Великолепные Эмберсоны

Однако в последнюю секунду, уже открывая входную дверь, она задержалась.

– Единственное, на что я надеюсь, - сказала она, - так это на то, что Изабель всё же будет в трауре в день годовщины смерти Уилбура.

Дверь со стуком закрылась за ней, и грохот заставил племянника очнуться. Он понятия не имел, почему она, покидая террасу, так трагично хлопнула ни в чем не повинной дверью, и пришел к выводу, что вопрос траурных шляпок на маме отчего-то тревожит ее. Во время всей этой унылой беседы он думал о своем безрадостном положении, полностью погрузившись во внутренний диалог с мисс Люси Морган. В его мечтах она бросилась ему в ноги. "Джордж, ты должен простить меня!
– рыдала она.

– Папа совершенно не прав! Я ему так и сказала, и теперь он мне не менее ненавистен, чем тебе, он всегда в глубине души тебе не нравился. Джордж, я понимаю тебя: народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом ²⁷. Джордж, пожелаешь ли ты вернуться ко мне?" "Люси, ты точно меня поняла?" И в темноте настоящие губы Джорджа двигались в унисон с воображаемыми губами, произносящими эти слова. Если бы кто-нибудь подслушивал его из-за колонны, то наверняка услышал бы "точно", произнесенное с чувством, не оставляющим сомнений в мучительной яркости видения. "Ты говоришь, что понимаешь меня, но так ли это?" Опуская мокрое от горьких слез лицо почти до пояса, призрачная Люси ответила: "О да, это так! Я больше ни за что не послушаюсь отца. Мне даже всё равно, увижу ли я его вновь!" "Тогда я прощаю тебя", - нежно произнес он.

Джордж несколько секунд пребывал в благодушном настроении, но вдруг ему пришло в голову, что это всего лишь бесплотные мечты. Он резко соскочил с перил на пол. "Я ничего не прощаю". У его ног не было никакой кающейся и покорной Люси, и он представил, чем она на самом деле занята сейчас: сидит при луне на своем беленьком крылечке с рыжим Фредом Кинни, дурачком Чарли Джонсоном, и с четырьмя или пятью такими же болванами, все, наверно, смеются, а один идиот бренчит на гитаре!

– Рвань!
– громко сказал Джордж.

И при обозленном, но таком естественном восприятии ситуации, он нарисовал себе Люси гораздо отчетливее, чем в сладких грезах. Она стояла перед ним как живая, со всеми ее черточками и осязаемостью. Он видел, как лунный цвет серебрит воздушные оборки ее юбки и носик туфельки; видел синий изгиб ее тени на белых ступенях крыльца, на которые она откинулась, опираясь; видел, как прозрачные блестки кружевной шали на ее плечах мерцают в такт движениям девушки, отражаясь в зеркале ее черных волос, а прекрасного, но приводящего в отчаяние лица почти не видно, потому что она повернулась к чертову Кинни и смеется над его шутками...

– Рвань!
– Джордж в гневе затопал по каменному полу.
– Рвань!
– Этим обидным словом, так любимым им с буйных дней детства, он клеймил не Люси, а молодых людей, окружавших ее в его воображении.
– Рвань!
– выкрикнул он. И опять: - Рвань!

В эту минуту Люси играла в шахматы с отцом, но на душе, пусть и не омраченной раскаянием, скребли кошки, как того и желал Джордж. Она не подавала вида, что расстроена, и Юджин искренне радовался, что выиграл в трех партиях подряд. Обычно побеждала она.

Глава 19

На следующий день, выехав на одинокую прогулку и повстречав на дороге Люси с отцом в одной из моргановских машин, Джордж поднял шляпу, но на лице его не было написано ничего, кроме вежливости. Юджин дружелюбно помахал ему, но тут же вернулся к управлению автомобилем, а вот Люси просто кивнула, соревнуясь в холодной любезности с Джорджем. В воскресенье на ужин к Майору пришел один мистер Морган, хотя и был приглашен вместе с дочерью, и вечер прошел довольно скучно, тем более Джорджа Эмберсона тоже не было. Юджин объяснил хозяину, что Люси уехала погостить к школьной подруге.

Это объяснение, имевшее место в библиотеке еще до того, как старый Сэм пригласил всех к столу, заставило мисс Минафер всполошиться.

– Как, Джордж! Что ж ты нам не сказал об этом?
– обратилась она к племяннику и, широко разведя ладони в доказательство отсутствия злого умысла, сказала остальным: - Он ни словом не обмолвился, что Люси уезжает!

– Может, побоялся, - предположил Майор.
– Подумал, что не сдержится и, пока говорит, разрыдается!
– Он похлопал внука по плечу и шутливо добавил: - Так ведь, Джорджи?

Джорджи промолчал, но сильно покраснел, и Майор уже не хмыкнул, а расхохотался, однако мисс Фанни, не отводившая от племянника взгляда, поняла, что в этом пылком румянце больше жара, чем смущения. Глаза его загорелись скорее от негодования, чем от стыда, а затрепетавшие ноздри говорили о сдерживаемой насмешке, а не о волнении сердца. Фанни была от природы любопытна, а после смерти брата это качество сделалось ее второй натурой. Она не упустила из вида и то, что последнюю неделю по вечерам Джордж сидел дома; наведя осторожные справки, она узнала, что со дня посещения завода Джордж выезжает в одиночестве.

Фанни весь вечер искоса наблюдала за ним и ничуть не удивилась, что ужин закончился небольшим скандалом. После того как подали кофе, Майор подшучивал над Юджином по поводу завода-конкурента, недавно построенного в пригороде и уже начавшего приносить доход.

– Или они прогонят тебя из бизнеса, или вы, объединившись, прогоните всех пешеходов с улиц, - сказал пожилой джентльмен.

– Если и начнем прогонять, то утешайтесь тем, что улицы станут раз в пять или десять длиннее, - парировал Юджин.

– Это еще как?

– Неважно, на каком удалении находится центр города, важно, сколько времени займет дорога туда. Этот город и так растет - велосипеды и экипажи делают свое дело, но автомобиль расширит эти границы, и город захватит предместья.

Майор был настроен скептически:

– Размечтался ты, сынок! Но хорошо, что это только мечты, потому что если город станет настолько большим, то цены на недвижимость в старых районах могут пострадать.

– Боюсь, так и будет, - согласился Юджин.
– Если, конечно, вы не предпримете ничего, чтобы сделать жизнь в этих старых районах привлекательнее, чем в новых.

– Это вряд ли! Как можно сделать что-то привлекательнее, если всё в угольной пыли, а нынешние городские власти и пальцем пошевелить не хотят?

– Это беда, - быстро ответил Юджин.
– Ничего с этим не поделаешь, а на Нэшнл-авеню уже растут многоквартирные дома. Два в соседнем квартале, штук десять в полумиле отсюда. Моя родня, Шэроны, продали свой дом и теперь строятся в предместье, пока оно еще считается предместьем. Через пару-тройку лет они окажутся в городской черте.

– Боже правый!
– горестно воскликнул Майор.
– Значит, твой заводик разорит всех твоих старых друзей, Юджин!

– Если, конечно, мои старые друзья не спохватятся вовремя, избавившись от дыма и неповоротливого городского правления. Мое дело предупредить, а вам лучше внять предупреждению.

– Вот ведь!
– Майор засмеялся.
– А ты веришь в чудеса, Юджин, - если считать экипажи, велосипеды и автомобили чудесами. Ты всерьез думаешь, что они способны изменить ландшафт?

– Они уже меняют его, Майор, и процесс необратим. Автомобили...

Тут его прервали. Это сделал Джордж. Он молчал с самого начала ужина, но внезапно заговорил - громко и дерзко, голосом хозяина, не допускающего пустой болтовни и не терпящего возражений.