Вельруф

— И всё? — уточнил я.

— А чего тебе ещё? — с вопросом уставился на меня этот тип.

—- Я в шахте первый раз в жизни. Интересно, как тут всё устроено, да и про руду хотелось бы узнать.

— Да? — с каким-то странным выражением прищурился на меня Ян, сев вполоборота.

— Да. Но если нельзя, то я пойду.

— Можно! — решительно и с каким-то маньячным блеском в глазах вскочил этот тип. — Слушай…

Я немного пофигел, даже пообтекал под потоком слов, выдаваемых с типично латиноамериканской экспрессией. Но потом успокоился: Ян выходил “фанатиком дела”, шахту считал “своей”, что в чём-то было правдой. Судя по рассказу, внутренняя планировка, выработки и прочие моменты — его рук дело. Как руководителя и маркшейдера, естественно. То есть Ян “жил” шахтой и рудодобычей, до черта знал, ну и, судя по всему, затрахал окружающих попытками их просветить страшно. По крайней мере, когда он, придерживая меня за плечо, вывел нас наружу и стал тыкать пальцем в округу, рассказывая и поясняя, стражи предприняли стратегическую ретираду на дальнюю от нас сторону платформы. А на меня бросали сочувственные взгляды.

Но мне, несмотря на экспрессию и прочее, было интересно. Ряд моментов я рассчитывал понять сам, на основе ощущений, но масса технических моментов была интересна. Как ни удивительно, в плане устройства шахты тоже, хотя в большей степени меня интересовала руда.

И для начала выходило, что именно “магический металл” — очень небольшие, почти незаметные кристаллы в железе, которым, на девяносто девять процентов, и была “магическая руда”. Возможно, и больше, кстати говоря, но не суть. Технология плавки-обработки пришла с Нордмара, причём как я понял — сложная, динамически меняющаяся, в зависимости от “богатства состава”, яркости Марса и прочих, часто весьма мистических моментов. Более того, похоже, что “магический металл” — это тоже ни черта не эти кристаллики, которые, возможно, вообще не металл. Это именно железо, просто переплавленное и с гораздо большим содержанием магического включения, равномерно распределённого по структуре в процессе плавки. При этом “похерить” магический элемент — с полпинка. Не “поймать” температуру, ошибиться со временем — и всё. Простая железная болванка без какой-бы то ни было магии. С производством оружия-борони Ян то ли не был знаком, то ли это ему было не интересно, но даже без этого выходило очень познавательно. Хотя и излишне многословно. А уж выражение счастья на типично “мачетовской” роже, нашедшей уши, на которые можно присесть… Это что-то с чем-то.

— Благодарю за рассказ, Ян, — через полтора часа сумел вставить я.

— Не за что, Вельруф, — довольно и сыто отдувался этот фанатик дела.

— То есть выход с шахты выходит не больше сотни кило магического металла за неделю?

— Примерно так. Но этого металла хватит на множество доспехов и клинков!

Это я уточнял не просто так, а для понимания. И выходило, что заброшенная шахта не имела нормальной дороги… потому что она там и не нужна. Сотня кило за неделю — в карманах перенести можно. Ну и барьера не было, а горбатились там заключённые, похоже, по дневным сменам, так что подвозить караванами продовольствие и прочее было просто не нужно.

Заодно уточнил несколько “технических” моментов заброшенной шахты. Ян “болел” своей, в барьер попал уже после его возникновения и обрушения, но был в курсе дела. И выходило, что шахту забросили просто из-за того, что обнаружили Старую: гораздо более богатую, с внутренней полостью и доступом ко многим жилам.

А на вопрос, можно ли посмотреть на плавильню и вообще провести ночь в шахте, Ян только кивнул.

— А то сдохнешь, а правильных людей так мало, — покивал он. — Ночью вообще ходить не стоит, сволочи эти рогатые…

— Какие?

— Мракорисы, чтоб их! — выпучил глаза Ян.

И сообщил мне ранее неизвестные данные. Мракорисы, гибрид медведя, обезьяны (последнее — из-за длины и подвижности лап) и единорога — потому что имели рог на башке. Метра два в холке, здоровенные, чертовски опасные. И — ночные, точнее, “тёмные” хищники, из-за чего Ян их знал и искренне ненавидел. То есть, данные тварюшки просто не выносили яркий свет, торча в пещерах днём. А ночью выходили на охоту, что, учитывая непробиваемую шкуру, скорость и прожорливость — крайне неприятно. И по ночам мне как-то резко расхотелось рассекать просторы Миненталя, притом, что и раньше острого желания заниматься подобным я не испытывал. Но вот в шахте, если такая тварюка попала сюда так или иначе — это кошмар почище чужого на Ностромо. Матерящийся, как горный инженер на потерю добычи, Ян, брызжа слюной, рассказывал, какие неприятные потери нанёс мракорис, и с какими усилиями тварь, всё же, удалось прибить.

— А краулеры? — поинтересовался я о здоровенных, хитиновых и злостных насекомых, известных по игрушке.

— Херня эти краулеры, — отмахнулся Ян. — Перекрывать ходы решетками — и всё. Иногда на дальних выработках встречаются — ходы находят, или мелкие по щелям пробираются, а потом вырастают. Но с краулером даже криворукий рудокоп справится, если тот один.

— Да?

— Да.

В общем, эти краулеры, метрового роста жуки, довольно быстрые и в общем — опасные. Но… хрупкие. То есть, судя по рассказу Яна, этакий насекомый аналог падальщиков. Толпой опасны, но в общем — не слишком разумный и убиваемый не особо опытными и боевитыми рудокопами противник.

— Воины, конечно, неприятны — и больше, и поумнее, и попрочнее. Но тоже невелика проблема, да и немного их.

Короче, получил я массу полезной информации и данных для размышления. И разрешение остаться в шахте до следующего утра — тоже не лишнее и полезное. Вдобавок закупился у Яна (он оказался и местным торговцем, а заодно) мелочами, которые хрен достанешь в Старом, по крайней мере мне — не попадались. Клинья, причём хорошего металла, хоть и не магического. Бухта качественного каната, композитного — кожа и пенька. Несколько заплечных сумок, простых, из рогожи, но прочных, вместительных, и могут пригодиться. Масло, инструменты — как качественнее того, что я видел в Старом, так и такие, каких вообще не встречал. Факелы с пропиткой нефтью-сырцом и как вишенка на торте — полтора десятка арбалетных болтов. С самострелом я ещё не разбирался, отложив на будущее, но боезапас не помешает. И сами по себе болты выходили небезынтересными фигулинами, но это я отложил.

Пока мне было интересно разобраться с шахтой, точнее — с магией руды. Кстати “фон” я прекрасно ощущал, а начав бродить по округе — почувствовал некоторые небезынтересные моменты, связанные с рудокопами. Которые магию, похоже, поглощали. Но вот не менее похоже, что толком не использовали, и она развеивалась из их организмов. А в одном случае, уж чёрт знает, насколько характерном, я оказался свидетелем молитвы Инноса. И в этом случае энергия ушла не хрен знает куда, а конкретному адресату. Насколько безответно — чёрт знает, но глыба, с которой валандался молящийся рукожоп, разлетелась кусками с одного удара после молитвы. Ну, вот даже хрен знает, мудро отметил я на это хрен знает какое событие.

На меня, кстати, окружающие особо внимания не обращали и не подходили. Хожу — значит, право имею, несколько раз стражники в полутьме дёргались в мой адрес, но разглядев кольчугу, возвращались к своим делам, теряя интерес. Видно, подозревали во мне праздного рудокопа, а присмотревшись — забивали.

И вот спустился я на пятый ярус, а точнее — дно шахты. Здесь была лютая плавильня с… прокатным станом. По крайней мере, так это выглядело и почти так было. Пышущая жаром печь прожаривала высыпанную на этакий конвейер руду. Конвейер приводился в движение орком, закованым в кандалы — здоровенной орясиной, которая мне была также интересна. А вот процесс плавки выходил в движении этого “конвейера-поддона” через горнило под присмотром литейщика. Движение регулировало температуру, некое магическое копошение прилагалось, а железо, похоже, большей частью просто выплавлялось.

Орк же был огромен, мускулист, клыкаст и зелен. С мордой не восторженной, но судя по всему наблюдаемому — не иной “вид”, а что-то вроде породы человека. По крайней мере, насколько я смог понять. И когда плавильня остановилась, я шагнул к здоровенному зелёному, ухватив его за плечо. Здоровяк сжался, зажмурил глаза, жалобно бормоча “мучача” — подобное поведение вполне объяснялось многочисленными шрамами на зелёной шкуре.

— Эй, ты! — рявкнул на меня литейщик, да и стражники закопошились. — Не трогай раба! Убьёшь — вместо него встанешь!

— Мне только потрогать, — отмахнулся я, чуть не ржа над брезгливо-удивлёнными, перекошенными рожами стражников и литейщика.

Впрочем, лапал я орка недолго, поняв и почувствовав немного, но более, чем достаточно. И гордо свалил с нижнего яруса, прикидывая, как мне жить с репутацией “оркофила-мужеложца”, которая вполне может ко мне привязаться. Впрочем, проживу и с репутацией, и без неё.

После я сделал несколько “заходов”, не слишком глубоко, в боковые шахты. Убедился в том, что в отдалении от людей и добычи концентрация “магии”, точнее этакого тумана-концентрата с мистическим душком от руды становится виден невооружённым взглядом. Хотя совершенно не факт, что я это мистическое проявление вижу глазами, кстати говоря.