесь, возле этого благородного и мужественного человека. "Потому что он друг моего рыцаря - Гуго де Пейна", думала она, слегка краснея. Но какой-то внутренний голос подсказывал, нашептывал ей: нет, не только поэтому... Очнувшись, она ответила на повисший в воздухе вопрос:

–  Я и сама не знаю, - искренне произнесла Мелизинда. Мне трудно разобраться в моих... чувствах.

–  Знайте, что отныне я ваш преданный друг, - промолвил граф Зегенгейм.
– И если вам когда-нибудь потребуется моя помощь, то вот вам моя рука.

–  Я буду помнить об этом, - быстро проговорила Мелизинда, стараясь скрыть свое смущение. Ее ладонь оставалась в руке Людвига, и она осторожно высвободила ее.

–  Хотите, я вам что-нибудь почитаю?
– спросила она.
– Я вижу у вас на столике Гомера.

–  Охотно. Там есть одно чудесное место, где ратные подвиги померкли перед любовью Ахилла к юной Бризеиде. Найдите его.

И принцесса отыскала нужную страницу, а когда приготовилась читать, взгляд ее вновь встретился с глазами Людвига, полными нежного внимания. Незаметно пролетели несколько часов. Стемнело. А Мелизинда все еще оставалась в комнате Людвига. Ни ему, ни ей не хотелось расставаться. Уже Милан Гораджич несколько раз заглядывал в комнату, Джан приносил свое лекарство, а принцесса и рыцарь продолжали болтать. Но наконец, словно опомнившись, Мелизинда поспешно поднялась с кресла.

–  Мы совсем забыли о времени!
– с тревогой сказала она, посмотрев на заглянувшую в полутемную комнату луну.
– А ведь меня, наверное, ищут!

–  Вы еще навестите выздоравливающего больного, моя спасительница?
– с улыбкой спросил Людвиг, завладевая ее рукой.

–  Непременно!
– сказала она, отвечая слабым пожатием.

–  Вы даже не представляете, насколько ваше присутствие благотворно.

–  Думаю, ваше ощущение взаимно, - лукаво ответила она и простилась, оставив в комнате легкий аромат изысканных египетских духов. Людвиг вдохнул его полной грудью и откинулся на подушки, желая, чтобы испытанное им только что ощущение счастья, не покидало его как можно дольше.

Беседа Гуго де Пейна с клюнийским монахом продолжалась недолго. Молча указав посланцу аббата Сито на кресло, рыцарь скрестил на груди руки.

–  В Иерусалиме находится человек, который стоит у вас на пути к созданию Ордена, - коротко произнес монах, игнорируя жест де Пейна.

–  Как его имя?

–  Этого я пока не могу вам сказать.

–  Я не привык играть в темную, - промолвил Гуго де Пейн, у которого монах вызывал странное притягательное отвращение, словно он смотрел на самого себя в кривом зеркале.

–  Это не игра, мессир, - ответил тот.
– От правильности ваших шагов зависит исход порученного вам дела. Дела, которое необходимо Ватикану и всей католической церкви.

–  Какую опасность заключает в себе этот человек?
– спросил Гуго де Пейн, вновь взглянув в это кривое зеркало, и почувствовал холодок брезгливости в груди. Вместе с тем, бесстрастное и неподвижное лицо монаха притягивало его взгляд.

–  Прямую: для вас и будущего Ордена.

–  Это не ответ.

–  Другой ответ преждевременен.

–  Могу ли я понимать ваши слова так, что этот человек должен умереть?

–  Если не хотите умереть вы, - наклонил голову монах. Взгляд его привычно скользнул по оставленным на столе бумагам и наброскам рыцаря, задержавшись на лежащей сверху миниатюре византийской принцессы.

–  Я не наемный убийца, - холодно отозвался де Пейн, проследив за взглядом монаха и бросив на стол перчатки.

–  Никто бы и не посмел предложить вам нечто подобное, - не моргнув глазом ответил монах.
– Между вами должен состояться честный поединок.

–  Но со смертельным исходом?

–  Я рад, что вы так хорошо понимаете меня.

–  Когда вы известите меня - кто этот человек?

–  В самое ближайшее время. Готовьтесь, - сказал монах и, поклонившись, направился к двери.

–  Постойте!
– остановил его де Пейн.
– Может быть, вы скажете мне, как вас называть, раз уж мы связаны одной нитью?

–  Это не имеет значения, - обернулся монах.
– Называйте меня как вам будет угодно. Считайте, что у меня нет имени.

И, поклонившись еще раз, он скрылся за дверью. Три дня назад точно такой же разговор состоялся у него с бароном Филиппом де Комбефизом...

ГЛАВА VIII

КТО ВОЙДЕТ В ТИР?

Острой стрелою, поди, и бессмертного могут

поранить.

Бой у них ожесточенный, пощады и богу не будет.

Лучше, пожалуй, нам издали распрей чужой

наслаждаться...

Батрахомиомахия

1

В конце августа 1112 года, с большим запозданием, началась осада Тира. Все понимали, что время уже упущено, и приближающийся сезон дождей размоет дороги, остановит подвоз фуража и продуктов, оружия и свежих резервов, неминуемо сорвет осеннюю кампанию. Но граф Лион Танкред, командующий войсками, верный своему слову, гнал солдат к неприступной крепости сарацин, где их правитель Ималь-паша, тринадцать долгих лет противостоящий рыцарству, выстреливал в его лагерь стрелы с оскорбительными и язвительными посланиями. К войску графа Танкреда присоединилась легкая конница трапезитов Алексея Комнина, руководимая военным логофетом армянином Гайком, дружина русского князя Василька Ростиславовича, прислали своих воинов союзные правители Карса, Нахичевани, Тебриза, Цхуви и Трапезунда. Подтягивались рыцари от антиохийского князя Рожера, эдесского Раймунда, триполийского Россаля. Все ожидали, что со стороны моря блокаду Тира замкнет флот, вышедший из Мессины, и ведомый самим Генрихом V, императором Священной Римской Империи. Тогда участь крепости была бы решена. Но многие и сомневались, что взбалмошный молодой император выполнит свое обещание. Четырехтысячным защитникам Тира противостояло пятнадцатитысячное войско, объединенное под общим руководством графа Лиона Танкреда.

Среди этих рыцарей был и Гуго де Пейн, организовавший свой лагерь на правом фланге в полумиле от южных стен Тира, там, где зеленые волны Средиземного моря выплескивались на побережье. Под его началом было около четырехсот воинов и все рыцари-тамплиеры. Еще раньше Людвиг фон Зегенгейм был полностью оправдан специальной комиссией Государственного Совета, все обвинения сняты, а вина за его несправедливый арест заглажена. Полностью восстановивший свои силы, он постарался забыть нанесенную ему обиду, устремив все свои помыслы к крепостным башням Тира и... к прекрасной принцессе Мелизинде. Суд Яффы разобрался и с бежавшими из тюрьмы рыцарями; все они были прощены, кроме разбойника-висельника Жака Греналя, который покинул их в Триполи, где они не нашли следов ни Чекко Кавальканти, ни Этьена Лабе. Чекко надолго слег в Яффе, страдая от раны, нанесенной ему Беф-Цуром в схватке с зилотами, а проходимец Лабе промышлял теперь разбоем на юге Палестины, близ границ с Египтом. Виченцо нашел свою Алессандру уже возле Тира, куда она прибыла вместе с отрядом де Пейна и остальными тамплиерами. Почти два месяца судьба держала их в напряжении, когда они ничего не знали друг о друге - живы ли, нет? Но вынужденная разлука, проверка временем, еще больше укрепила их веру и любовь.