Веришь?

Хмарь уставился на свои руки:

– Слишком опасно болтаться в этом секторе... Слишком близко... Точка выбрана так, чтобы начать операцию можно было максимально быстро. Удобный подход к планете. Если его "спалят", начинать нам будет гораздо сложнее.

Поднял глаза на своих. Улыбнулся скупой улыбкой, не затрагивавшей глаз:

– Они дали нам время полёта. Чтобы не нагнетать нервозность и напряжение раньше времени. Но уверен, приказ нам отдадут сразу же. Готовьтесь, ребята...

***

Он оказался прав. Выйдя на точку и связавшись со своими, Александр Хмарь получил приказ начинать операцию не позднее чем через полтора часа. Оптимально, не позже, чем через час.

Говорил с ним непосредственно Томас Блайз. Откуда-то из недр аналитического центра космофлота Земли. Глубоко засекреченное громадное помещение светилось зеленоватым светом, излучаемым голографическими мониторами, с бегущими на них расчётами и диаграммами. Аналитики, как сомнамбулы, с полузакрытыми глазами просматривали их. Больше для проформы. Они работали в вирте. Визуальное подтверждение использовалось только для контроля.

Блайз отошёл от них, чтобы не мешать. Или чтобы ему не мешали?.. Был очень краток. К приказу добавил совсем немногое:

– Следующий сеанс только после окончания операции и выхода из гипера.

Алекс кивнул, принимая. Знал регламент. Понимал, что командующий тянет время. Он тоже тянул. И хотел бы нарушить правила. Позвать Кору, чтобы Блайз мог посмотреть на дочь.

Никто из них не нарушил этот обычно проклинаемый всеми регламент. Блайз не попросил. Хмарь не пошёл в обход. Он мог позвать Кору. Но не стал. Не нужны ей сейчас лишние переживания. Правила для того и созданы, наверное. Чтобы каждый мог спрятать в самый страшный и тяжёлый момент за этими жёсткими рамками своё больное, страдающее сердце.

И пусть все они знают и видят. Как Блайз мучается, терзается страхом и не хочет отправлять детей в пекло. Как Алекс страдает и умирает от ужаса оттого, что чуть позже чем через час Кора Блайз вылетит из относительно безопасного нутра основного корабля и станет беззащитна. Не только она, но и другие.

Они знают это. Видят друг в друге. Поэтому просто смотрят глаза в глаза. Туда, где можно увидеть и сказать всё. А потом они спрячутся за регламент. Алекс отправит общий файл с "последними письмами", который зальют в вирт пространство Земли. Блайз коротко подтвердит, что файл получен.

И закончит сеанс связи почти так, как Рид попрощался с ними там, на Симуле:

– До следующего сеанса связи. Ждём вас, ребята. Очень ждём.

***

Всем на корабле было сообщено о полной боевой готовности и времени начала операции.

Они уже были готовы. Это дало время попрощаться. Почти все собрались в ангаре. Отсюда первыми уйдут космодесантники.

Их корабль сядет на безжизненную планету, воспользовавшись одним из идентификационных кодов, который измудрились вытащить умельцы военного ведомства из вирт системы варданцев. Их пропустят. А они, вместо того, чтобы лететь к докам Муравейника, сядут около одного из запасных технических выходов подземного города варданцев.

Хмарь заблокирует систему оповещения, и о нарушении целостности периметра не будет сообщено. Вскроет и снова заблокирует ворота. Чтобы разреженная атмосфера планеты не вытянула искусственную воздушную смесь города, пригодную для дыхания варданцев. Это несложно. Группа космодесанта под руководством Ливина уйдёт туда.

Следом взлетят пилоты. Тогда, когда обнаружится, что заявленный на посадку корабль "варданцев" не сел в доках и пропал из поля зрения системы наблюдения. Их начнут искать. Обнаружат. И ребятам пилотам придётся потанцевать.

Всё будет зависеть от того, как быстро справятся космодесантники. И как смогут сдержать натиск лёгких кораблей Вардана пилоты. Если всё пройдёт так, как планировалось, они успеют забрать своих, взлететь и уйти в гипер до того, как Муравейник со всеми его арсеналами и ангарами взлетит на воздух.

Не было точных данных о том, сколько и чего там хранится. Но точно, много. А значит, есть реальный риск того, что планета расколется из-за силы взрыва. Тогда, если они не успеют уйти в гипер, шансов на спасение не останется.

Они знали это. Принимали для себя и для своих. Или только думали, что могли принять?.. Это первое и, может быть, последнее в их жизни боевое крещение многое скажет о каждом из них.

Пока они прощались. Подбадривали ребят-космодесантников. Те, в лёгких скафандрах, но ещё без шлемов, беспечно улыбались. Таким сильным молодым людям вообще не свойственно унывать и бояться.

Ни космодесантники, ни "летуны" не принимали ещё стимуляторы, но вели себя совершенно по-разному. Пилоты вообще странные. Особенно теперь. Отстранённые. Стоят вместе и молчат. Только диковато поблёскивают глазами. Мобилизуются, наверное, и начинают проигрывать будущую партию в голове уже сейчас.

Ребята знали эту их особенность и не мешали. Подходили, похлопывали по плечу и наблюдали иногда довольно забавную картину. Как твой приятель, с которым ты только пару часов назад гоготал над какой-то сомнительной шуткой, оглядывается на тебя, будто впервые видит и понять не может, чего ты хочешь от него.

Так особенно была видна разница между десантниками и "летунами". Космодесант брал силой, жизнелюбием, накрепко вбитыми рефлексами и хитростью. Пилоты были такими себе шахматистами. Только играли они своей и чужими жизнями, и на принятие решений им отводились доли секунды.

Кора Блайз стояла среди своих ребят. Они иногда перебрасывались шутками. Вяло и без огонька. Не мешали друг другу входить в колею. Их утешало уже то, что пока они рядом, и живы. Кто знает, что будет через час по стандартному земному времени?..

Линда толкнула Кору локтем. Негромко фыркнула:

– Иди попрощайся с Ливином. Он скоро дырку в тебе глазами проест. Если бы на меня кто-то смотрел так, я пошла бы. И от души поцеловала!

Ребята услышали. Раздались нестройные смешки и пожелания Нийри пойти и поцеловать космодесантника.

– Только не насмерть желательно!

Тема ухаживаний Крэйга Ливина была безопасной и весёлой. На неё отвлеклись с удовольствием. Дёргали Кору, предлагали оценить степень "страданий" Ливина своими глазами до тех пор, пока она не сдалась.

Выпала из состояния задумчивости и огляделась. Крэйг, и правда, проедал в ней дыру. Парни космодесантники ржали над кем-то из девушек-медиков. Она не выдержала напряжения и расплакалась. Вот они и утешали её на свой, особый, манер.

Остальные члены экипажа тоже разбились на группы и лихорадочно ловили последние мгновения прежней беззаботной и счастливой жизни. Будто чувствовали, что "так" бездумно, весело шутить и радоваться они не смогут уже никогда.