Великое заклятие

– Бессильна, – с отчаянием подтвердила она.

Антикас, выругавшись, бросился к лошадям. Звездный все еще стоял под седлом, и он направил его к храму, но Белый Волк схватил коня за узду.

– Ни один конь не пойдет в это пламя – а если и пойдет, то сгорит дотла вместе с всадником.

– Прочь с дороги!

– Погоди! – крикнула Ульменета. – Тащите сюда воду. Кое-что, пожалуй, еще можно сделать.

Солдаты бегом принесли ведра с водой и по указанию Ульменеты облили коня. Антикас намочил свой плащ, и монахиня, держа его за руку, сказала:

– Слушай меня. Я убавлю жар вокруг тебя, но не смогу держать чары долго. Ты должен скакать во весь опор, и даже тогда...

– Делай, что можешь, – ответил он, обнажив меч.

– Конь сбросит тебя прямо в пламя! – вмешался Банелион.

– Ногуста говорил, что он пошел бы даже в адский огонь, – усмехнулся Антикас. – Сейчас увидим, правда ли это. – Он отъехал назад ярдов на пятьдесят и снова повернулся лицом к пламени. Обмотав вокруг плеч мокрый плащ, он ждал сигнала Ульменеты.

Она повела рукой, и Антикаса охватил леденящий холод. С громким боевым кличем он послал коня вскачь. Звездный ринулся вперед, высекая подковами искры из камня.

Солдаты разбегались из-под копыт. Антикас кричал не переставая, и Звездный летел уже во весь опор. Антикас почувствовал, что конь сбавляет ход, перед стеной огня, и крикнул:

– Вперед, удалец! Вперед!

Конь откликнулся на его призыв, и оба исчезли в пламени.

Бакилас уже собрался атаковать, когда огненная стена опоясала здание и проникшее в окна зарево залило храм багровым светом. Захлопали огромные крылья, и Ногуста увидел в верхнем окне страшный силуэт Анхарата. Когда демон слетел вниз, его крылья подняли внутри пыльную бурю и обнажили участок мозаики посередине. Картина изображала крылатое существо с длинными когтями и кроваво-красными глазами – зеркальное отражение того, что парило теперь над ним.

Коналин стоял, заслоняя собой королеву с ребенком. Ему хотелось убежать, но он вспомнил мужество, проявленное Дагорианом и Зубром. Он обнажил меч и остался на месте, крохотный по сравнению с грозной фигурой повелителя демонов. Когтистые ноги Анхарата со скрежетом опустились на мозаичный пол, крылья распростерлись на двадцать футов в обе стороны.

– Вы все неспроста оказались в моем собственном храме, – сказал он, глядя красными глазами на Коналина. – Вы исполнили то, что от вас требовалось, моя королева, – продолжал он, переводя взгляд на Аксиану. – Принесли спасение моему народу.

Ногуста, собравшись напасть на демона, ощутил у горла холодную сталь и услышал голос Бакиласа:

– Ты сделал все, что мог, человек, и я уважаю тебя за это. Положи меч.

Ногуста отбил своим клинком меч креакина и бросился на него, но Бакилас отступил в сторону и нанес ответный удар ему под ребра. Страшная боль прошила Ногусту, но он успел вцепиться в правую руку Бакиласа и из последних сил вонзил собственный меч ему в живот. Креакин закричал и рухнул навзничь, увлекая Ногусту за собой. Оба упали на пол. Ногуста попытался встать, но не смог – ноги не повиновались ему. Бакилас поднялся, вытащил меч из его тела и нетвердыми шагами пошел к помосту.

Анхарат приближался к Коналину. Тот стоял, выставив перед собой меч Зубра.

– Тебе осталось жить всего пару мгновений, мальчик, – сказал Анхарат. – Сейчас я вырву из груди твое сердце.

Он хотел уже исполнить обещанное, но тут зазвенели колокольчики, и танцующие пылинки замерли в воздухе.

Время остановилось. На помосте, рядом с каменно-неподвижными королевой и Бакиласом, возникла сияющая фигура Эмшараса.

– Ты пришел как раз вовремя, брат, чтобы увидеть мою победу, – сказал Анхарат.

– Это так, брат. Но скажи мне, чего ты этим добьешься?

– Я разрушу твои чары и верну иллогиров в этот мир.

– Их снова будет поглощать пустота, одного за другим. Это займет много столетий, но в конце концов все они опять вернутся в Ничто.

– А где будешь ты? – взревел Анхарат. – Ты, видно, нашел себе уютное место, но не пожелал разделить его со своим народом!

– Ты так ничего и не понял, – печально молвил Эмшарас. – Неужели ты и правда не понимаешь, что случилось со мной? Подумай, брат. Что мешало тебе отыскать меня? Ведь мы близнецы и от начала времен были вместе. Куда я мог деваться, чтобы ты не чувствовал моей души?

– Нет у меня времени на загадки. Скажи сам, и покончим с этим.

– Я умер. Завтра, в тот день, который находится за четыре тысячелетия в прошлом, я вложу все свои жизненные силы в Великое Заклятие и умру. Я мертв – вот почему ты не сумел найти меня и никогда не сумеешь. С завтрашнего дня я перестану существовать.

– Мертв? Это невозможно. Мы не можем умереть.

– Можем, если отдаем свою душу вселенной. И когда мы делаем это, освобождается колоссальная сила. Именно она унесла иллогиров с этой планеты и держала их в чистилище великого Ничего. Но это был лишь первый шаг, Анхарат. Одна моя смерть не может перенести наш народ в открытый мною мир, где нам дано будет обрести форму, есть, пить и наслаждаться радостями подлинной жизни.

– Нет, не может быть, чтобы ты умер! Я этого не допускаю. Я... не верю тебе!

– Я не лгу, брат, и ты это знаешь. Но это единственный способ, который я придумал, чтобы спасти наш народ и позволить ему испытать удовольствия плоти. Я не хотел покидать тебя, Анхарат, ведь мы всегда составляли с тобой одно целое.

– Да, это так! Но теперь я в тебе не нуждаюсь. Уходи к мертвым и оставь меня с моей победой! Я ненавижу тебя больше всего во вселенной!

Сияющий призрак Эмшараса как будто померк под напором ярости брата, и голос, когда Эмшарас заговорил опять, звучал как будто издали.

– Мне жаль, что ты меня ненавидишь, потому что я всегда тебя любил. Я знаю, как тебе хочется помешать мне, но подумай: чего ты достиг со всей той силой, которую тебе удалось скопить? Креакины вернулись в пустоту, гогарен мертв, и за стенами храма тебя ждет враждебное войско. Убив младенца, ты истратишь всю собранную тобой силу на возвращение иллогиров и после этого превратишься в обыкновенного чародея. Солдаты убьют тебя, а люди всего мира объединятся против наших. Зато ты одержишь надо мной верх, сделаешь мою смерть бесполезной – в этом и будет заключаться твоя победа.

– Мне и этого довольно! – крикнул Анхарат.

– Так ли? У нашего народа две судьбы, и обе они в твоих руках, брат. Иллогиры могут жить в мире света или вернуться в пустоту. Выбор за тобой. Одна моя смерть не может осуществить Заклятия, но твоя его завершит. Если ты решишь стать третьим королем и принесешь себя в жертву, наш народ познает счастье. Но что бы ты ни решил, я этого уже не увижу. Больше нам с тобой не придется поговорить. До свидания, мой брат, мой двойник!

Эмшарас исчез. Анхарат стоял неподвижно, и великая пустота овладевала им. В этот миг он понял то, что почувствовал накануне Бакилас: его ненависть к Эмшарасу силой почти не уступала его любви. Без Эмшараса в его жизни не было ничего – никогда не было. Все последние четыре тысячелетия его поддерживали только мысли об Эмшарасе и о мести, которую он осуществит. Но он никогда не желал брату смерти, не думал, что потеряет его навеки.