Верь мне, Есения

Переодеваться я, наученная опытом проживания в приюте, заканчиваю одной из первых, и выхожу на стадион. Некоторые из наших уже начали разогреваться перед пробежкой, хотя тренер еще не отпустил старшекурсников, у которых была пара перед нами.

— Есения, мы тут, — машет мне рукой Гисберт, подзывая к сбившемся в кучку одногруппникам. Спешу к своим, по привычке, мазнув настороженным взглядом вокруг, и присоединяюсь к разминке.

— Подожди, Есения, — спустя минуту трогает меня за плечо Талбот. — Ты снова забыла, как я тебе показывал. Бедро нужно держать под прямым углом, вот так. Иначе толку не будет от такой растяжки.

Тал нам всем иногда показывает какие-то важные и серьезные приемчики, которые помогают подготовиться к нагрузке на тренировке. Одногруппник случайно попал к опоздунам, его родители боевые маги, которые, задержавшись из-за какой-то аварии в приграничном городе, не успели добраться в столицу к нужному сроку, вот и пришлось их талантливому и подготовленному отпрыску учится в самой отстойной группе на факультете. Но добряк Тал не жаловался на жизнь, а взял негласное шефство над нами, неумехами, и помогал, чем мог.

— А мне покажешь, Тал? — звучит за спиной голос Белинды. — Мне кажется, я тоже делаю что-то не так.

Девушка старательно хлопает длинными ресницами и кокетливо накручивает прядь волос у виска, меряя меня гневным взглядом. Не иначе, как глаз положила на Талбота и ревнует теперь.

— Конечно, Бела, сейчас закончу с Есенией и подойду к тебе, — искренне улыбается парень, корректируя мои движения. Кажется, только что я нажила себе еще одного недоброжелателя… Как там говорил Кейн: “Чтоб тебя марусисы покусали!” Кто такие эти марусисы я знать не знаю, но чувствую, что эта фраза тут более чем уместна…

— Иди уже к ней, — тихо шепчу парню, увлеченно показывающему мне новый прием в растяжке. — А то она меня без соли сожрет сейчас, и не подавится…

Талбот кидает на меня внимательный взгляд, потом переводит глаза на нервно притопывающую Белинду, и с вздохом направляется к ней. Может, пронесет?

Я, учтя замечания одногруппника, продолжаю заниматься уже самостоятельно, пока к нам не подходит тренер, магистр Рассел.

— Разогреваетесь? Молодцы! — хвалит он нас. — Такое рвение мне по душе. Кто бы мог подумать, что “опоздашки” будут меня радовать больше, чем те же старшекурсники, — добавляет он, кидая гневный взгляд на удаляющихся с поля студентов.

Мы окрыленные похвалой — хоть в чем-то преуспела наша отстойная группа — счастливо улыбаемся и выстраиваемся на линии старта, чтобы по сигналу начать пробежку.

Я знаю, что мальчишки, как всегда, вырвутся вперед, а девчонки будут плестись в хвосте. Моей дыхалки, хватит максимум на два круга, и еще два я буду преодолевать, меняя по очереди бег и ходьбу. Но ведь когда-нибудь и у меня улучшатся результаты?

Я уже готовлюсь сделать первый шаг, с напряжением ожидая сигнала старта, когда внезапно появляется стойкое чувство чужого, колючего взгляда. За шиворот будто плеснули ледяной водой, вызвав нервную дрожь. Ежусь от неприятных ощущений и опасливо оборачиваюсь назад. Так и есть. Группа старшекурсников не спеша бредет к выходу, и только один из них, в котором я узнаю давешнего блондинчика, неподвижно замер, смотря в упор на меня. А, поймав мой взгляд, зло прищуривается и гневно сжимает от злости кулаки. Мне крышка…

Парень явно пострадал от моих манипуляций, его шикарная длинная грива укоротилась едва не наполовину, ручаюсь, из-за окрашивания в веселенький нежно-голубой цвет. Такое не прощают! Но еще хуже, что, заметив странное поведение блондина, к нему подходит его друг, дабы увести с поля, а когда это ему не удается, начинает искать причину. А причина — вот она, я! То, что другом оказывается Кейн, непонятным сожалением отдается в сердце.

Глава 15

Пронзительный звук свистка разом сбрасывает наваждение, друзья уходят, а я, развернувшись, бросаюсь бежать, понимая, что потеряла несколько драгоценных секунд на старте.

Сегодня я финиширую последняя, так и не сумев сократить разницу, но в других упражнениях все же удостаиваюсь сдержанной похвалы от мастера Рассела. Тренировка выжимает из меня не только последние силы, но и лишние мысли и переживания.

Ну, подумаешь, друг. И что с того? Смазливая мордашка и пара реплик еще ничего не значит. Он, наверное, со всеми такой дружелюбный, и в том, что мне понравился, нет ничего удивительного… Как понравился, так и разонравится. Теперь главное им уже обоим на глаза не попадаться. Хотя, если у нас факультатив в это время планируется на постоянной основе, то это будет весьма проблематично…

Быстро сбегав после тренировке в душ и поняв, что до закрытия библиотеки осталось чуть меньше часа, со всех ног припускаю туда.

Ухольники, ухольники… Вот же скрытные твари. О них удручающе мало написано в книгах. Информацию приходится собирать буквально по крупицам.

Оказывается, это мелкая, пакостная, условно опасная нечисть, которая живет в болотистой местности Ледании. Развлекается тем, что заманивает заблудившихся путников в непроходимую чащу, подражая голосам людей, как правило, тем, которых хорошо знает жертва. Обладает слабыми ментальными способностями и пугливым характером, стараясь воздействовать лишь на одиноких странников.

Мне, все же удается слепить довольно-таки приличный доклад, несмотря на гневно шипящую над ухом библиотекаршу. Она-то, скорее всего, рассчитывала смыться домой пораньше сегодня, а тут на тебе, такое счастье в виде меня любимой привалило, и сидело же до последней минуты.

Ручаюсь, когда я, наконец, заканчиваю работу и, попрощавшись, сваливаю в общагу, в спину мне летит не одно гневное проклятие из уст почтенной мистрис Баум.

В комнате я застаю воистину потрясающий восхитительный бардак. Весь пол возле кровати моей соседки усеян всевозможными нарядами, коробками из-под шляпок и ботинок, чулками и перчатками. Сама же Юлалия сидит на ковре, поникнув от тяжести горестных и жизненно важных дум.

— К нам вторглись монголы и учинили погром? — спрашиваю, осматривая все это безобразие.

— Кто? — вскидывает голову соседка. Локоны, тщательно уложенные и аккуратно завитые, подпрыгивают, как пружинки, забавно колыхаясь вокруг лица.

— Не важно, — отмахиваюсь от вопроса и присаживаюсь возле нее. — Что случилось?

— Меня бросил жених, — утыкается мне в плечо соседка. — Обещал жениться-а-а-а! Обещал дождаться-а-а-а! — заунывно подвывает она, щедро орошая мою блузку слезами. — Я уже ехать домой собралась, а он, гад эдакий, телеграмму прислал, что между нами угас огонь, и его сердце принадлежит другой. В глаза мне сказать побоялся, подлый трус!

Завывания сменяются горькими рыданиями. Плечи Лали сотрясаются от всхлипов. Я, опешив от обилия столь личной информации, свалившейся на мою голову, утешающе похлопываю девушку по спине. Успокаивать мне не часто приходилось, и теперь я чувствую себя немного неловко.

Лично я считаю, что грош — цена такому жениху, и пускай катится на все четыре стороны, только вот не скажу же я это самое несчастной соседке. Она так убивается по нему, что эти слова будут звучать насмешкой и неуважением к ее чувствам.