Вернуться в осень
Шрифт:
Она старалась не отставать, искоса поглядывая на него со стороны, он чувствовал – там, где деревья позволяли идти не друг за другом. Что в нем такого интересного? Нос?
– У вас нет оружия, но повадки воина. Кто вы? Из Загоры? – Его нахмуренные брови она истолковала по-своему, пояснив: – Здесь просто рядом дорога на Загору...
Сергей вздохнул и посмотрел вверх, на солнце. Дневное светило уже низко опустилось к горизонту. Подумать только, еще сегодня утром он был в Ушет-Гурде. Провожал погибших в последний путь. За великое множество километров отсюда...
– Да нет, я не воин. Я из Долмата.
Она вздохнула – или ему показалось? Какая ей разница? Но потом тряхнула головой, прогоняя какие-то свои мысли.
– Как же вы меня вытащили из воды?
– Обыкновенно. Руками.
Он был раздражен, но очень старался не показывать этого. Она же не виновата, что обладает такими же синими глазами... Но девушка, казалось, не замечала этого.
– Вы не боитесь глубины?
– Боюсь, как и все. Но я умею плавать.
– Плавать? – Она радостно удивилась.
Ого, это уже интересно. Сергей даже остановился, уставившись на нее.
– Это странно?
Девушка чуть не налетела, снизу вверх распахнулась удивительная синева.
– Да нет, я видела такое... У циркачей. Но в Гурае, в этом месте... Спасибо вам. Так рисковать из-за меня...
– Вы можете меня отблагодарить. Тем, что не заболеете до тепла.
Она ничего не ответила, виновато наклонив голову. Совсем как Ленка, елки-палки. Так, это уже интересно. Оказывается, тут у всех почему-то страх глубины... Как это называется, глубинофобия?
Путь начал сильно подниматься в гору – очевидно, они добрались до уступов, которые Сергей видел раньше. И которые заставляли бежать и клокотать спокойную ранее речку. Как ее, Гурая? Сосны кончились – склон порос редким кустарником и густой травой, насколько дотягивался взгляд.
Сергей оценивающе глянул на девушку. Она смотрела вверх, ее глаза светились решительным огоньком. «Елки, ну и женщина. Гораздо лучше той... Что с моим сердцем? Отчего такой барабанный бой? Неужели я такой хлюпкий на красоту? Жалко, что такие, как я, о подобном не могут даже и мечтать. Рядом с такими – всегда высокие и крутые, с мужественными лицами. Тем более – аристократка. Что бы она там ни говорила...»
– Ну что, вперед? Мы сможем это?
Она была очень бледна, щеки не порозовели даже от быстрой ходьбы, но все равно улыбнулась.
– Ведите.
«Понятно, что мне в ней нравится. Не воля и не выдержка, хотя это тоже похвально. Отсутствие чванливости и зазнайства красавицы, вот что. Она привлекательна, но ведет себя абсолютно без апломба и высокомерия, как будто совсем не придает значения своей внешности. Очень редкое явление...»
Они двинулись наверх. Она тяжело дышала сзади, стараясь не отставать, ей было трудно, озноб сменился жаром – на лбу выступили крупные капли пота. Сергей забрал свой сюртук обратно, он теперь только мешал – своей сырой тяжестью на хрупких плечах.
Кустарник не мешал, он даже помогал – за него можно было уцепиться рукой и удержаться, и не скатиться назад, когда совсем не оставалось сил. Час. Целый час борьбы с крутым уклоном, с природой, со слабостью и с собой. Сергей совсем по-другому представлял
себе аристократок...– Может, передохнете?
Она устало дышала рядом, вздымалась и опускалась грудь, но в глазах светилась решимость.
– Лучше уже наверху. – Потом виновато добавила: – Я не сильная... Боюсь, если сяду, то вряд ли встану.
«Откуда, ну скажи – откуда у тебя эта виноватость? Кто научил? „Чистота души, – мелькнула в голове как частичка воспоминания мысль, – начинается от осознания своих слабостей...“ Ты сильная, незнакомая девушка, еще какая сильная. Духом, а не телом».
Через час они поднялись наверх, разом преодолев двойной уступ. Сергей тяжело вздохнул – перед ними опять расстилался хвойный лес, дымки были далеко, солнце почти спряталось за горизонт и вокруг уже начинало темнеть. Девушка обессиленно опустилась рядом на траву, ветер шевелил ее длинные темные волосы.
Он обернулся назад – внизу широкой лентой изгибалась река, прячась кое-где за густым лесом, вспучивались бугры холмов и, завершая панораму траурной каймой, на горизонте темнел раздражающий Рох.
«Достаточно высоковато. Когда-то я уже летел с похожего уступа. Только покруче, и Рох был ближе...»
Он наклонился к девушке – она ответила уставшим доверчивым взглядом, присел и поднял ее на руки. Она не сопротивлялась.
– Здесь ветер. И мы очень видны. Зайдем немного вглубь, и я попробую развести огонь.
Она молча кивнула и прислонила горячую голову к его плечу. У нее просто не было сил говорить.
Сергей шел очень осторожно, и что-то происходило в его душе. Он ощущал ее, эту волну заботы и тревоги за нее, за ее доверчивость, за болезненность, усталость и виноватость. Беспокойство, тревога и забота, граничащие – он еще не отдавал себе в этом отчета – с нежностью.
Мягко опустил на мох, прислонив к раскидистой ели, и опять накрыл своим сюртуком.
– Я только соберу дрова.
Лес был старый, и дров вокруг оказалось предостаточно, подсохший кремень выдал замечательные искры, и вскоре под елью запылал хороший костер – очень вовремя, потому что стало совсем темно.
Он молча ломал ветки и складывал их в небольшую поленницу, про запас. Девушка думала о чем-то своем, задумчиво глядя в огонь – по ее платью иногда пробегали быстро исчезающие струйки пара.
– Спасибо вам. Спасибо вам за все...
– Можете мне не верить. Но я не сделал ровным счетом ничего особенного. Я очень хорошо плаваю.
Она помолчала, глядя в огонь, потом тихо сказала:
– Меня постоянно спасают в последнее время. От смерти. И всегда – очень хорошие люди... Наверное, у неба есть на это закон – кому такое поручать.
Сергей присел рядом на корточки и положил руку на ее лоб. Она не отстранилась, только молча смотрела на него. Лоб почти горел.
– Нам придется потерпеть до утра. Вы уж продержитесь... Было бы глупо – спастись из реки и сдаться болезни.
Она улыбнулась.
– Не беспокойтесь. Мне очень хорошо здесь.
– Вас будут искать? Я имею в виду – муж, семья.
– Обязательно. Но, боюсь, не скоро. И не муж.
Он опустился на землю и протянул руки к огню. Костер весело трепетал, потрескивая и подбрасывая длинные языки пламени и разгоняя сгустившуюся темень до ближайших деревьев.