Вера и рыцарь ее сердца

Протягивая зеленую грушу девочке, Альфонс боялся посмотреть в ее глаза, но девочка тоже побоялась взять грушу в свои руки. От растерянности Рахель подняла на него свои иссиня-черные глаза, и Альфонс утонул в них безвозвратно. От «утопления» его спасла та же груша, которая вдруг выпала из его руки и закатилась под шкаф, стоявший в углу классной комнаты. Пока Альфонс поднимал грушу и с усердием вытирал ее о свои штаны, девочка стояла рядом, с любопытством смотрела на необычного паренька и молчала. Потом она робко взяла грушу, предложенную ей Альфонсом, и улыбнулась. Чтобы опять не захлебнуться от счастья, глядя в ее бездонные глаза, мальчик выбежал на игровую площадку и стал изо всей прыти гонять по футбольному полю мяч. Мяч не выдержал лихости футболиста и влетел в окно директора, вдребезги разбив оконное стекло. Проныра дьякон тут же записал Альфонса в список штрафников.

В следующее воскресенье Альфонса снова поставили в строй провинившихся за неделю сорванцов. Рахель была на этой воскресной службе, и мальчик ловил на себе ее удивленно вопросительный взгляд. Наверное, она не могла понять, хороший он мальчик или плохой. На этом оборвалась столь неудачно начавшаяся дружба. Альфонс жестоко боролся со своей влюбленностью, хотя именно эта неразделенная мальчишеская любовь давала ему надежду на будущее счастье.

Альфонс ждал времени, когда он пойдет работать и пригласит черноглазую Рахель в кино, обнимет ее тонкие плечи и погладит ее смолянистые волосы, а потом они будут вместе смотреть приключенческий фильм про индейцев. Мальчик мечтал, что построит для нее большой светлый дом, с позолоченной черепицей на крыше, а девочка каждое утро будет стоять на пороге этого дома и провожать его на работу своей удивительно прекрасной улыбкой. Осталось только подождать, когда он станет взрослым и начнет работать. Что-что, а ждать Альфонс умел.

Но вышло все, не так, как обещалось. Рахель была приглашена в услужение к барону. Сначала она помогала на кухне, потом была определена в младшие горничные. Старший дьякон очень гордился своей службой барону: он поставлял ему красивых невинных девиц, которые имели нужду в заработке. Семья Рахель состояла из трех женщин, и нее на попечении были больная мама и старенькая бабушка. Рахель искренне обрадовалась приглашению на работу к самому барону и поблагодарила старшего дьякона местного прихода за участие в ее судьбе.

Вскоре Рахель, в дамской шляпке с вуалью, сидела во втором ряду на воскресных службах в церкви, сразу за уважаемым семейством бургомистра, рядом с бароном, и его высокомерной женой. Во время богослужения девушка не поднимала своих печальных глаз, спрятанных под тяжелыми черными ресницами. Альфонс к тому времени перестал ходить в церковь, и его горячий взгляд больше не согревал робкое и страдающее сердце девушки. Потом она стала собственностью барона – за это он кормил ее саму, ее маму и бабушку. Барон был очень доволен послушной нежностью Рахель и отблагодарил старшего дьякона бочонком французского вина.

Никто не знает, что стало с девушкой в военные годы. Барон на время войны уехал в Америку и оттуда давал указания своему дворецкому, управлявшему его имением. Маму и бабушку Рахель немцы увезли в Германию, как лиц еврейской национальности, а старший дьякон еще долго служил в приходе.

От дум Альфонса оторвал требовательный голодный крик сына. Отцовская любовь к этому малышу заполнила его сердце радостью жизни, и прошлое ушло в прошлое, чтобы не мешать настоящей жизни. Жена Валентина уже проснулась, она надела широкий халатик и взяла сына на руки, чтобы покормить изголодавшегося за ночь младенца. За окном светало. Звонил колокол на церковной башне. Наступал особенный день, день, в который Ронан Мария Альфонс Де Гроте, в возрасте одного месяца, был крещен во имя Отца, Сына и Духа Святого.

Глава 3

Ронни родился недоношенным ребенком. Его вес при рождении соответствовал весу недокормленной курицы – один килограмм восемьсот грамм. Младенец с первых минут жизни удивлял родителей своим аппетитом, Альфонса и Валентину восхищало все, что делал их малыш. Их приводила в восторг сила его голодного крика, они гордились крошечными кулачками своего малыша, которыми тот отважно колотил воздух. Жадность малыша при сосании материнской груди свидетельствовала и о жизнелюбии новорожденного.

Вскоре родители вечно голодного ребенка стали покупать для него молочные смеси, которые только появлялись в продаже, а в два месяца его поили коровьим молоко из деревни. Первые полгода жизни ребенок практически не бодрствовал, он только и делал, что ел и спал, спал и ел. Иногда Альфонс дергал его за пяточку, теребил его ушко, в надежде разбудить сынишку, чтобы поиграть с ним, поговорить о чем-нибудь, понятном только им двоим. Мужчине хотелось скорее познакомиться со своим мальчиком и дать ему почувствовать, как он его любит, но как только малыш просыпался и замечал его присутствие рядом, то начинал требовать еду, на этом отношения отца с сыном прерывались, и передавал заботу о Ронни жене.

В четыре шесть месяцев Альфонс дал в руки мальчика сочный бифштекс, тот целый час его мусолил, пока не высосал до капли из него мясной сок, потом довольный загулил.

– Ребенок наелся! – обрадовался молодой папа, обратившись к жене.

– Что ты делаешь с ребенком? – набросилась на мужа Валентина, – Это не положено, наш малыш мог подавиться, у него еще нет зубиков?

Но Альфонс не слушал жену, он хохотал. Взглянув на своего, перепачканного мясным соком, сынишку, королем сидящего на подушках на своем высоком стульчике, счастливо засмеялась и Валентина.

Мясной сок и слюни размазались по его округлому довольному личику, которое излучало настоящее блаженство. Мальчик с такой благодарностью смотрел на родителей, что они тут же забыли все полученные ими врачебные рекомендации по детскому питанию и любовались своим маленьким обжоркой. Удивительно, но именно этот счастливый момент младенчества станет первым воспоминанием Ронни Де Гроте о себе самом. В свои восемь месяцев мальчик съедал целый бифштекс без остатка, что одобрялось его родителями, но ужасало других молодых мам, которые жили на соседней улице. Валентина никогда не спорила со своими соседками: она приглашала их на чашечку кофе.

Кофе подавался с печеньем «Спекулос». За столом, над которым аромат кофе гармонично сочетался с этим хрустящим печеньем, и тема о мясной диете малышей тут же теряла свою актуальность, тем более что сытый мальчик мог долго играть со своими резиновыми машинками, не отвлекая женщин от их мирной беседы о суетном.

В возрасте двух лет Ронни уже чувствовал свою принадлежность к роду мужчин. Это проявлялось в его неподдельном восхищении колесом. Он был покорён чудесными свойствами колеса, которое так забавно крутилось. Если колеса у машинки раскрутить, то машина сама убегала от мальчика. Что может быть прекраснее этого явления! Ронни мог часами удивляться свойствам колес в его игрушечных машинках, в автомобиле его отца, в извозной коляске деда, в маминой швейной машинке. Таинство кручения, которое продолжалось в бегущем движение, завораживало его. Со временем пришло и понимание того, что чем сильнее колеса раскрутить, тем скорее будет двигаться игрушечный грузовик, а с ним и предмет, лежащий в его кузове.

Он с удивлением наблюдал, что заводная машинка с колесами не тронется с места, если на нее положить тяжелый молоток, но если молоток заменить яблоком, то она утащит яблоко в уголок. Правда, яблоко быстро съедалось из-за их несоответствия техническим требованиям его игрушек.

В три года мальчик получил в подарок, сделанный папой деревянный велосипед. Велосипед не имел педалей, но Ронни педали были не нужны. Мальчик очень гордился своим велосипедом, он выходил с ним на улицу, чтобы прохожие тоже могли восхититься прекрасной конструкцией его первого средства передвижения.