Вершинины, старший и младший

Хорошо, что хоть знакомые не встретились. Попалась навстречу маленькая девочка с жестяным бидоном - свободная и счастливая. Протарахтел голубой автобус - в нем тоже ехали счастливые и свободные люди. А по тротуару шагал несчастный арестованный Митька.

Потом они зашагали по Садовой. «Во второе отделение ведет», - обреченно подумал Митька. Чуть повернул голову и взглянул на своего конвоира. Молодой совсем, новичок наверно. Обрадовался, что поймал «нарушителя»». Жулика или шпиона поймать не может, вот и привязался к Митьке.

Странно даже: такой парень, вроде и не злой с виду, на артиста Алейникова похож, а прицепился, как самая вредная зануда.

–  Шагай-шагай, - поторопил милиционер, - не крути головой.
– Подумал и добавил: - А еще, наверно, пионер…

–  Ну и что… - хмуро сказал Митька.

–  Ну и то. Вот узнают в школе, тогда увидишь что.

–  Сейчас каникулы. Мы уже все экзамены сдали.

–  Ничего, разберемся. Как фамилия?

–  Сидоров.

Хоть и растерян был Митька, а сообразил: нет никакого смысла называть свою собственную фамилию.

–  Имя?

–  Валерий.

–  Где живешь?

–  На Перекопской. Дом три, - сказал Митька и с грустью вспомнил хорошего человека Валерку Сидорова, который жил раньше на Перекопской, а недавно уехал в Пензу.

–  Ладно, шагай, - снова сказал милиционер.

Рядом был дощатый забор стадиона. В Митьке вдруг будто пружина сработала! Секунду назад он и не думал о бегстве, а тут вдруг кинулся к забору, подскочил, подтянулся изо всех сил, закинул ногу на кромку…

Крепкие пальцы ухватили Митьку пониже колена.

–  Вы куда, гражданин Сидоров? Нам вроде бы не футбол смотреть.

Митька тяжело прыгнул в траву у тротуара.

–  Странно даже, - сказал милиционер.
– Шли, разговаривали… И вдруг - бац! Ведь договаривались же: не драпать.

–  Ну что вам от меня надо?! Что я такого сделал?!
– с прорвавшимся отчаянием воскликнул Митька.

–  А тумбу кто дырявил? Может быть, я? Ты.

–  «Дырявил»! Одна малюсенькая дырочка! Залепят - вот и все.

–  Если все будут по тумбам стрелять, что получится?

–  Все не будут, - безнадежно сказал Митька.

–  Рейку зачем оторвал от штакетника? Разве не хулиганство?

–  Я ее только на минуточку. Я потом бы опять приделал.

–  Врешь, - убежденно сказал милиционер.

«Вру», - подумал Митька и сказал:

–  Ничуточки.

–  Всю траву, можно сказать, в газоне вытоптал…

–  Траву? Да там чертополох один, только ноги ободрал. Во!
– Для убедительности Митька ухватил себя за щиколотку и подтянул вверх ногу. Царапины были похожи на след кошачьих когтей. Но милиционер не разжалобился.

–  Не скачи. Больше не ускачешь.

Он взял Митьку за локоть.

–  Пустите, - хмуро попросил Митька.
– Я больше не побегу.

–  Знаем мы это дело.

–  Ну… честное пионерское, не побегу. Пустите. А то знакомые встретятся, скажут: ведут, как вора.

–  Честное пионерское начал давать… А ты пионер? У тебя и галстука-то нет.

–  Просто не надел сегодня. Ну вот, я за значок берусь, он со звездочкой. Значит, не вру. Ну, честное слово!

Митька ухватился за тяжелый значок «Ворошиловского стрелка» второй ступени, которым оттягивал левый край матроски.

–  Не считается это, - возразил милиционер.
– Значок-то не твой.

–  Не мой?!

–  А твой, что ли? Был бы хоть еще маленький, а то взрослый «Ворошиловский стрелок»! Ты голову не морочь. Такой значок заработать - это не стрелы пулять, подвергая опасности прохожих.

–  Во-первых, - сипловатым от обиды голосом сказал Митька, - никого я не подвергал. Во-вторых, значок все равно мой!. Вот!

Ему часто не верили, и он привык, но сейчас обида была сильная: схватил, ведет куда-то, насмехается да еще и не верит! Сам небось и стрелять не умеет как следует, хоть и нацепил кобуру с наганом.

Из нагрудного кармашка выхватил Митька сложенный вчетверо листок, уже порядком измочаленный и потертый на сгибах. С лиловой печатью Осоавиахима и подписью военрука. Это было временное удостоверение (для настоящего не нашлось корочек, обещали дать потом).

Отпечатанные на машинке слова отчетливо свидетельствовали, что «ученик пятого класса «Б» школы-десятилетки N 1 Дмитрий Вершинин выполнил норму…» Дмитрий Вершинин! А не…

Митькина рука остановилась в воздухе. Но милиционер выхватил из пальцев бумажку. И на лице его расцвела улыбка. Радостная, как у мальчишки, который выиграл спор.

–  Я же говорил - не твой! Тут же не твоя фамилия!.. Постой… - Лицо его опять стало спокойным, а потом строгим.
– Ты Сидоров или Вершинин?

–  Вершинин, - тихо сказал Митька и стал смотреть в сторону. Они помолчали несколько секунд.

–  Нехорошо, гражданин Вершинин, задумчиво заговорил милиционер.
– Чужая фамилия. Попытка к бегству…

«Издевается», - понял Митька. Милиционер оторвал глаза от документа и пристально глянул на Митьку.

–  А кто у тебя отец?

–  Учитель.

–  В первой школе?

–  В первой…

–  Петр Михайлович?

–  Ага, - безнадежно сказал Митька. Он не удивился: отца в городе знали многие.

Все еще разглядывая бумажку, милиционер двинулся по тротуару. Видно, случайно он изменил направление и шагал теперь обратно, к улице Герцена. Митька побрел следом: теперь все равно не убежишь. Найдут.

–  Я ведь тоже в первой школе учился, - сказал милиционер.
– У твоего отца, между прочим. Хороший учитель.

Надежда на спасение ярким огоньком засветилась перед Митькой.

–  Да?
– вроде бы удивился он.
– Я вас не помню.

–  Ну, а как ты можешь помнить? Я к вам домой не ходил. Да ты тогда совсем пацаненок был. Я в тридцать первом седьмой класс закончил. Потом работать пошел.

–  Я по фотографиям почти всех помню, - бессовестно соврал Митька.
– У папы есть фотоснимки всех классов, которые он учил. Может, вы непохожи тогда были? Ваша как фамилия?

–  Жарников моя фамилия.

–  А зовут вас… Матвей?

–  Точно! Вспомнил?

–  Угу… - сдержанно откликнулся Митька. Взгляд его стал веселым, а шаг - пружинистым. Все-таки ему везет!