Верни мне крылья, любимая

Женщина, с которой она открыла зелейную лавку, ее деловая партнерша, почти подруга, — хозяйка «Развратного лотоса». Та, что выкупила Дракона из «Шипов»!

— Госпожа Присцила, — подала голос неизвестная Грейси. — Когда я уходила, новенький спал. Сейчас, скорее всего, уже очнулся, но буйствовать не должен.

— Отлично, я нашла для него первую клиентку.

Они говорили про ее курто, про ее пропавшего черноглазого возлюб…

Сердце словно с цепи сорвалось, билось под ребрами, будто птица в клетке.

Первая клиентка. Первая. Значит, Дракон не успел приступить к работе в «Лотосе», других женщин, с тех пор как он покинул «Шипы», у него не было.

— Пойдем, — госпожа Цисси, Присцила, взяла Арабеллу под руку и повела по коридору. — У меня есть тот, кто тебе нужен. Сладкий экзотический красавец. С чешуей на лице, как ты и хотела. Вот только есть одна проблема.

Арабелла напряглась. Какая еще проблема?

Новая информация не укладывалась в голове. Все это время, все эти недели, она работала бок о бок с владелицей «Развратного лотоса», хозяйкой Дракона. И даже не догадывалась, что водит дружбу с женщиной, которая содержит бордель.

— Что ты так на меня смотришь? — хмыкнула госпожа Присцила. — Удивлена?

Удивлена — не то слово. Арабелла никак не могла заставить себя перестать пялиться, хотя прекрасно понимала, насколько это неприлично. Ей казалось, что перед ней незнакомка, что эту даму в роскошном бордовом платье она видит впервые.

— Ты говорила о какой-то проблеме.

Присцила ведет ее к Дракону! Он где-то здесь! За одной из этих закрытых дверей.

— Да, проблема, — устало вздохнула ее спутница. — Ты можешь использовать этого красавца для порки.

Что? Для порки?

Арабелла почувствовала, как лицо краснеет и вытягивается.

— Можешь поиграть с его телом, с задницей или сосками, в спальне в шкафу много интересных игрушек.

Судорожно вздохнув, Арабелла прижала свободную ладонь к пылающей щеке. Ей показалось, что ее окунули в грязь, что она провалилась глубоко под землю, в темноту, и увязла в смердящем болоте. С трудом она подавила желание отшатнуться от собеседницы.

— Но страсть придется утолить с кем-нибудь другим. Скажешь Грейси — она пришлет тебя ладного паренька. Ты каких мужчин любишь? Крепких, здоровенных, этаких мясистых медведей? Или изящных и утонченных, как эльфы?

Вместо ответа Арабелла опустила взгляд себе под ноги.

Наконец госпожа Присцила остановилась напротив одной из спален и вставила ключ в дверной замок.

— Он здесь. Наша сладкая ящерка.

Глава 16

Это был он, Дракон, тот, кого она искала. Сидел на кровати в свободных мягких штанах и пялился стеклянным взглядом в черный шкаф.

При виде своей потери Арабелла громко вздохнула. От избытка чувств она даже пошатнулась и вцепилась в дверной косяк.

Он! Это он!

Голый до пояса, похудевший, осунувшийся, более бледный, чем обычно, с собранными в небрежный хвост волосами.

Дракон повернул голову на шум и, заметив на пороге Арабеллу, приоткрыл рот, а уже в следующую секунду с горящими глазами вскочил на ноги.

* * *

Он спит или бредит. Точно спит или бредит. По-другому и быть не может. Что могла забыть Арабелла, его чистая прекрасная лилия, в этом гнезде разврата?

Там, в дверях, не она. Нежный светлый образ — не она. Дьяра напичкали какими-то зельями, и теперь разум выдает желаемое за действительное, подсовывает ему чудесные картинки, то, о чем он мечтает, что отчаянно жаждет увидеть.

Мираж, иллюзия, плод фантазии.

Наверняка Дьяр сейчас валяется на полу и пускает слюни, улыбаясь во сне, как тупой придурок.

С другой стороны… А какая разница, настоящая Арабелла к нему пришла или вымышленная? Даже если она — часть его бреда, главное, он опять ее видит. Миг счастья и облегчения. Секунда, на которую можно забыть о том, что теперь живешь в аду, в постоянном кошмаре. Не думать о том, что был мужчиной, богатым, знатным, достойным уважения, а превратился в игрушку для чужой похоти, просто в тело — красивое тело, которое так приятно трахать.

Круглыми горящими глазами Дьяр смотрел на прекрасную лилию на пороге спальни. Не смотрел — таращился, пожирал взглядом, впитывал в себя ее образ. И боялся пошевелиться, боялся даже вздохнуть: вдруг видение исчезнет. Вот моргнет он, на секунду прикроет веки — и Арабеллы нет, в дверях пустота. И в сердце пустота, и в душе, а вокруг страшная, омерзительная реальность.

Нет, лучше не рисковать, не двигаться, не спугнуть прекрасную выдумку. Как же хочется навсегда остаться в этом сне, в этом бреду.

— Красивый, правда?

Кто там еще в комнате? А эта безобразная женщина что тут делает, зачем пролезла в его сладкий сон и портит своим присутствием.

«Убирайся! Убирайся из мой башки! Из моей жизни! Оставь меня наедине с моей недостижимой мечтой!»

После трех флаконов зелий, насильно влитых в рот, голова кружилась, тошнота раз за разом подступала к горлу, и все казалось нереальным, мебель двоилась, комната плавала в мутной думке. Образ Арабеллы тоже был размытым и туманным, как и полагалось иллюзии.

О, бесы! Как же он ее любил! Любил так сильно, что сейчас хотел упасть на колени и разрыдаться. И упал бы, вот только мужчины не плачут.

— Оставить вас наедине? — обратилась выдуманная сутенерша к выдуманной Арабелле.

«Да, оставь, — взмолился Дьяр. — Прочь из моей головы! Прочь! Прочь! Ты тут лишняя».

* * *

Дракон выглядел одурманенным. Взгляд стеклянный, движения заторможены. Его явно чем-то опоили. Наверное, чтобы не мог сопротивляться насильникам.

Внезапно Арабелла поймала себя на диком, горячем желании броситься к пленнику и крепко его обнять, прижать темноволосую голову к своей груди и пообещать, что все будет в порядке, что спасение близко. Вот только это ложь. Она не знает, как вызволить курто из борделя. Из борделя, в котором продажных мужчин за деньги хлещут кнутом.

Ее Дракона будут хлестать кнутом! Любая садистка может прийти сюда и за пару монет избить понравившегося пленника до кровавых отметин. И не только избить.

«Можешь поиграть с его телом, с задницей или сосками, в спальне в шкафу много интересных игрушек».

Прав Лис. Это место еще более скверное и порочное, чем «Шипы». Уйдет Арабелла, а Дракона отдадут на растерзание извращенкам — опоят, чтобы он не смог сопротивляться, привяжут к кровати и станут пороть. Пороть и насиловать всякими… всякими игрушками.