Великое заклятие

– Наспех делал, госпожа, уж не взыщите, – сказал он с поклоном.

Ульменета положила мальчика в колыбель, не нарушив его крепкого сна. Эта неожиданная забота тронула Аксиану почти до слез.

– Спасибо. Большое спасибо, – сказала она солдату.

Он покраснел до ушей и попятился прочь.

Белый Волк задумчиво посмотрел на малыша и сказал:

– Там, на дне сундука, есть вещички и для него.

– Вы подумали обо всем. Я очень, очень признательна вам. Но скажите, как вы оказались здесь в нужный день и час? Ведь отсюда далеко до моря.

– Сначала мне явился во сне Калижкан, затем вот эта дама. – Банелион взглянул на Ульменету. – Она рассказала мне об опасности, грозящей вашему сыну, и попросила привести моих солдат в этот город. Я охотно исполнил ее просьбу – и, если то будет в силах человеческих, доставлю вас в Дренан.

Аксиана помолчала, собираясь с мыслями. Последние дни она была как соломинка на ветру, которую носит туда-сюда по воле случая. В этой глуши она перестала быть королевой, а рожала на голой земле, как простая крестьянка. Но сейчас ей предстояло принять решение. По-прежнему ли она королева? И какой должна быть судьба ее сына, если он будет жив? Глядя в светлые глаза Белого Волка, она видела там силу и железную волю, благодаря которым Сканда одержал столько побед.

– А если я не захочу ехать в Дренан? – сказала она наконец.

– Там для вас будет безопаснее всего.

– Вы присягнули на верность Сканде. Признаете ли вы сына Сканды его законным наследником?

– Признаю, ваше величество.

– Тогда я как королева-мать спрашиваю вас снова: что, если я не захочу ехать в Дренан?

Она понимала, как труден этот вопрос. Возобновление войны между двумя их странами более чем вероятно. Если Аксиана останется в Вентрии, дренаи скорее всего заявят о своей независимости. Если уедет в Дренан, вентрийцы найдут себе другого императора, а у дренаев появится законный повод для нового вторжения в Вентрию. Аксиана выдерживала железный взгляд Банелиона, не мигая, и он улыбнулся.

– В таком случае я провожу ваше величество туда, куда вы пожелаете. Вы не заложница моя и не пленница. Я ваш слуга и исполню любое ваше приказание.

– Я подумаю над тем, что вы сказали, генерал, – встав, произнесла Аксиана. – Но сначала я хочу выкупаться и снять с себя дорожное платье. – Генерал поклонился, и один из солдат по его знаку повел королеву с Ульменетой в купальню.

Антикас и Кебра встали, когда Банелион подошел к ним. Генерал, холодно взглянув на Антикаса, опустился на колени рядом с Ногустой. Он взял раненого за руку, и Ногуста открыл глаза.

– Видно, мне на роду написано тебя спасать, мальчуган.

– Похоже на то. Рад видеть вас, генерал. – Улыбка Ногусты померкла. – А вот Зубр до этого не дожил.

– Я знаю. Монахиня показала мне во сне, как он погиб. Он поступил доблестно – меньшего я и не ожидал. Его упрямства я всегда терпеть не мог, но восхищался его мужеством.

Ногуста снова закрыл глаза.

– Дело не кончено, генерал. Сюда идут три тысячи вентрийцев с повелителем демонов во главе. Они его принимают за Маликаду.

– Жаль, что он на самом деле не Маликада. С удовольствием перерезал бы глотку этому предателю.

– Ему бы это, думаю, удовольствия не доставило, – заметил Антикас.

Белый Волк пропустил это мимо ушей и сказал Ногусте:

– Численность врага меня не пугает, а вот то, как их одурачили, мне противно. Ульменета говорит, что если повелитель демонов добьется своего, всех этих солдат постигнет судьба Маликады. Печально, когда люди гибнут даже за правое дело, но еще хуже, когда они собираются умереть за неправое, как эти вентрийцы.

– Вы очень любезны, что так заботитесь о них, – саркастически вставил Антикас, но Банелион снова оставил это без внимания.

– Отдыхай пока, – сказал он Ногусте. – Собирайся с силами. Я сделаю все, что необходимо. – Генерал поднялся и на мгновение задержал взгляд своих светлых глаз на Антикасе. – Я видел, как вы сражались на мосту вместе с Дагорианом. Я любил этого мальчика, и вы хорошо сделали, что помолились за его душу. Сам я не религиозен, но хотел бы верить, что огонек загорелся перед ним и показал ему дорогу в ваш небесный чертог. – Не дожидаясь ответа, он кликнул солдат и вышел вместе с ними.

– Он меня ненавидит, однако хвалит, – шепотом промолвил Антикас. – Поистине странный он человек.

– Может, странный, а может, и нет, – сказал Кебра. – Редко кто понимает, что у Белого Волка на уме – вот почему он лучше всех других полководцев.

– Ты думаешь, ему правда не все равно, что будет с вентрийскими солдатами?

– Правда. Он не кровожаден, и от резни его воротит.

Ногуста снова уснул, и Антикас присел рядом с ним, изучая его лицо. Оно блестело от пота, на бритой голове проступила белая щетина.

– Легко забыть, как он стар, – со вздохом сказал Антикас и улыбнулся Кебре. – Я видел, как он дрался с Церезом, и поражался его мастерству. Я думал, ему лет сорок. Знай я тогда, сколько ему на самом деле, я преклонил бы перед ним колено.

Серебряный полумесяц в золотой руке на груди Ногусты зажегся, как маленький фонарик.

– Что это значит? – спросил Антикас.

– Это значит, что зло близко, – ответил Кебра и осенил себя знаком Хранящего Рога.

Белый Волк, стоя перед руинами, еще раз оглядел местность. Справа и слева гряды холмов с редкой порослью деревьев и кустарника, но между ними земля ровная. Зная, что у вентрийцев кавалерии больше, чем пехоты, он прикидывал возможные направления атаки.

Враг мог, конечно, не давать бой здесь, а обойти руины и напасть на него со всех сторон, но он считал это маловероятным. В самих развалинах кавалерия не сможет сражаться в полную силу, а если они рассредоточатся, то преимущество получат дренайские пехотинцы. Нет: неприятель должен больше всего рассчитывать на победу при лобовой атаке и прорыве линии обороны.

Банелион позвал к себе офицеров и стал отдавать приказы. Они выслушали его молча и вернулись к своим людям.

Солнце уже закатывалось за горы. Еще час – и начнет темнеть.

К старику подошла Ульменета, и он спросил:

– Как там Ногуста?

– Кажется, ему лучше.

– Это хорошо. Довольно и того, что Дагориан умер – мне очень хотелось бы, чтобы Ногуста остался жив.

– Вы сказали королеве то, что думаете на самом деле? – спросила она, глядя прямо на него своими голубыми глазами.

– Я всегда говорю то, что думаю. Я считаю, что в Дренане ей будет безопаснее, но она моя госпожа, и оспаривать ее пожелания не мое дело.

– Но вы предвидите, какие возникнут затруднения, если она захочет остаться в Вентрии?