Верона

Фабрицио, парируя очередную атаку, стал использовать круговые движения для нанесения множества рубящих ударов под разными углами. Следить за скоростью натиска и контролировать дистанцию, здесь было невозможно. Аурелио чуть промедлил и был атакован грузным слугой, вооруженным, кроме шпаги, кухонным тесаком.

— Аурельо, справа, справа!
– Окрик был уже лишним.

Казалось, одинокий женский вопль прорезал возникшую вкруг тишину.

На мгновение бой остановился, замер, а Агний, как в тумане, смотрел на оседающего Аурелио, на падающую на камни Елин. Как сломанная тряпичная кукла, фигурка плавно, подогнув колена, присела, прилегла, потухла...

"Нет, не одна, нет, только вместе! Вместе!"

— Нет, Елин! Нет!
– никто не понял что произошло, потом истолковав этот поступок, мол, любовник не пережил смерть любимого и прочую ерунду приписали, как страх наказанья.

Но в сей момент даже Риккардо опустил оружие и сделал шаг назад, выпучил глаза и наблюдал, как Фабрицио, с разворота пройдясь шпагой по Григорио, оставив от плеча до паха кровавый след, рванул к мальчишке.

Упал на колени перед Аурелио и обхватив ручищей руку юнца, еще сжимающую шпагу, пронзил себя.

Джованна билась в руках Лоренцо, няни и подоспевшего отца, сеньора Пьетро Барбиерри, Антонио уже привел из дома Гвидичи подмогу, но было поздно.

Два белокурых парня, обнявшись посреди площади, лежали в собственной крови. И, умирая, смотрели друг на друга.

И улыбались, сцепив, до побеления костяшек, пальцы рук.

***