Великое заклятие

Спутники Коналина сидели в дальнем конце зала, на восьмиугольном помосте. Кебра, увидев его, улыбнулся. Коналин подошел к нему и сказал с горечью:

– Они все старики.

– Это наши товарищи, и почти все они моложе Зубра.

– Твой Зубр – мертвец, – отрезал Коналин и тут же пожалел о своих словах. – Прости, я не хотел. Просто... они казались такими сильными, когда мы их увидели.

– Они и есть сильные. А командует ими Белый Волк, не проигравший ни одного сражения.

– Надо ехать дальше. Пусть старики бьются, если охота.

– Последний бой состоится здесь, Кон, в этих развалинах. Дальше я не побегу.

Коналин, сгорбившись, сел рядом с Кеброй.

– Не надо мне было вообще ехать с вами.

– Я рад, что ты поехал. Я многому у тебя научился.

– Ну да? Чему это, хотел бы я знать?

– Я часто думал, каково это – иметь сына, – с грустной улыбкой сказал Кебра. – Мальчика, которым я мог бы гордиться, который рос бы и становился мужчиной у меня на глазах. Благодаря тебе я узнал, что это такое. Ты совершенно прав: тебе незачем тут оставаться. Бери Фарис, Суфию, бери еды на дорогу и отправляйся в холмы. Если поедете на запад, то в конце концов доберетесь до моря. Я дам тебе денег. Их не так много, но они тебе пригодятся.

Мысль об отъезде, точно свежий ветер после грозы, прогнала гнев и страх Коналина. Да, они с Фарис могут спастись, но этого ему почему-то мало.

– Может, и ты поедешь с нами? Один человек разницы не сделает.

– Здесь мои друзья. Мужчина не бросает своих друзей в час опасности.

– Ты хочешь сказать, что я не мужчина?

– Нет-нет! Мне жаль, что ты так меня понял. Из тебя выйдет настоящий мужчина, но ты совсем еще юн, и война – это не для... – Кебра хотел сказать «не для детей», но увидел, что в этом мальчике уже готов родиться мужчина, и сбился. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Кон.

– А я не хочу, чтобы что-то случилось с тобой. Я, пожалуй, останусь.

Кебра, откашлявшись, протянул ему руку, и смущенный Коналин крепко пожал ее.

– Я горжусь тобой, – сказал Кебра.

После этого они замолчали, и Коналин стал разглядывать огромный зал, в котором они сидели.

– Что это за место? – спросил он.

– Не знаю. Похоже на храм, как по-твоему?

– Я в них сроду не бывал.

Тем временем Суфия, сидевшая рядом на полу, протерла его своим обтрепанным рукавом и радостно воскликнула:

– Тут картинки есть!

– Они называются мозаикой, – объяснила Ульменета, став на колени подле нее, – и складываются из множества разноцветных камешков.

– Иди посмотри! – сказала Суфия Коналину, и он спустился к ней. Теперь уже нельзя было сказать, какой была первоначальная картина: часть ее пострадала от свалившихся с потолка камней, все прочее скрывала вековая пыль. Виден был только кусочек чего-то голубого с красным мазком – то ли цветок, то ли клочок неба.

– Красиво, – сказал Коналин девчушке.

– Я сейчас все расчищу, – с детской самонадеянностью сказала она и принялась за дело.

– Тебе на это несколько недель понадобится, – заметил Коналин.

– Ага, – согласилась она, протерла еще кусочек пола и села. – Я есть хочу.

Коналин взял ее на руки и поцеловал в щеку.

– Тогда пошли поищем чего-нибудь съестного. – Он посадил ее на плечи и вышел наружу.

Фарис сидела на ступенях. Внизу стояли в ряд повозки и горели костры.

Пожилой солдат со шрамом через все лицо и черной нашлепкой на глазу подозвал детей к себе.

– Поешьте-ка горяченького, вам в самый раз будет. – Он взял с длинного стола на козлах три оловянные миски и налил в них похлебки из огромного черного котла. – Берите ложки, только потом принесите их обратно вместе с посудой – и я вам дам медовых коврижек.

Коналин поблагодарил его. Суп, густой и наваристый, показался пареньку немного пересоленным, но он сильно проголодался и мигом очистил миску. Повар, не став дожидаться, когда они вернут посуду, принес им коврижки. Суфия схватила сразу две и опасливо посмотрела на Коналина, но порицания с его стороны не встретила и принялась их уплетать.

– Зачем вы пришли сюда? – спросил Коналин солдата.

– Белый Волк нас привел.

– Это понятно, но зачем?

– Он не сказал. Только предложил по двадцать золотых каждому. Сказал, что здесь, возможно, будет сражение.

– Оно точно будет.

– Вот и хорошо – не напрасно, значит, такой крюк дали. – Повар забрал миски и ложки, и скоро к котлам потянулись другие солдаты. Они, похоже, нисколько не тревожились и охотно заговаривали с детьми. Это сбивало Коналина с толку.

– По-моему, им просто не терпится подраться, – сказал он Фарис. – Не понимаю я этого.

– Такое уж у них ремесло. Знаешь, королеве тоже надо отнести поесть.

– Можно я отнесу? – спросила Суфия.

– Конечно, можно, малютка.

– Я ничего не пролью. Ни капельки.

Аксиана смотрела, как четверо солдат ставят в храме палатку для Банелиона. Они подмели внутри пол, застелили его войлоком, потом внесли походную койку, складные холщовые стулья и стол. На нее они не обращали никакого внимания, словно ее тут и не было. Пока они работали, вернулись дети. Маленькая Суфия принесла миску с похлебкой. Аксиана с улыбкой поблагодарила ее, отвернулась от солдат и стала есть.

Антикас Кариос и Кебра сидели чуть поодаль, рядом со спящим Ногустой. Его раны заживали, но слабость не проходила, и это беспокоило всех.

Когда королева поела, в храм вошел худощавый, одетый в доспехи Банелион. Следом двое солдат несли деревянный сундук. Подойдя к Аксиане, Белый Волк низко поклонился ей.

– Рад видеть ваше величество в безопасности. Моя палатка в вашем распоряжении, и я взял на себя смелость принести для вас смену одежды. – Он раскрыл поставленный на помост сундук – сверху в нем лежало платье из небесно-голубого шелка. – В дамских уборах я плохо смыслю, ваше величество, но это я позаимствовал у одной знатной госпожи из Мараина. Городок этот мал, и выбирать там особенно не из чего.

– Вы очень добры, сударь. Благодарю вас. – Ульменета взяла у нее спящего сына, и Аксиана погладила мягкий шелк. Только теперь она заметила, какие грязные у нее руки, и впервые за много дней испытала смущение.

– Позади палатки есть купальня, где бьет родник, – сказал Банелион. – Мои люди развели там огонь и нагрели воды. Не угодно ли вашему величеству освежиться, и вашей служанке тоже? У меня есть немного душистого масла, чтобы добавить в воду.

Еще один солдат принес грубо сколоченную колыбель с маленьким тюфячком и поставил ее рядом с королевой.