Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого

«Вирши в великий пяток при выносе плащаницы» [107] , школьная пьеса, к названию которой Самуил Петровский-Ситнянович присовокупил место постановки «в монастыре отца ксендза Шембека», представляется нам именно такой. «Великий пяток» — это Великая пятница на Страстной неделе. «Не знаю, есть ли что-либо более достойное, чем деяние при Божьем погребении печальное?» — вопрошает Самуил Петровский-Ситнянович, определяя пьесу как жанр библейской трагедии. Игралась она студентами на польском языке и была преисполнена ярких драматургических коллизий, не оставлявших публику равнодушной. Ко всему прочему — хоровому пению, сопровождавшему каждый диалог, театральным эффектам — Самуил Петровский-Ситнянович ввел в действие две персоны, интерес к которым не ослабевает на протяжении многих веков. Первая из них — Иосиф Аримафейский, иудейский князь, тайно исповедовавший учение Христа, член синедриона (Мф. 27,57—61), и Никодим, начальник всадников в охране Понтия Пилата (Ин. 19, 38—42), уверовавший в Сына Божиего [108] . В эпилоге автор обращается к зрителям:

107

Предположительно датой создания пьесы является 1650 или 1651 год, когда Симеон Полоцкий обучался в Виленской иезуитской академии. — Примеч. авт.

108

Никодиму приписывается создание одного из апокрифических («отреченных») евангелий. — Примеч. авт.

Я вижу, что ты насмотрелся, любезный слушатель, На то, какие Душа с Ангелом прошли испытания, Как по дорогам ходили, горько сокрушаясь, Жителей за собою на то же увлекая. Исправь же и ты свое сердце, будь благодарен тому, Кто вынужден был страдать во избавление твое.

Автограф Самуила Петровского-Ситняновича:

«В честь смерти Господней; составил пьесу некий базилианин в Вильне, на Пасху».

На вопрос, исполнялись ли на публике пьесы Симеона Полоцкого «Комедия о блудном сыне», «О Навуходоносоре царе, о теле злате [109] и о триех отроцех, в пещи не сожженных», «Комедия о Навуходоносоре и Олоферне», существует множество ответов, суть которых сводится к предположению: возможно, да.

109

Т.е. о золотом тельце.

В 1795 году в Москве вышла в свет книга «Сколок с комедии из притчи о блудном сыне, преж всего печатанной в 1685 году». На российском императорском престоле в ту пору восседала Екатерина Вторая, снискавшая лавры просветительницы и недурственной сочинительницы. Вот как описывает свое открытие анонимный издатель: «Разбирая библиотеку мою, нашел я сию книжку, под названием “Комедия из притчи о блудном сыне”; и, прочитав оную, почувствовал к ней уважение, не для того, что она была черезчур нравоучительна, но потому, что любезное наше отечество и в прошедшем седьмом-на-десять веке начинало уже познавать, сколь нужны театральные представления к исправлению пороков, между людьми находящихся. И хотя по новости такого дела нет в ней тех красот, умоначертания, приятностей, каковые ныне в подобных ей являются: однако неизвестный(курсив мой. — Б. К.)сочинитель оной довольно доказал опытом такого сочинения на виршах славяноросского языка свою преданность к поправлению юношества. Где же она была представлена, того я по краткости времени найти не мог, а как оная не всякому известна, то спешу удовольствовать любопытство моих соотичей изданием с нее сего сколка, зная, что есть много сынов России, любопытствующих о веках прошедших, к славе предков их относящихся».

Из классической драмы или комедии, как из песни, не выкинешь ни запева, т.е. пролога, ни эпилога. Кому принадлежит авторство вступления к спектаклю «Артаксерксово действо», неизвестно. Однако Алексею Михайловичу необычайно льстило, что младой отрок, глаголивший вступительное слово, превознес до небес его персону: «О великий царю, перед ним же христианство припадает, великий же и княже, иже выю гордаго варвара попирает!.. Ты, самодержец Государь и обладатель всех россов, еликих солнце весть, великих, малых и белых».

А теперь обратимся к прологу пьесы Симеона Полоцкого «Комедия о Навуходоносоре царе…», о которой далее будет сказано:

То комедийно мы хощем явити И аки самодело представити, Светлости твоей [110] предшедшим Князям, боярам, верно ти служащим, Во утеху сердец, здрави убо зрите, А нас в милости своей храните.

Мы обращаемся еще к одной загадке, оставленной Симеоном Полоцким. Кто являлся режиссером и исполнял его пьесы? Место постановки определить несложно — село Коломенское.

110

Т.е. царю. — Примеч. авт.

Дух наставника царских детей присутствовал во многих помещениях дворца [111] .

У Я. Готфрида своих забот о государевом театре было невпроворот, и вряд ли он участвовал в постановке комедийных действий Симеона Полоцкого, в котором, возможно, усматривал своего соперника. О том, что боярин А.С. Матвеев и Я. Готфрид делились с Симеоном Полоцким актерами из своих трупп, сведений нет. И потому вывод, как говорится, лежит на ладони: любимец Алексея Михайловича иеромонах Симеон выступал сочинителем, режиссером-постановщиком и управляющим. Актеров же приходилось набирать «из подручного материала».

111

В покоях царицы имелись росписи-аллегории: притчи Эсфиры и «Времена года», и письмена Симеона Полоцкого.

Алексей Михайлович не чествовал болтунов и скудных умом, и в окружении царя нетрудно было отыскать исполнителей на мужские роли. Гораздо сложнее дело обстояло с актрисами. В том, что перед началом любой постановки Симеон Полоцкий советовался с царем, не подлежит сомнению, как и то, что участие в спектакле своего учителя привело впоследствии царевну Софью к мысли о собственном театре, где она была автором, постановщиком и актрисой.

И все же, почему Симеон Полоцкий обратился именно к притче о блудном сыне, а не какой-либо иной, прозвучавшей из уст Иисуса Христа? Попытаемся выстроить собственную версию. Читателю для сравнения предлагается вариант, изложенный евангелистом Лукой в Новом Завете (Лк. 15,11—32).

¹¹Еще сказал [Иисус]: у некоторого человека было два сына; ¹²и сказал младший из них отцу: «отче! дай мне следующую мне часть имения». И отец разделил им имение. ¹³По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно.

¹⁴Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; ¹⁵и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; ¹⁶и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему.

¹⁷Придя же в себя, сказал: «сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; ¹⁸встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою ¹⁹и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». ²⁰Встал и пошел к отцу своему.

И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. ²¹Сын же сказал ему: «Отче! я согрешил, против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим» ²²А отец сказал рабам своим: «принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; ²³и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ²⁴Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». И начали веселиться.

²⁵Старший же сын его был на поле; и, возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование? ²⁶и, призвав одного из слуг, спросил: «что это такое?» ²⁷Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым».

²⁸Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. <…> ³¹Он же сказал ему: «сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое, ³²а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал, и нашелся».

Смысл притчи прост и понятен, но Симеон Полоцкий, прокладывая тропинку к сердцам и душам зрителей, насыщает ее сочным поэтическим словом и действом, заставляя сопереживать и искренне радоваться благополучному финалу. Герои хотя и не имеют собственных имен (Отец, Сын старший, Сын младший, Купчина, Господин), однако не мертворожденные, ходульные персонажи, а люди с собственным понятием о земном бытии, говорящие на языке, близком к народному. Поучительное содержание пьесы отнюдь не заумно, а многие сцены словно списаны с московской аристократической жизни, в которой дети бояр и князей, восприняв внешнюю сторону западных новин, не прилагают усилий к познанию подлинных достижений Европы в науке и просвещении. Бич Руси — пьянство, похоть и мотовство — показан в пьесе как сущая беда, которую можно преодолеть только покаянием перед Всевышним.

Симеон Полоцкий, вероятно, основываясь на житейском опыте, вводит в комедийное действо свой собственный прием, отличный от канонического, по которому младший сын покидает отчий дом: «в странствии умом себя обогатить». Во времена Алексея Михайловича пустились в путешествия по миру не только любопытствующие, но и отроки, коим по государевым указам предстояло в Европе овладеть ремеслами, художествами, наукой.

В.Ф. Певницкий, автор очерка о Симеоне Полоцком, напечатанном в «Православном обозрении» в 1860 году, делает любопытное заключение о «Комедии о блудном сыне»: «Учитель и воспитатель царственных детей и отроков московских вельмож, наставник Заиконоспасской школы удачно раскрашивает библейский рассказ действом, в котором отменно просматриваются нравы века». Сам же автор, подводя итог своему театральному опусу, в эпилоге обращается к «благородным, благочестивым государям премилостивым»:

Юным се образ старейших слушати, На малый разум свой не уповати. Старым, да юных добре наставляют, Ни что на волю младых не спущают. Наипаче же образ милости явися, В нем же Божия милость изобразися. Да и вы Богу в ней подражаете, Покаявшимся удобь прощаете.

Возможно, покажется странным, что Симеон Полоцкий в виршах неоднократно обращается к образу библейского царя Навуходоносора, делая его фигуру центральной и в своих пьесах. Чем же заслужил такое внимание автора правитель Вавилона и завоеватель Иудеи? Обратимся к главе третьей Книги пророка Даниила [112] , вавилонского узника, который единственный из мудрецов сумел разгадать необычный сон тирана, воздвигнувшего золотого истукана «вышиной шестьдесят локтей, шириною в шесть локтей» [113] . Но оказалось, что…

112

Имя означает «Бог — мой судья». Попав в плен к Навуходоносору, Даниил получил имя Валтасар. — Примеч. авт.

113

Отсюда пошло выражение «колосс на глиняных ногах». — Примеч. авт.