Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

А если вылетит случаем? Мыслишка, словцо крепкое? Да и убивать приходится, нехотя, но все же. Акудник коснулся лазурита – надо будет потом помыслить, раз

боги между собой разобраться не могут, чего уж нам, людям.

Мимо мелькали насаженные на кол, где-то бедных разрывали на куски зверье, перемазанные одичалые люди дрались друг с другом, кусались и вопили. Волхв

заметил, что под ногами вместо багряной земли лежат штабелями иссохшие трупы.

Тропинка – ее Авенир видел постоянно, – уперлась в каменный дом, дверей не

было, простой открытый вход. Волхв вошел. Изнутри все выглядело как хуннский

саат-шатер, странно знакомые шкуры, расписанные красилом. Возле стены

раскинулось роскошное лежбище, устланное шелками, от тканей шел освежающий

аромат. Ужасные видения сразу утихли, стерлись, исчезли из памяти. На подушках

спала молодая девушка, алая туника лентами спадала с шеи до колен, волосы

собраны в хвост, на лбу обруч с рубинами. Легкие наполнились свежестью, тело -

силою. Акудник присмотрелся и обомлел – на ложе находилась избранница, с

которой он провел лишь одну короткую ночь и теперь его сердце навсегда

принадлежало ей.

– Фатира?!

Смуглолицая вздрогнула. Зеленые глаза с интересом изучали волхва, тонкие

брови удивленно изогнулись. Красавица улыбнулась и протянула руку:

– Мой господин проснулся после тяжелой ночи?

– Ты помнишь меня?

Девушка изумилась. Нахмурилась, внимательно осмотрела парня:

– Господин сильно устал после боя с Гарудом. Твои раны перевязаны и

умащены. Я не знаю твоей жизни до этого шатра. Одно я знаю точно – ты мужчина.

А я – женщина, мне нужно заботиться о тебе. Приляг, отдыхай. Я принесу мяса и

вина.

Авенир отстранился, взгляд стал строже, серьезней:

– Ты моя суженая.

Фатира кокетливо подмигнула, протянула руки:

– Вот и хорошо. Я давно тебя жду, дорогой мой. Приступим к любовному

танцу.

Волхв, едва сдерживаясь, тяжело вздохнул, молвил:

– Я не могу тебя касаться. Ты – суккуб, всего лишь демон, плод моих желаний.

Прощай. Если же ты Фатира, знай – моя любовь к тебе вечна и я всегда буду тебя

желать.

Скрепив сердце, Авенир прошел мимо обескураженной и обозленной

девушки. На глаза навернулись слезы, проторили мокрые дороги по щекам, сорвались крупными бриллиантами с подбородка. Снаружи все плыло в тумане, волхв шел прямо, не оборачиваясь, не обращая внимания на пытки и страдания

людей. В голове раздавались сотни голосов, хотелось вернуться, забыть обо всем и

остаться с любимой – пусть это даже лишь фантом, призрак, который выпьет до

капли жизнь. Зачем нужна жизнь, если нет той, что важнее всего мира? Что еще

остается ценного?

Белесая дымка рассеялась, волхв вышел в круг, не обращая внимания на

Марха с Парменом, рухнул на колени, со злостью ударил кулаком в пол. Всхлипнул

от боли, на тело накатил жар, в голове зазвенело, уже не сдерживаясь, зарыдал.

Друзья ждали, из темноты вышли бесстрастные Корво с Унтц-Гаки. Наконец, слезы

кончились, раскрасневшийся Авенир отер лицо, вздохнул:

– Давно здесь?

Марх хмыкнул:

– Да с час уж сидим. Каждый свое переживает. За тобой только мертвяк с

шестилапым.

Корво размеренно произнес:

– Я и муравит не знаем, что такое человеческий страх, страсть, боль. Мы всего

лишь прошли по плитам в центр зала. Держались за вами, наблюдали, как вы

медленно ступаете, дрыгаетесь, поете псалмы.

Марх улыбнулся:

– Добро. Мы дошли до места, чего сейчас делать? Где этот проклятый,

скрывается, аки лань дрожащая.

Круг наполнился звуками, раздался высокий мужской голос, на удивление

мягкий и теплый:

– Вот и вы! Не думал, что увижу в своей обители кого-то из живых. Огневичок

мой даже редкостных героев убивал. А тут какие-то оборванцы.

Послышалась усмешка:

– Воин-калека, чаровник-неуч, оборотень-трус, безликое существо и живой

мертвец. Такого даже сказочнику на ум не приходило, а я живьем вижу. Вы даже

плеть душевных оков преодолели, прямо богатыри.

Марх со злостью крикнул:

– Долго лясы точить будешь? Выходи и сразись в честном бою, неча за

волшбой прятаться.

Раздался мощный рев, послышался ехидный рокот:

– А что вы можете, недомерки? Мне до вас дела нет. Располагайтесь со всеми

удобствами. А когда сожрете друг друга или сдохнете от голода ваши души

напитают мою силу.

Голос исчез. Марх сыпал проклятиями, Пармен сжался, пытаясь согреться.

Корво с муравитом замерли неподвижно. Авенир тяжело ступал, погруженный в

думы. Круг просторен – размером с крестьянскую кулигу, и волхв шел по

начертанию, огибая линию за линией.

Прошло несколько часов. Все кроме волхва уселись, Марх освободил котомки, разложил еду. Тюки поджег, недолгого костра хватило, чтобы разогреть остатки

рыбы и змеи. Муравит отдыхал, тарсянин силой впихнул в него кусок. Корво

отказался – мертвые не едят, а то, что еще пока жив – это так, недоразумение.

Авенир подошел, сосредоточенно жевал свою часть, взгляд и мысли устремлены

куда-то далеко, за пределы капища, может даже за Турмагу или Черные горы. Тихо

произнес:

– Доедайте и готовьтесь к битве.

Пармен с волнением спросил:

– С кем? Зуритай нам даже не показался.

– Покажется. Против воли воплотится. Биться будете без меня. За круг лучше

не выходить, плеть душевных оков еще сильна.

Герои поели. Авенир уселся в центр, посох положил подле, из сумки достал

темную книгу в потресканном переплете. Негромко начал произносить слова, нараспев читать строки. Воздух потеплел, лазурит и Ралисту засветились – сначала