Верни меня к жизни, волк

Основой был плотный ремешок, так что металл не соприкасался непосредственно с кожей. Но, несмотря на этот барьер, влияние на оборотня серебро оказывало.

Нахмурившись, я вспомнила, как Кристав отбросил мой нож, будто обжегся, и поняла, что кожаная основа сделана ради необходимости, а не для удобства.

Браслеты сидели плотно и выглядели довольно стильно, но я осознавала, что это настоящие оковы, призванные держать зверя на цепи. И кожа под ними, несмотря на прослойку, выглядела нездорово.

— Именно благодаря им я могу так спокойно находиться рядом с тобой, — вещал, тем временем, мой мужественный герой, терпящий ради этой возможности лишения. — Только после этого Халле поверил, что мы с Линет не чудовища, и позволил нам расхаживать по Бепре, даже приглядывать за тобой. В противном случае несколько стай объединились бы, чтобы нас изгнать или уничтожить.

Он вытащил из-под ворота рубашки длинный черный шнурок, на котором висел тяжелый медальон с выгравированным на нем витиеватым узором, изображающим морду волка. Еще один артефакт подавления, по факту — жестокий ошейник для контроля над зверем.

И все ради чего? Возможности сидеть рядом с калекой, которая никогда не сможет ходить и ничего не предложит взамен?

Мне стало так жаль Криставиана, что захотелось плакать. Нащупав на обратной стороне крепления, я отстегнула их поочередно, освобождая плененную руку парня, чтобы он мог чуть-чуть передохнуть.

— Да все в порядке, — растроганно сглотнул он, поняв, почему я это делаю. — Я уже привык, это совсем не больно.

Кивнув и сморгнув слезу, я настойчиво отстегнула второй и убрала оба в сторону, мягко поглаживая красноватые запястья и тревожно наблюдая за их постепенным исцелением.

Глава 43. Волчье проклятие

— Флоранс, — шепнул Кристав, подушечкой пальца тихонько проведя по тыльной стороне моей ладони, — ты ко мне слишком добра. Но ты должна осознать, насколько я виноват перед тобой. Я ужасный эгоист, потому что не нашел в себе сил отпустить тебя, пока это было возможно. Это из-за моей слабости Белтран чуть не убил тебя, чтобы сломить мою волю. Вся твоя жизнь разрушена из-за моих ошибок! Тебе стоит выгнать меня ко всем чертям, это будет правильно!

— Я не сержусь на тебя, — призналась я, наслаждаясь прикосновением обжигающей кожи, согревающей мои озябшие от нервозности руки. — В том, что с тобой случилось, нет твоей вины. И ты не мог предположить заранее, что Белтран задумает от меня избавиться. Все это просто неудачное стечение обстоятельств…

— Нет, нет, — возражал он, сжимая мои пальцы. — Не спорь, Флоранс. Виноват я. Не стоило мне возвращаться сюда, тогда Белтран о тебе даже бы не узнал! Но я заявился, когда ты почти меня забыла, подверг твою жизнь опасности. Отнял у тебя шанс на нормальное счастье и даже возможность остаться самой собой. Я должен был принять свою новую судьбу, а не искать встречи с прошлым, как последний дурак!

Он усмехнулся горько и печально. Закрыв глаза, напряженно замолчал, а я пыталась осмыслить сказанное.

— Что ж, сделанного уже не воротишь, — вздохнула, сомневаясь, что, даже знай я о последствиях, согласилась бы с его доводами.

Любовь слепа, порой жестока, и хладнокровно отказаться от нее почти невозможно. Любовь безрассудна, она толкает нас на разные глупости. В случае Криса — забыть об осторожности, лишь бы увидеть меня еще раз. В моем — принять его изменившуюся сущность.

Вот только теперь между нами стояла преграда, которую невозможно преодолеть. Если я остаюсь в кресле, к чему все эти романтические намеки? Даже если между нами и было что-то серьезное, теперь это не имело значения…

— Ладно, забудем про мои злоключения.

Чем напрасно корить себя, не правильнее ли предложить то, что решит проблему?

— Поговорим лучше о волчьей способности к исцелению…

Криставиан поднялся с кровати и сделал несколько напряженных шагов по комнате. Замерев возле окна, вцепился пальцами в переносицу.

— Я знаю, о чем ты собираешься спросить, — мрачно ответил он. — Линет спорила со мной именно из-за этого, когда мы ехали в машине.

Он обернулся, и я смущенно подтвердила:

— Да, помню.

— Я знаю, что должен ответить положительно, потому что не могу еще раз потерять тебя. И — видит бог — как сильно хочу помочь! Если бы это зависело только от меня, я сделал бы что угодно, заплатил любую цену, чтобы ты снова могла ходить.

Я взволнованно вздохнула, тронутая его признанием, но Криставиан не говорил бы об этом с такой печалью, будь все просто.

— Прежде, чем ты примешь решение, Флоранс, позволь объяснить! Ситуация слишком неоднозначна, чтобы ответить «да» без оговорок. Пообещай, что выслушаешь до конца и примешь во внимание все последствия. Пожалуйста, не соглашайся необдуманно, в этот же час, а дай себе время! Несколько дней, может, недель… а еще лучше — месяцев.

Такое длинное предисловие, определенно, вызывало тревогу.

— Твое мнение может поменяться, и нужно сделать это до того, как станет поздно. Обещаю, что не буду ничего утаивать. Я пришел сюда не для того, чтобы лгать и изворачиваться. Но, Флоранс, если бы все было таким легким, как кажется на первый взгляд, мир вокруг не был бы настолько больным и несчастливым, верно?

Оценив предложение как вполне разумное, я смогла лишь кивнуть.

— Да, волчье проклятие передается через укус, — ответил Кристав, я тихо внимала. — Да, превращение человека в зверя излечивает раны… но не все. Оно не может вернуть потерянную руку или память. Нет гарантии, что исцелится сломанный позвоночник, но мы можем обсудить это с твоим лечащим врачом. Хирург, который видел твои повреждения и предлагал операцию, сможет ответить, есть ли шанс на восстановление оборванных связей. И только после этого можно попробовать укус.

Я слушала, затаив дыхание, и меня буквально пронизывала надежда. Хотя последние слова Криса омрачили радость.

— Теперь о плохом: полукровки, преодолевшие жажду убийства и готовые терпеть ограничения — большая редкость. За две сотни лет Тэмиан больше не встречал таких стойких, кроме тех, кто присоединился к нему уже в нашем веке. Ты должна понимать, в кого можешь превратиться. Ты видела его там, на дороге…

Он дал мне минутку осмыслить это. Волосы у меня встали дыбом, когда я вспомнила жестокое выражение лица охотника-убийцы. Конечно же, я не хотела стать неуправляемым монстром.