Вельтаншаунг. Уровень первый

Два месяца назад я выполнял задание с этой же десантной группой. Мы тогда прыгали в гражданской одежде, с выправленными документами строителей автобана.

Целью вылазки являлся нацистский состав, следующий под усиленной охраной. Взять его нам бы не удалось, да и пустить под откос – тоже. Но командованию необходимо было понять, что именно фашисты перебрасывают из Западной Украины в Баварию. Мы должны были подтвердить или опровергнуть версию монтажа суперпушки на границе с Францией, ведь нацелено это оружие могло быть именно на Лондон.

Предполагалось, что силами перебежчиков под Харьковым были разработаны новые технологии. И даже отлиты стволы и части мортирных комплексов. Все это делалось под пологом тайны, дабы потом неожиданно для всех усилить точечные бомбардировки Англии.

Гитлер испытывал странную симпатию к Великобритании и не хотел разрушать здания. Так что идея создания новых пушек для точного и дальнего огня – вовсе не «утка».

Конечно, немецкие крылатые ракеты пока не могли покрыть такое расстояние, но, похоже, дальность полета – это лишь дело времени.

Предполагалось, что мы зафиксируем на микропленку проход поезда, а потом уже наши кудесники по длине состава и по очертаниям под брезентом начнут разгадывать ребус тремя неизвестными.

Если честно, всю эту затею я считал странной, а потому рассматривал ее именно как проверку каждого члена команды перед допуском к более серьезным заданиям. Возможно, все так и было, потому что здесь собрались одни эмигранты поляки. И я для них был своим. Со многими из них мы до последнего бились под Варшавой.

Выбирая наилучшую точку для съемки, наша команда неожиданно напоролась на поселение в четыре дома. Его не было на наших картах. Дворы были добротными. Стены и ограда пахли свежесрубленными деревьями. По всему выходило, что строительство закончили совсем недавно.

Вот только зачем в глухом лесу этот хуторок?

На наше счастье людей здесь пока не было. Вероятно, заселение планировалось позже. Возможно, эти дома готовились для офицеров СС, работавших в том самом концлагере, что возвышался сторожевыми вышками сразу за лесом – километрах в трех отсюда.

Вацлав, наш балагур и раздолбай, зашел в крайнюю избу в надежде найти сувенир на память. Это была обычная крестьянская изба. Она была чисто прибранной.

Ничего стоящего, немецкого, найти не удалось: ни наградного кинжала, ни перстня с мертвой головой. Не было даже ни единой трофейной банки с тушенкой.

Вацлав сильно возмущался, называл эсесовцев скупердяями. Его причитания достали всех. Густав раздраженно послал Вацлава по деревне бабочек ловить. А я отправил болтуна в баню.

Но Вацлав не унимался. С умным видом он проследовал по тому пути, куда я его отправил.

В крайней бане, стоящей у самого леса, после того, как наш балагур зашел туда, зажегся свет.

У Вацлава, явно, после контузии «соображалка» работала со скрипом. Хотя был день, мы вполне могли «засветиться». Мы тогда ворвались в баню с яростным желанием хорошенько попарить балбеса.

Ворвавшись внутрь, я схватил ковш, а Густав – веник. Мы собирались научить Вацлава родину любить. Но тут пол ногами качнулся. Он начал наклоняться. До меня сразу дошло, зачем все предметы в бане: тазик, ведра, ковшик, кочерга и даже веник были прикованы цепями к полу.

– Братцы! – закричал я. – Хватайтесь за цепи!

И тут пол наклонился под углом в девяносто градусов. Я повис на ковшике. Густав – на венике, Вацлав держался за синий тазик.

– Бабаешки, по ступам! – заорал не теряющий самообладания Вацлав. – Курс – на лысую гору! Взлетаем!!!

Пол продолжал вращаться вокруг собственной оси, пока не обернулся на все сто восемьдесят градусов.

Мы повисли на цепях. Секунда, другая, третья в кромешной тьме, а потом словно дракон дохнул, точно включили гигантскую газовую горелку. Нас обдало пламенем.

– Держитесь! – кричал я, чувствуя, как волдырями лопаются ожоги на ладонях.

Металл цепей мгновенно раскалился, он светился магическим отблеском дьявольских пожарищ. Никто бы не выдержал, любой бы отпустил, но мы понимали, что внизу – неминуемая смерть.

Когда снизу дохнуло пламенем во второй раз, я нашел в себе силы глянуть в бездну: под нами были тысячи стальных штырей. Они ждали нас как проклятие. Падение означало смерть. Частота игл была такой, что извернуться не представлялось никакой возможности.

Вот, значит, как фашисты избавлялись от изнуренных рабов: сгоняли их в баньку помыться, переворачивали пол, и – вуаля – десятки мгновенно убитых, на которых не нужно тратить пули. А дальше – снова поджигали горелки, и оставляли пламя, пока от жертв оставался только прах. Крематорий эконом класса: быстро, практично, надежно. Заключенные ведь не понимали, что их ведут на казнь, потому и гибли быстро, без ропота.

Но мы выдержали. Пол вернулся в исходное состояние. Правда, руки наши превратились в клешни. Сгоревшая и лопнувшая кожа омерзительно пахла.

Задание мы выполнили, вернулись с записанной видеопленкой – и сразу в лазарет. Боялись, что гангрена поразит руки, но – повезло. Нас мазали китайскими императорскими бальзамами, какой-то вонючей дрянью, отпаивали микстурами. Даже морфий кололи. Кожица долго еще была сверхчувствительной. Зато у нас теперь нет линий на ладонях, стерлись отпечатки пальцев. Именно потому, что нас теперь невозможно идентифицировать, выбор в нынешней миссии пал именно на нас…

В общем, когда пещера начала вращаться вокруг оси, я уже знал, что нужно вцепиться мертвой, бульдожьей хваткой в камни и терпеть.

А вот фрицы: то ли растерялись, то ли не ожидали, что им отмерят той же мерой, которой они судили других людей.

В общем, тоннель перевернулся, сбросив фашистов в бездну. Приятным сюрпризом было отсутствие пламени.

Потом все вернулось на круги своя.

Несколько минут я ждал, но: ни криков, ни топота вдали новых преследователей не было. На этот раз мне повезло.

Боль в ушибленном колене стихала, но, поднявшись, я обнаружил, что ногу слега сводит судорогой. Значит, назад пути не было. Куда я там кинусь, хромая, точно «лукавый», только что сброшенный с небес? Нужно дождаться, пока нервам вернется чувствительность. Придется углубиться в тоннели.