Венец Логоры

– Вниз, говоришь? – выдохнул командир, мрачно уставившись на Весёлого.

– Да ты чего, Меченый? – сразу попятился тот и съёжился заметно, ладонями загородился. – Кто ж знал, что отрава там? Ведь и подумать…

Здоровенный кулак вожака прорвался сквозь ладони, та ещё преграда, и с хрустом врезался в лицо весельчака. Боец не отлетел, вес у мужика не для полётов, но обмяк тут же, и расквасился бесформенной кучей, с места не сходя. Доведись Ивану такой удар словить – тут и душа вон. Прямиком к Роду на небо, ускорение позволяет.

– По низу надо, говоришь? – прорычал командир, примерился ногой Весёлому засветить, но бойцы его под руки подхватили, оттащили подальше от обмякшего на тропе бойца. Тот облапил ряшку ладонями, кровь несколькими струйками по запястьям стекает, в рукава впитывается, траву редкими каплями пачкает. Крепко досталось Весёлому, не до веселья теперь.

– Ну ты чего, командир? – пробасил примирительно один из бойцов, похлопав Меченого по плечу. – Ну, откуда ему было знать, правда что? Так-то ведь всё по уму говорил. Нельзя по гребешку ползать, все знают.

– И я знаю, – глухо рокотнул Меченый, опустил голову и тоже, разом как-то, обмяк. Плечи мощные оплыли, кулаки безразмерные обвисли, спина твердокаменная согнулась…

– Я на то и командир, чтобы знать. Это не Весёлому, это мне по морде надо. Чтобы не слушал, чтобы сам думал. Знал!

Опустился в траву рядом с Весёлым, привалился плечом и потянул из кармана трубку. Иван аж поперхнулся от удивления. Чтобы командир, да закурил на марше? Но вожак, на все свои принципы плюнув, поднёс к трубке дохленький, синий язычок огня, затянулся глубоко, аж со свистом. Клуб сизого дыма выдохнул.

– Слышь, Весёлый… На-ка, затянись. И морду платком промокни. В соплях вон весь, в красных.

– В соплях, ага! – пробулькал тот, но от трубки не отказался. Потянул дым сторожко, вполсилы, влажно хлюпнул, сизым облачком занавесился. Только нос ладонью всё-таки зажал.

– А что это такое? – тихонько, от командирских ушей подальше, спросил Иван у бойца, что стоял рядом. Но, на его беду, Меченый услышал. Медленно поднялся, страшную рожу к Ивану повернул и воздух сквозь зубы выдавил с шипеньем.

– А это – мёртвый туман! Отравляющий газ. Только здесь он прозрачный почему-то, раньше не встречалось такого. Его потому и назвали туманом, что виден издалека. И так-то гнусь, так теперь ещё и невидимая! Ваш подарочек, скоты инопланетные!

– Отчего же наш? – удивился Иван, шкурой почуяв неладное. – Мы то при чём?

– А у нас таких технологий нет! Мы один газ выпускать умеем, так от него не дохнут, только морщатся! А этот вы нам притащили. Люди образованные, суки цивилизованные! У себя там очищенным воздухом дышите, а нам вот это!

– Да сколько раз повторять: я астариец! – в отчаянии выкрикнул Иван. – Не производим мы оружие. Никакое!

– А для меня вы все на одну харю! Мерзкую, поганую харю! Причесать бы всех длинной очередью… Да где уж нам, вы это гораздо лучше умеете.

Иван попытался благоразумием отгородиться – не к месту, как всегда.

– Но раз вы знаете про этот туман, можно было уже противогаз разработать!

– А не легче было отраву эту не разрабатывать? Или, по крайней мере, к нам не привозить? Друг друга бы и травили, коль душа не терпит!

Меченый уставился на Ивана исподлобья, глаза багровым налились, плёнкой странной подёрнулись.

– А вот, кстати, хорошая мысль. Насчёт, своим газом подышать. Сейчас туда пойдёшь! – и ткнул пальцем в сторону неподвижных фигурок, недавно бывших его бойцами.

– З-зачем? – промямлил Иван.

– З-затем! – страшно перекосив лицо, передразнил его Меченый и ощерился, словно пёс дикий. – Верёвками ребят привяжешь, а мы их сюда вытянем.

– Но они же мёртвые!

– А барахло при них целое!

– Но там же газ!

– А здесь я! От газа, может и не помрешь ещё, а от меня точно, без вариантов.

Иван затравленно огляделся. Весёлый командирской трубкой пыхтит, головы не поднимая, остальные глаза отводят, помалкивают. Понял – помощи тут ждать не от кого. Привычный аргумент, правда, всегда наготове лежит, под рукой.

– Но ведь я сдохну – и плакал ваш выкуп. Или награда, как мы это сейчас называем?

– Я уже пол-отряда потерял… с наградой твоей! Верёвки ему дайте.

– Я помогу!

Весёлый гундосил нещадно, глаза от командира отводил и даже трубку пустую в его сторону ткнул не глядя.

– Один раз не дал помереть… А теперь уж, вроде как, обязанность.

Вытащил из своего мешка большой, белый платок, не жалея плеснул на него воды из фляжки и завязал Ивану рот вместе с носом. Одни испуганные, карие глаза остались, над белым срезом ресницами хлопать. В руки сунул два мотка верёвки. Иван такие уже видел. Хитро смотанные, они разворачиваются мгновенно и никогда не запутываются.

– Вниз бегом и лучше вообще не дыши, понял? Верёвки прицепил и обратно! Барахло, если отвалится, не хватай, время не трать. И дышать начинай реденько, когда уж совсем прижмёт, понял?

– А поможет, платок-то? – с глухой надеждой прошамкал из под тряпки Иван.

– Поди знай? На себе не проверял, но люди говорили.

– Угу. А если отраве достаточно просто на кожу попасть?

– Ну-у… Тогда, приятно было познакомиться. Давай, покажу, как лучше верёвку цеплять.

Быстро и ловко затянул петлю Ивану на груди, пропустив верёвку подмышками. Пару раз дёрнул, кивнул – надёжно.

– Всё понял?

– Да понял. А может, как-нибудь?..

– Никак, – отрезал Весёлый. – Командир приказал – иди и сдохни! Только сначала задачу выполни, а иначе, тебе и дохлому мало не покажется.

Он вдруг улыбнулся ободряюще, красная блямба носа уморительно сморщилась. Правда, в этот момент обоим не до смеху совсем. Весёлому больно, Ивану страшно.

– Ты обожди помирать-то! Я столько раз тоже собирался, надоело, аж до смерти. Помрём – ладно. А нет, так поживём ещё.

Мутным, голубым глазом подмигнул ободряюще.