Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

несчастных. Обыграли его просто так, для развлечения. Хорошо, что цыганенок

силой не блещет, а иначе бы в рабы продали – в Азоте крепких невольников ценят.

В дальней стороне кухня, слева – пара проходов в опочивальни. Со стороны

казалось, что двое скитальцев лениво пялятся на окружающих. На самом деле, от

их взгляда не утаивалась ни одна деталь. Странники оценивали каждого гостя, силу, оружие, количество.

– По манере жранья можно определить воинскую силу, – Корво повел глазами в

сторону краснокожего верзеллийца. – Вгрызается в баранью ногу и пропадает в

супе по уши, как голодный хряк – значит, драчун неважный. Настоящие воины едят

хоть и жадно, но с опаской, никогда глаза не опускают – следят за окружающими.

Умные садяться ближе к стене – чтобы со спины не напали.

Пока рыжеволосый рассказывал волхву о ратных премудростях, подоспел

бродяга. Замер у входа, несмело косясь на путников. Авенир указал тому на стул.

Появились хозяйские мальцы. На крепко сбитые доски опустился поднос с

жареной телятиной, залитой грибным соусом, приправленной хреном и зеленью.

Рядом приземлилась кастрюля с овсянкой, щедро сдобренной топленым барсучьим

жиром.

Бродяжка сначала ел осторожно, потом, позабыв про стыд, набивал чрево

всем, что попадется под руку. Не заметил, как с куском мяса отправил в рот

небольшой красный стручок. Через секунду внутренности обожгло, градом

покатились слезы, руки задрожали от раздирающей глотку боли. Корво прыснул со

смеху, не удержал равновесие и с грохотом свалился на пол. Авенир молча

протянул бедняге бутыль с льняным маслом. Тот приложился из горла, перевел

дух.

Крестьянен вылез на свет, ударил кулаком в грудь, восстанавливая дыхание.

– Ну, даешь! Целый перец сжевать. А ведь он еще и жгучий.

После жаркого подали холодец и вяленую конину, вынесли кувшины с

облепиховой выжимкой и морсом. Голод прошел и они ели уже не спеша, забивая

желудки про запас, ослабив ремни. Голова наливается приятной тяжестью, сердце с

усилием качает густую кровь. Внутри все плотно и тепло. Хочется улечься и

заснуть.

Волхв улыбнулся. Подумав, что простодушная улыбка привлечет лишнее

внимание, сменил на ухмылку. Корво сидел, как ни в чем не бывало, посасывал

вяленую козлятину. Ободранный юноша головы не поднимал, рассматривая

грязные ободранные пальцы.

– Как зовут?– бросил Авенир.

Бродяга оторвался от зрелища, обреченно шмыгнул:

– Не помню. Забыл. Меня слишком давно не именовали. Как хотите, так и

называйте. Хоть горшком, только бы не в печь.

– Будешь Парменом, тебе подходит.

Цыган равнодушно кивнул:

– Пусть так.

– Эка, кто пришел! Грязнец, давно в помоях не валялся? Я ж тебя только

отсюда выкинул!

К лавке приблизился рослый азотянин. Чисто выбритая голова раскрашена

синими, зелеными и черными чернилами, в носу блестит золотая косточка. На

ногах искусной выделки сапоги с косым каблуком, на широком ремне бряцают

пробитые монетки. Холщовая красная рубаха плотно обхватывает торс с

выпиравшим брюшком и закрывает высоким воротом шею, а на плечи накинут

дорогой кожаный плащ, прошитый по краю толстой червленой нитью. Франт нагло

смотрел на троицу, Авенир отметил за ним четверку воинов – наемники, либо

обученные рабы. Оборванец рванул было к выходу, но волхв с силой посадил

Пармена обратно на лавку. В харчевне попритихло, завсегдатаи приготовились к

знатному зрелищу.

Корво молча обернулся и, не поднимаясь, выпрямил руку. Стальные пальцы

ухватили наглеца за локоть, тот скривился от боли, рванул было свободную

пятерню к расписному кинжалу на бряцающем поясе. Замысел его не удался.

Рыжеволосый молниеносно перепрыгнул скамью, не разжимая кисть и, перехватив

запястье, сделал пируэт. Бородатый щеголь описал дугу в воздухе, с треском

грохнулся о табурет, кубарем покатился к стене.

Волхв тем временем вышел из-за стола, посох с белым камнем объяло

холодное синее пламя. Наемники принялась окружать троицу. Юноша невольно

залюбовался суровой красотой воинов. Крупные, подтянутые, ни капли жира, руки

держат кинжалы острием вниз. Марх говорил о профессиональных ножевиках.

Идеальные бойцы для тесного пространства. Мышцы перекатываются под

одеждой, глаза холодно блестят. Напомнив, что может от этой красоты через

секунду лежать с распоротым брюхом, предупредил:

– Не начинайте…

Договорить не успел. Все кинулись одновременно. Юноша пригнулся, подставив одному подножку и выставив посох в направлении второго. Раздался

глухой удар – посох попал в сплетение. Корво не ждал, бросившись на двух других.

Уклонившись от смертельных клинков, с силой дал одному по шее, второго задел

за пояс. Бродяжка забился под лавку, дыхание сперло, вцепился в стул так, что

побелели костяшки пальцев.

Авенир вскрикнул. На щеку капнуло что-то горячее, глаз залило. Наемник

легко разгадал намерения волхва, перескочил ногу и полоснул кинжалом вслепую.

Раздался треск, тупые быстрые удары. Оборванец разбил о голову воина стул и

теперь, не глядя, колошматил распластанную плоть. «Что ж, одной царапины с

меня хватит» – акудник произнес слово защиты. Ралисту засветился, осияв

харчевню. Нападавшие замерли. По телам скакали синие молнии, сковывали

движения, каждая попытка сопротивлятся вызывала болезненные корчи. Ужасен

был и вид молодого волхва. Залитое кровью лицо, дикий взгляд, от свечения посоха

и камня Нир казался мертвецки бледным. Посмотрел на напавших. Четверо, во

главе со скрючившимся предводителем, нелепо кривляющиеся от болезненных