Веришь?

– Твой отец?..

– На свидании,- с облегчением вздохнула Перси и пошла в дом.- Явится только к утру, наверное.

Милли кивнула и прямиком отправилась в гостиную. Не просто потому, что большая комната была уютной и с очень удобным диваном. У неё была цель. Она, как только вошла, сбросила надоевшую неудобную обувь и отправилась к бару, которым в этом доме почти не пользовались.

Робот-уборщик протирал, конечно, бутылки регулярно. Только потому они и не были покрыты "вековой" пылью. Миллисент Смит деловито погремела этими "богатствами", вытащила одну бутылку, подцепила стакан и пошла к дивану. Поставила это всё на столик. Уселась и уставилась на Кору.

– А что так?- кивнула Перси на спиртное.- И почему только один стакан?

Милли иронично глянула на подругу:

– Считай врачебной интуицией. И только для меня. Не хватало ещё, чтобы твой отец обвинил меня в том, что я тебя спаиваю.

Скинула пиджачок, умостилась на диване, поджав ноги, и вздохнула:

– Теперь готова. Рассказывай.

– О чём?- упиралась Кора.

Не хотелось нырять во всё это. Страшно не хотелось... Она, конечно, расскажет... Но, как же это тяжело, начать...

Миллисент понимала. Потому тоже тянула. Вопросы задавала. Легко перегнулась к Перси и чуть дёрнула её за короткий завиток волос. Фыркнула:

– Папаша твой точно теперь скажет, что это я плохо на тебя влияю!

Да. Была у Милли такая "особенность". Она истово старалась отрастить волосы, как были у неё в детстве. И каждый раз, что-то "мешало". Когда случалось что-то по-настоящему тяжёлое, она брала ножницы в руки и...

В те времена, когда они с Перси познакомились, волосы Милли достигали почти середины спины. Удобно. В хвост можно собрать, или в пучок. Отхватила она всю эту красоту совсем недавно. После того, как приключился серьёзный сердечный приступ у профессора Глана. У неё на глазах.

Они все тогда перепугались. Настолько, что Милли и Кора рыдали над "телом" доктора прямо в больнице. Открыто. И не без умысла... Профессор посмотрел-посмотрел на тот потоп и фыркнул, в итоге:

– Ладно! Ваша взяла! Законопачивайте меня в эту вашу умную бочку!

Так он называл медкапсулу. Сам медик, он смеялся над всякими там научно-техническими примочками, хоть и пользовался ими на полную катушку. Называл их "штучками", "бочками", "ошейниками" и прочими обидными словами.

Лечь в медкапсулу на полный цикл восстановления не желал категорически. Это ведь отнимет у него месяц жизни! Потому Милли и Кора, и устроили "представление".

– Манипуляция чистой воды!- ворчал дедок, подписывая согласие на процедуру, которое тут же ему и подсунули "коварные женщины".

Бурчал без обиды. Просто чтобы скрыть неловкость. Напугал своих девочек, старый дурак. Блайз тоже сидит рядом, молчит, хмурится. И вирт разрывается от сообщений бывших пациентов и их родственников.

– Какой я, оказывается, необходимый и оценённый!

Так иронично посмеивался профессор, засыпая. Перед этим он, конечно, надавал помощникам ценных указаний, распределил между ними текущих пациентов и занятия на кафедре. Обнял Миллисент и Кору. Заверил их, что проснётся совершенно здоровым и для печали совсем нет повода.

Только это не особо помогло. Встречала его пробуждение Милли уже с причёской "под мальчика". Он, тогда ещё малость дезориентированный, ласково укорил её:

– Не удержалась?

Девочка улыбнулась беззащитно:

– Вы единственный, кто у меня есть...

Глан потрепал её по коротким волосам:

– Уже нет. У тебя теперь Кора есть. И её папаша будет защищать тебя всегда.

Кора тоже подлезла головой под его слабую руку. Обниматься. Старик, чтобы смягчить душещипательный момент, пошутил, слегка дёрнув её за косу:

– Хоть ты у меня, девочка, нормальная...

***

Оказалось, нет. Не особо-то и нормальная...

– Это не из-за тебя,- выдавила, наконец, Перси.

А потом, сжавшись в тугой комочек в кресле, призналась в том, о чём не рассказывала ещё никому:

– Мама тоже отрезала себе волосы. Там, за Барьером... Я спрашивала, зачем. Маленькой была... Она молчала. Это теперь я понимаю, что она не хотела быть красивой. И думала, что Рик убьёт её за это. Мы обе думали тогда, что он зверь... А он любил её любую. Всегда. Даже в самом конце... Смотрел на неё так, словно она самое прекрасное, что вообще есть на свете...

– А ты?- шепнула Милли.- Зачем ты?..

Кора остановившимся взглядом вперилась куда-то в угол. Чуть дёрнула плечом:

– Не знаю. Может быть, я тоже не хотела быть красивой? А, может быть, не знала, как мне пережить сегодняшний вечер и ночь?..

И она рассказала о том, что произошло за последние дни. Где-то в середине рассказа, она уже рыдала, не таясь, а Миллисент, потянулась к бутылке.

– Ты же не пьёшь!- всхлипнула Перси.

Так и есть. Милли в рот не брала ничего спиртного. Никогда. Непонятно по каким причинам. И сегодня Кора думала, что это шутка, то, что она выставила бутылку с чем-то крепко алкогольным. Думала, что это такое себе демонстративное порицание ей за то, что она отрезала косу. Что-то вроде: довела!

Оказалось нет. Миллисент плеснула в стакан, не глядя. Выпила, словно не ощущала вкуса. И только тогда ответила, со смешком:

– А что делать-то? Резать уже нечего...

Шутка шуткой, а выглядела Милли не лучше самой Коры. И периодически прикладывалась к стакану. Перси закончила рассказ и уставилась на подругу: ругай!

Дипломированный психиатр, научный сотрудник, Миллисент Смит удивила её. На диво трезво и убеждённо сказала:

– Ты всё сделала правильно.

Рассмотрела изумление на лице подруги и пояснила:

– Я не буду соваться и пытаться оценивать то, как Хмарь к тебе относится. В конце концов, это только ваше личное дело. Но, что касается твоего поступка, то я его понимаю.

Снова отпила из стакана. Скривилась, но, похоже, не оттого, что пила, а от своих мыслей:

– Глан пытался "лечить" меня. Не по принципу "клин клином вышибают", но где-то около того. Сводил меня, с парнями и мужчинами, в которых был уверен, что они будут добрыми и терпеливыми со мной. Теми, кому я по-настоящему нравилась... И, что? Ничего из этого не вышло... Первых пару раз я попыталась ещё. Потому, что безоглядно доверяла Глану. Это потом я поняла, что всегда правым не может быть никто... А в первые пару раз я шла на свидание и пыталась вынести все эти поцелуи... Хорошо, что оба раза я успела уйти до того, как истерика накатывала. А то устроила бы беднягам стресс и комплекс на всю жизнь...

Милли невесело и немного пьяно рассмеялась. Отпила ещё и продолжила:

– Нельзя ломать себя, дорогая. Мы это всё, что у нас есть. И мы никому ничего в этом смысле не должны. Плохо? Не терпи. Не готова к чему-то? Не делай последний шаг...

Допила стакан. Плеснула туда снова. Перси дёрнулась было её останавливать, но не решилась. А Миллисент дошла, наконец, до главного, с её точки зрения:

– Ты ведь не готова к любого рода отношениям, Кора. Совершенно и абсолютно. То, что ты пережила за Барьером, то, как жила твоя мама, наложило отпечаток. Твой внутренний мир и твоё тело - единственное, что оставалось у тебя. И это нормально, что ты так бережёшь их. Правильно...