Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

стариком и лишает сил. Мне пора признать, что я тот, кто я есть сейчас –

странник, ищущий Веллоэнс – царство, в глубине которого сокрыт смысл моей

жизни, предназначение. Со мной мои друзья – Корво, который весел и груб, как

обычный крестьянин, но при этом ничего не говорит о себе и муравит, мой

верный… да, так уж складывается судьба – мой конь. Я чувствую, что он больше, чем животное, но не могу объяснить, чем отличается от других существ.

Видимо, не пришло время.

В моей суме старая книга, а на лбу – синий камень. Из-за них начались мои

приключения. Я охвачен учением Высшего, и лазурит все ярче горит во время

молитв. Я – странник, жаждущий прийти в Веллоэнс! Как странно думать, что

безвестный и молодой юноша может стать пророком Высшего! Вселяют

надежду слова безлицего о том, что в Царстве я найду любовь. Хочу верить, что

встречу в Веллоэнсе Фатиру…

Авенир Мес’о Дитроу.

***

Каменную пустыню объяло вечернее покрывало, солнце скрылось за

виднокраем, вечный нескончаемый ветер лихо закручивал песчаные карликовые

вихорьки. С чернеющего небосвода упала капля. Потом еще и еще. Спустя минуту

дождь прибил пыль, воздух похолодел, дышать стало легче. По земле потекли

ручейки, в образовавшихся лужах вскипели бурунчики, толкаясь и лопаясь.

Путники приближались к одинокой харчевне – пристанищу скитальцев.

Массивные столбы по углам широкого здания, стены из толстых длинных прутьев, завязанных в хитрый узор – сделаны добротно, никакой ветер не страшен. Сверху

грузно нависла крыша, опорные балки выпирают из плетеного настила, из прорех

опасливо выглядывает пустырник. Недалеко от входа, в грязной луже сидел

моложавый бродяга-цыган. Руки в ссадинах, пепельные от грязи волосы скатались

в уродливые сосульки, бледно-серая кожа покрыта гусаками, на плече разросся

черный синяк, грудь и живот в царапинах. Штаны – наверное, единственное, что

осталось у парня, – изодраны от лодыжки до колен, справа разорвано до пояса, там

жалкие лохмотья завязаны узлом.

Корво спешился рядом с нищим. Авенир сидел на муравите поодаль, что-то

бормотал под нос.

– Чего это ты такой нарядный?

Бедняга поднял глаза. Рыжеволосый смотрел по-доброму, без ехидства.

Цыганенок всхлипнул, утер кулаком расквашенный нос:

– Проиграл. Все проиграл. В кости… Думал, отобьюсь в ничью. Не смог. А я

говорю им – займите еще, а они – беги отсюда… а я…

Худые руки обхватили колени, голова безнадежно упала на грудь.

– А конюшня в этом притоне есть?

Юноша взглянул на стоящего перед ним мужчину. Почему странник

разговаривает с грязным побитым нищим? Путники, которых он видал, даже не

остановились бы – прошли, не заметив. Это был шанс. Бродяга поспешно встал, срывающимся голосом затараторил:

– Да, имеется. Я могу проводить, показать…

– Отведи туда наших… хм, коней. Отдай конюху медяк, пусть моему сыпанет

отборного овса, а муравиту вареной капусты и мясного бульона, можно помоев. Да

смотри, попробуешь увести, сожрет. Зверь голодный… и все понимает. Потом

заходи в харчевню – накормим… может быть.

Парень подскочил, схватил ахалкетинца за узду. Немного помедлил, боязливо

подошел к муравиту. Существо не подало виду, что заметило пришельца. Юноша

потянул за узду. Сначала тихо, потом с усилием. Набравшись смелости, дернул со

всех сил и, поскользнувшись, плюхнулся в лужу, подняв фонтан грязи.

Авенир улыбнулся:

– Унтц-Гаки, можно.

Муравит тряхнул антеннками и лениво поплелся за отряхивающимся

бродяжкой. Корво взглянул на друга.

–Что ты сказал?

– Унтц-Гаки. Это его имя.

За входной дверью широкие ступени вели вглубь на два, а то и три

человеческих роста. Изнутри веяло жаром, манили запахи щей и мяса. Взору

открылся округлый зал, в конце была огорожена кухня с рубленым ходом. Ход,

скорее всего, вел в кладовую, наверняка за дверью еще несколько отводов. Тут и

там стояли дощатые столы и стулья. Здесь, в каменистой пустыне, дерево, особенно

широкое, очень ценилось – харчевня считалась достойным заведением в этих

скудных Герейских краях. Завсегдатаев не так много, в основном проходящие

путники. Гости смеются, стучат наполненные пивом кубки, слышится бурчание

недовольных на жизнь пьянчуг и жалобные трели бардов.

Путники сели в тень, поближе к выходу. Юноша расстегнул поясной мешок, жезл прислонил к стене. К ним подоспел недовольный тучный мужчина, белая

лысина блестит от пота, маленькие глаза-бусинки, красные от жара и дыма, жадно

уставились на пришедших. Раздался низкий шепелявый голос:

– Чего нужно?

Авенир откинулся к стене:

– Не видишь, кто пришел? Мы тебе не благородные господа, но и за свиней не

считай.

– Деньгой то не пахнет, пусты небось, как моя башка?

Авенир пристально смотрел на толстяка. Тот не отворачивался, нагло буравил

взглядом. Волхв залез в поясной мешок, нащупал монету.

– Этого хватит? У нас еще третий подскачет.

Мужичина взял серебряк, покрутил, взял на зуб. Расплылся в улыбке, обнажив

гнилые корни.

– Ужрякаетесь, аж ремни лопнут. Редко в этом месте серебро ходит. Все медь

да железо.

Корчмарь посеменил в темную комнату, небрежно расталкивая посетителей. В

ожидании еды путники принялись изучать харчевню и ее обитателей.

С правой стороны раздавались веселые крики и возгласы. Там играют в кости, делают ставки. Есть свои хищники и жертвы. Видимо, бродяжка стал одним из