Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

<1914>

Александр Федоров

На войне

Сонет

В. Брюсову

Мы на войне. Вы слышите ли, люди,

Мы на войне, где вся земля в крови,

Где лязг штыков, свист пуль и рев орудий

Рождает гнев возвышенной любви.

Но, Боже правый, милостив нам буди,

И в день, когда все говорит: живи —

Дай позабыть о Каине, Иуде,

И жизнь и смерть равно благослови.

Чтоб в светлых зовах радостного света,

Напомнивших зимою про апрель,

Земля раскрыла сердцу колыбель,

И два безумца, два твоих поэта,

Мы вспомнили, что посланы судьбой

Петь не войну, а мир твой голубой.

Варшава

13 января 1915

Александр Скрябин

Валерию Яковлевичу Брюсову

Властитель и любовник нежный мира

Далекого и чуждого тебе,

Я, вняв своей загадочной судьбе,

Увы, не гость сегодняшнего пира.

Но будь послушна, о поэта лира,

И в сем послании дай в похвальбе

Воспеть собрата мне по ворожбе

И многих душ пророка и кумира.

А ты, о жрец, меня не осуди

И не почти, поэт, за дерзновенье

Неискушенных рук прикосновенье

К струнам неведомым: в моей груди

Желанье властное мной смеет править

На языке родном тебя восславить.

<Январъ 1915>

Игорь Северянин

Поэза для Брюсова

Вы, чьи стихи как бронзольвы,

Вы поступаете бесславно.

Валерий Яковлевич! Вы —

Завистник, выраженный явно.

Всегда нас разделяла грань:

Мы с вами оба гениальны,

Но разных толков. Ваша брань —

Уже не львы, а просто зайцы…

Различны данные у нас:

Я – вдохновенностью экватор,

И я осоловил Парнас,

Вы – бронзовый версификатор!

И свой у каждого подход

Все к тем же темам мирозданья,

У каждого свой взгляд, свой взлет,

Свои мечты, свои заданья.

Вы – терпеливый эрудит,

И Ваше свойство – всеанализ.

Я – самоучка-интуит, —

Мне непонятна Ваша зависть!

Но чем же, как не ею, чем

Я объясню нападки Ваши

На скудость тем, моих-то тем!

На лейт-мотивность, мая краше!

Не отвечаю никому:

Достойных нет. Но Вам отвечу,

Я Вам отвечу потому,

Что верю в нашу снова встречу.

Я исто смел. Я исто прям.

Вас ненавидят много трусов.

Но я люблю Вас: вот я Вам

И говорю, Валерий Брюсов.

Не Вы ль приветили меня

В те дни, когда еще бутылки

Журчали, весело звеня,

Как Фофанов приветил пылкий?

Я Вам признателен всегда,

Но зависть Вашу не приемлю…

Прояснись, каждая звезда,

Ты, озаряющая землю!

Январь 1915

Александр Соколовский

Избраннику

Валерию Брюсову

Над жадной бездной исступленности,

Над стрелами враждебных глаз,

Всплывают отклики влюбленности,

Царит властительный экстаз.

Душой уверенной и гибкою

Ты чью-то тайну подстерег

И с равнодушною улыбкою

Венчаешь доблесть и порок.

Безумно-алыми рубинами

Бросая беспощадный стих,

Ты дышишь сказками старинными

В извивах улиц городских.

Равно прекрасному и злому ты

Сплетаешь огненный венок

И смотришь зорко в злые омуты

Страстей, желаний и тревог.

Ты грезишь смутными намеками,

Но в каждом слове – твой экстаз.

Какими злыми и далекими

Ты видишь нас, ты видишь нас!

Изнежен грезами весенними,

Безумец, гений и мудрец —

Ты равнодушными хотеньями

Бросаешь сердце в бой сердец.

И если песни вдохновеннее

Придумает иной поэт —

Ты будешь помнить все мгновения

Твоих уверенных побед.

И все безумия и нежности

Сплетутся в пламенный венец,

Венчая тайной неизбежности

Тебя – восторженный певец!

Март 1916

Владимир Святловский

В.Я. Брюсов

Ты, – Брюсов, – странный мир, где все необычайно,

Где пластику Афин и чары мастеров

Пронзает гения непознанная тайна,

Несущая земле – вуаль предвечных снов.

Ты, жрец Изид, таинственно-прелестных,

Оракул и певец при храме строгих Фта,

Змеиных страж цветов средь подземелий тесных,

Неопалимый лист горящего куста.

1916

Магдалина Вериго

«В его усталом вдохновеньи…»

В его усталом вдохновеньи

Нет томных красок блеклых роз,

Но изнурительны виденья

Высокомерно-ярких грез.

Он обладает странной властью

Сердца горячие пленять.

Он, полный горького бесстрастья,

Все страсти может возбуждать.

О, сколько жарких слез исторгли,

Для

скольких душ зажгли цветы

Его холодные восторги

И равнодушные мечты!

Он в хаос снов, где дух расплавлен,

Вперять бесстрашно может взгляд:

Ни блески льдов, ни солнца пламень

Померкших глаз не ослепят.

<1912—1918>

Игорь Северянин

Валерию Брюсову

Нежны berceus\'ные рессоры —

Путь к дорогому «кабаку».

В нем наша встреча, – после ссоры, —

Меж наших вечеров в Баку.

Я пил с армянским мильонером

Токай, венгерское вино.

В дыму сигар лилово-сером

Сойтись нам было суждено.

Походкой быстрой и скользящей,

Мне улыбаясь, в кабинет

Вошли Вы, тот же все блестящий

Стилист, философ и поэт.

И вдохновенно Вам навстречу

Я встал, взволнованный, и вот —

Мы обнялись: для новой речи,

Для новых красок, новых нот!

О, Вы меня не осудили

За дерзкие мои слова, —

И вновь певцу лесных идиллий

Жизнь драгоценна и нова!

Я извиняюсь перед Вами,

Собрат, за вспыльчивость свою

И мне подвластными стихами

Я вас по-прежнему пою!

1918

Игорь Северянин

Брюсов

Никем не превзойденный мастер.

Великий ритор и мудрец.

Светило ледовитой страсти.

Ловец всех мыслей, всех сердец.

Разламывающая сила

Таится в кованых стихах.

Душа рассудок научила

Любить, сама же пала в прах.

И оттого – его холодность:

Душа, прошедшая сквозь ум.

Его бесспорная надмодность

Не столь от чувства, сколь от дум.

Великий лаборант, он каждый

Порыв усвоил и постиг.

Он мучим неизбывной жаждой

Познанья всех вселенских книг.

В нем фокус всех цветов и светов

И ясной мысли торжество.

Он – президент среди поэтов,

Мой царский голос за него.

1918

Николай Минаев

Валерию Брюсову

Акростих

Весна! Как счастлив я! Покончено с зимой…

Апрельский вечер тих, и легкий ветер вея

Ласкает ветки верб; улегшись на траве, я

Ему отдал себя, он – брат весенний мой.

Раскрыли облака свой веер с бахромой,

И от закатных стрел стыдливо розовея,

Юг весь заволокли, а выше и правее

Блестит звезда любви над алою каймой.

Резва и весела беспечная летунья

Юлит вокруг меня, и только нежно дунь я,

Слетит с прозрачных крыл пыльца из серебра…

О, милая моя! Не избегай меня ты:

В душе как здесь – апрель, душа вдвойне добра,

Усталость и недуг с нее весною сняты!

<Май> 1919

Константин Бальмонт

Валерию Брюсову

В те дни, когда мы были двое,

Лишь ты и я, лишь я и ты,

Светило небо голубое

Первопричастьем красоты.

Все мироздание живое

Вело нас в тайну бытия,

И было в мире только двое:

Лишь я и ты, лишь ты и я.

Но кто он, третий?

И кто он, пятый?

И кто он, сотый?

И миллионный?

Сверкнули сети.

Мелькнул распятый.

Глядят заботы.

Провал бездонный.

На песни сердца

Нам отвечали

Разрывный хохот,

Звериный крик.

У иноверца

Свои печали,

И рухнул грохот,

Везде возник.

Мечта хотела,

Душа бролась

И уходила

К иным пределам.

Душа и тело

Сложились в голос,

Да светит сила

И слава смелым.

Мы побеждали.

Смотри – ликую.

Мы победили.

Горю. Горишь?

Звено из стали

В тюрьму немую.

Изжитой были

Слепая тишь.

И вновь мы в мире только двое:

Лишь ты и я, лишь я и ты.

Но что нам эхо верховое

Добросит книзу с высоты?

Две силы бьются в равном бое,

Орел летит, язвит змея,

И падаем мы в вечность двое:

Лишь я и ты, лишь ты и я.

30 сентября 1919

Олег Леонидов

Валерию Брюсову

Я чту его определенность,

Его размеренную медь,

Его уменье петь влюбленность

И не любить, и не гореть.

В его напевах напряженность,

И от годов им не истлеть:

Он – в море брошенная сеть,

Чтобы измерить всю бездонность,

Изведать тайны глубины

И цвет изменчивой волны,

Пройти дорогой отражений

И в четком зеркале теней

Явить и ярче, и ясней

Боль вечных взлетов и падений!..