Верити значит истина

Таймер на микроволновке срабатывает, когда Джереми подходит к ней. Он достаёт тарелку с пиццей и передаёт мне, а затем берёт другую тарелку.

— Как там дела?

— Хорошо. — говорю я, беря бутылку воды из холодильника, и присаживаюсь за стол. — Ты был прав. Там много всего. Это займёт несколько дней.

Он прислоняется к стойке, ожидая, когда его пицца подогреется.

— Тебе лучше работать ночью?

— Да. Я встаю довольно-таки поздно и засыпаю почти под утро. Надеюсь, это не проблема.

— Нисколько. Я тоже сова. Медсестра Верити уходит вечером и приходит к семи утра, поэтому я не сплю до полуночи и, даю Верити лекарства на ночь. Потом, это делает медсестра, когда приезжает. — Он берёт тарелку и садится за стол напротив меня.

Я даже не могу смотреть ему в глаза. Всё, о чём я могу думать, когда смотрю на него, эта та часть рукописи Верити, которую я прочитала, где она указывает, что его руки находятся у неё между ног в Стик Шейке. Боже, я не должна была об этом читать. Сейчас я начну краснеть каждый раз, смотря в его сторону. У него действительно красивые руки, что не помогает ситуации.

Я должна начать думать о чём-то другом. Прямо сейчас.

— Она когда-нибудь говорила, что за серию пишет? Каких героев описывает?

Концовку?

— Если она это и говорила, то я не помню. — говорит он, смотря в тарелку. Он рассеянно передвигает кусочек пиццы. — Очень много времени прошло с тех пор, как произошла авария. И мы даже не говорили о книгах.

— Когда это произошло? — я уже знаю ответ, но я не хочу, чтобы он знал, что я читала всю информацию о его семье.

— Не так давно умерла Харпер. Некоторое время она находилась в медикаментозной коме, затем несколько недель в интенсивном реабилитационном центре. Она была дома всего несколько недель. — Джереми откусывает ещё кусочек. Мне неловко говорить об этом, но он, кажется, не смущается разговором.

— Перед тем, как мама умерла, я была её единственным опекуном. У меня нет братьев и сестёр, поэтому я знаю, что это нелегко.

— Это нелегко, — соглашается он. — Кстати, мне очень жаль по поводу кончины твоей мамы. Я не уверен, что ты мне рассказывала об этом в уборной кафе.

Я улыбаюсь ему, но больше ничего не говорю. Я не хочу, чтобы он спрашивал о ней. Я мечтаю, чтобы всё внимание было сосредоточено на нём и Верити.

Мои мысли постоянно возвращаются к рукописи, потому что, я очень мало знаю о человеке, сидящем напротив меня, и почти чувствую, что знаю его. По крайней мере, я знаю Джереми таким, каким его описала Верити.

Мне любопытно узнать, какой у них был брак, и почему она закончила первую главу предложением, которое она выбрала. «Пока он не обнаружил одну вещь, которая значила для него больше, чем я».

Предложение звучит угрожающе, будто она готовила следующую главу, чтобы раскрыть какую-то ужасную, тёмную тайну об этом человеке или, может быть, это была писательская стратегия, и она собирается сказать, что Джереми святой и, что их дети значат для него больше, чем она.

Что бы это ни значило, я умираю от желания прочитать следующую главу сейчас, когда смотрю на него. И я ненавижу, что у меня так много других вещей, которые должны быть в центре моего внимания прямо сейчас, но всё, что я хочу сделать, это свернуться калачиком и прочитать о браке Джереми и Верити. Это заставляет меня чувствовать себя немного жалко.

Возможно, дело даже не в них. Я знаю писательницу, которая призналась, что использует имя своего мужа в каждой рукописи, пока не придумает имя для своего персонажа. Может быть, это то, что делает Верити. Может быть, это была просто очередная художественная работа, и имя Джереми было там только в качестве заполнителя.

Думаю, есть только один способ узнать, правда ли то, что я прочитала.

— А как вы познакомились с Верити? Джереми суёт в рот пепперони и ухмыляется.

— На вечеринке, — говорит он, откидываясь на спинку стула. Наконец, он не выглядит грустным на этот раз. — На ней было самое потрясающее платье, которое я когда-либо видел: оно было красным и такое длинное, что немного волочилось по полу. Боже, она была прекрасна, — говорит он с такой тоской в голосе. — Мы вместе ушли с вечеринки. Когда я вышел на улицу, то увидел лимузин, припаркованный перед домом, поэтому я открыл дверь, и мы забрались внутрь и немного поговорили. Пока не появился водитель, и мне пришлось признать, что лимузин не мой.

Мне не положено знать ничего из этого, поэтому я заставляю себя рассмеяться.

— Это был не твой?

— Нет. Я просто хотел произвести на неё впечатление. После этого нам пришлось бежать, потому что водитель был очень зол. — Он всё ещё улыбается, как будто вернулся в ту ночь с Верити и к её красному платью. — После этого мы были неразлучны.

Мне нелегко ему улыбаться, видя, какими счастливыми они казались тогда, а затем, глядя на то, во что превратилась их жизнь. Интересно, объясняет ли её автобиография подробно, как они попали из точки А в точку Б. В начале она упоминает смерть Честин. Это означает, что она писала об этом до или после ужасной трагедии? Я задаюсь вопросом, как долго она работала над этой рукописью?

— Когда вы познакомились с Верити, она уже была писательницей?

— Нет, она ещё училась в аспирантуре. Позже, когда мне пришлось на несколько месяцев временно уехать в Лос-Анджелес, она написала свою первую книгу. Я думаю, это был её способ скоротать время, пока я не вернусь домой. Сначала её пропустили несколько издателей, но, как только она продала эту первую рукопись, всё просто… Всё произошло так быстро. Наша жизнь практически перевернулась с ног на голову.

— Как она справилась с известностью?

— Я думаю, мне было труднее, чем ей.

— Потому что тебе нравится быть невидимым?

— Неужели это так очевидно? Я пожимаю плечами.

— Товарищ интроверт прямо перед тобой. Он смеётся.

— Верити — необычный автор. Она любит быть в центре внимания, необычные события. Всё это заставляет чувствовать себя неловко. Мне нравится быть здесь с детьми.

— Когда он понимает, что говорит о своей жене в настоящем времени, в его лице появляется очень тонкая перемена. — С Крю, — поправляет Джереми себя, качая головой, а затем сцепляет руки за шеей, откидываясь назад, как будто он потягивается из-за неудобства. — Иногда это трудно вспоминать, что их здесь больше нет. — Его голос тих, и он смотрит мимо меня, в никуда. — Я всё ещё нахожу их волосы на диване, носки в сушилке, иногда я выкрикиваю их имена, когда хочу им что-то показать, забывая, что они не собираются сбегать вниз по лестнице.

Я внимательно наблюдаю за ним, потому что не доверяю полностью. Я пишу детективные романы. Я знаю, когда возникают подозрительные ситуации, подозрительные люди почти всегда сопровождают эти ситуации. Я разрываюсь между желанием узнать больше о том, что случилось с его девочками, и выбраться отсюда, как можно быстрее.

Но сейчас я не смотрю на человека, который устраивает шоу, чтобы вызвать сочувствие. Я смотрю на человека, который впервые делится своими мыслями вслух.

Это заставляет меня хотеть сделать то же самое.

— Моя мать не так давно умерла, но я понимаю, что ты чувствуешь. Каждое утро, в ту первую неделю, я вставала и готовила ей завтрак, вспоминая, что её больше нет.

Джереми опускает руки на стол.

— Интересно, как долго это продлится или это будет продолжаться всегда.

— Я думаю, что время определённо поможет, но, вероятно, не помешало бы подумать о переезде. Если ты будешь в доме, в котором их никогда не было, воспоминания о них исчезнут. Их отсутствие в твоей жизни станет для тебя обычным явлением.