Верни меня к жизни, волк

Я посмотрела на друга с укоризной — он был несправедлив.

— Ну ладно, признаю, что они стараются, — уступил Эрлинг неохотно. — Но это не значит, что они стали как мы. Их чувства обострены и преувеличены. Настроение меняется по десять раз за минуту. Как можно говорить о любви и преданности, если они сами не знают, что взбрыкнет им в голову через мгновение?

— Но чувства, значит, имеются? — заметила я, не может ведь притяжение возникнуть на пустом месте.

Халле мое умозаключение не понравилось.

— Вот если ты порежешь палец, тебе будет больно? — вскинулся он, на ходу выдумывая пример. — А если туда насыпать соли, покажется, что она проела плоть до костей. Ты будешь так думать, но рана-то больше от этого не станет. И если ее промыть, боль пройдет, а края затянутся на следующий день. Понимаешь?

Я поняла. И ужасно расстроилась.

Это ведь значило, что Крис вообще не способен испытывать искренние и глубокие чувства. Не сможет отличить одержимость от любви, вину от привязанности. Первобытную жажду завладеть трофеем от истинности.

Любая эмоция будет ложью. Любое желание — временным, пока что-то другое, такое же сильное, не затмит предыдущее.

Он думал, его привело в Бепре воспоминание о человеческом прошлом, старые полузабытые чувства, которые он захотел проверить. Тогда как на самом деле это был всего лишь глупый порыв. Поддавшись ему, он принял иллюзию за истину.

И если нас разлучить, пройдет немного времени, и парень меня забудет, найдя себе новое эмоциональное увлечение.

Глава 48. Дар или проклятие?

— Почему ты такого низкого о них мнения? — насупилась я. — Морели ни разу ничего плохого не сделали.

— Еще как сделали. Нарушили обещание к тебе не приближаться, — возразил Халле, и я состроила вредную рожицу.

— У тебя не было права выдвигать такие условия кому бы то ни было. Я не твоя собственность, чтобы решать за меня. Какие бы благие побуждения тобой ни двигали.

— Но…

— Они обещали не причинять никому вреда, — не позволила я ему слово вставить. — И до сих пор я видела от них только хорошее. А Кристав оказывался рядом всегда, когда мне нужна была помощь! Неужели этого недостаточно, чтобы в них поверить?

— Нет. Потому что двуногие твари непредсказуемы, — закатил глаза Эрлинг. — Если у тебя в ране соль, сколько ты будешь терпеть, прежде чем с криками до потолка взовьешься? И поскачешь, как миленькая, к крану с водой, сбивая на своем пути всех. Вот только Морелям твоим даже вода не поможет!

В отличие от Халле, я могла лишь посочувствовать Крису и Линет. Если им постоянно приходилось жить с невыносимо острыми ощущениями, решимость стать выше своей сущности увеличивала мое к ним уважение.

— Между прочим, Криставиан никогда тебя не порочит, — укорила я друга. — Не то, что ты.

— Это только потому, что он лицемер! — торопливо оправдывался Эрлинг. — Типа, интеллигентный сынок папочки-миллиардера весь такой из себя положительный? Черта с два! Он ненавидит меня так же сильно, как я его.

— Но все же находит в себе силы не оскорблять в ответ. Это не лицемерие, а воспитание и такт.

— С каких пор ты стала цепляться за манеры? — обиделся друг. — Неужто он снова промыл тебе мозги?

— Снова? — подняла я брови, требуя объяснений. — Я что, раньше вела себя как торговка с рынка?

Что-то я сомневалась в этом.

— Нам было так хорошо вместе, пока не появился он! Тебе всегда заходило мое грубоватое чувство юмора. Приезжая в Борлене, ты говорила, что со мной легко. Что я другой, и только здесь ты можешь оставаться собой. А потом…

— Что потом?

— Ты стала тусоваться со своими богатенькими друзьями и прекратила общаться со мной. Внезапно тебе начали нравиться девчачьи шмотки, тупые вечеринки и крутые тачки. Но это была не ты, Фло!

А может, я просто выросла из детских забав? Впервые влюбилась и захотела выглядеть привлекательно для своего парня?

Насчет дорогих шмоток Халле явно преувеличил. В моем шкафу, конечно, висела парочка подозрительно сексуальных платьев, но я была почти уверена, что это дело рук заботливой Линет.

— Ну, хватит! — сердито буркнула я, кидая вилку на тарелку. — Мне это осточертело! Что за дьявол в тебя вселился опять?

Халле вздрогнул и изменился в лице, когда я крутанула колеса прочь от стола.

— Постой, — он схватил меня за руку, преданно заглядывая в глаза. — Прости, Флоранс! Я больше не буду! Просто я боюсь… — опустил он голову, — что снова потеряю тебя, так и не успев завоевать. У него есть деньги и это его смазливенькое личико… а у меня что? Ни красоты, ни образования. Только любовь к тебе!

Пышущая жаром ладонь сжала мои пальцы так умоляюще, а раскаяние выглядело таким глубоким и искренним, что я не могла долго злиться.

— Ладно, давай вернемся к еде, а то люди смотрят.

То и дело на нас бросали косые взгляды с соседних столиков, и громкий разговор об оборотнях явно был здесь неуместен.

— Ты меня стесняешься? — обиженно надул губы парень, и я закатила глаза.

— Халле, если ты не заметил, я вообще не склонна проявлять эмоции на людях. И я уже упоминала, что не собираюсь ни с кем заводить отношения. Давай спокойно допьем какао и поедем домой, — и со вздохом вернулась к своей остывшей чашке.

— Скажи мне только одно, и закончим на этом, — прошептал Эрлинг, сжав вилку так сильно, что мог погнуть металл. — Ты ведь не станешь просить у него того, что просила у меня? Не злись, Фло, — голосом, опять наполнившимся властной вибрацией, произнес Эрлинг, и я почувствовала себя подозреваемой на суде. — Мне нужно знать.

— Повторюсь: у тебя нет права навязывать мне и моим друзьям свои решения, — поморщилась я, не одобряя пункта, в котором Морелей принуждали к миру. — Тем более делать это за моей спиной.

— Ты хочешь сказать… — его лицо побагровело от нового приступа ярости.

Вновь схватив мою ладонь, он сжал ее до боли.

— Ай! — вскрикнула я, но Халле не унялся.

— Нет, Фло, одумайся! Что он тебе такого наговорил? Наверняка красиво расписал, что все будет шоколадно как в сказке?! Пойми, Фло, они по натуре убийцы! Вспомни того черного на трассе! Неужели ты хочешь стать таким монстром?!