Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
Порывшись в кармане, Джон извлек Византийский Огонь и надолго задержал на нем взгляд. Яркость, прозрачность и чистота цвета. Глядя на него, казалось, что ты проваливаешься на километры вглубь этого чертого камня.
— Моя самая большая победа, — прошептал Дортмундер.
— Чего? — раздался со стороны двери голос Келпа.
— Ничего.
Джон положил рубин на лоток с заколками в виде животных; подозрительные павлины и львы взирали своими вытаращенными глазами на этого аристократа. Дортмундер перемешал содержимое лотка и задвинул его обратно.
— Как дела?
— Почти закончил.
Чок-вир;
— Готов?
— Одну секунду.
Из другого кармана Джон вынул часы Мэй, нажал боковые кнопки: 6:10:42:11 и подошел к витрине. Осветив фонариком наручные часы, которые лежали за стеклом, он выбрал идентичные, в небольшой покрытой войлоком коробке с открывающейся крышкой. Он зашел за прилавок, подошёл к откатной двери на витрине, открыл её, и вынул из коробки часы под которыми лежала сложенная в несколько слоев бумажная ИНСРУКЦИЯ ПО ПРИМЕНЕНИЮ. Хорошо. 6:10:42:11 вернулись на витрину, где он и нашел их раньше. Новые часы в коробке с инструкцией оказались внутри его кармана. А лыжная маска вернулась на лицо.
— Теперь я готов, — сказал Дортмундер.
43
Это было во всех газетах. Начиная с первых утренних тиражей, которые вышли ночью еще перед тем, как Мэлоуни покинул город и направился домой, в Бей-Шор и, заканчивая поздними, которые попали на улицу, когда он утром уже вернулся в свой офис утром. Каждый мерзкий выпуск каждой мерзкой газетенки содержал одну и ту же мерзкую статью под заголовком «Цена легкомыслия Шерифа». В ней говорилось о теперь уже известном всем инциденте, когда Мэлоуни прервал телефонный разговор с парнем, укравшим Византийский Огонь.
Может это те придурки из ФБР рассказали о произошедшем прессе? Не стоит исключать и такой вариант, что у Мэлоуни имеется парочка врагов прямо здесь в Департаменте полиции Нью-Йорка. Все утро его друзья полицейские звонили ему, выражали соболезнования, говорили, что такое может случиться с каждым — и ведь эти сволочи были правы, могло — заверяли, что сделали все возможное, чтобы надавить на редакции более поздних изданий, но тщетно. Подонки знали, что они в безопасности, а главный инспектор Мэлоуни пошел ко дну и его можно пинать безнаказанно.
— Нет ничего более низкого, чем пресса, — сказал Мэлоуни и смахнул со своего стола на пол последний выпуск газеты.
Леон переступил через нее и произнес:
— Еще один телефонный звонок.
— Друг или враг?
— Тяжело сказать. Это снова тот мужчина, с Византийским Огнем.
Инспектор уставился на него:
— Леон, ты издеваешься надо мной?
— О, главный инспектор! — и Леон захлопал глазками.
Мэлоуни покачал головой:
— Леон, сегодня я не в настроении. Уходи.
— Он настаивает на разговоре с вами, — возразил помощник. — Цитирую, — и он придал своему голосу глубокий фальцет, — … для взаимной выгоды. Вот как он сказал.
Подожди-ка. Может, есть возможность исправить произошедшее, начать заново, запихнуть ту статью в трусливые издательские глотки? Взаимная выгода, хм? Приблизившись к телефону, Мэлоуни спросил:
—
Какая линия?— Вторая.
— Записать, отследить и обнаружить, — приказал Мэлоуни и уже более глубоким голосом добавил: — Я буду удерживать его на линии. — И когда Леон покинул кабинет, инспектор включил вторую линию:- Кто это?
— Вы знаете, — ответил голос.
Тот же голос.
— Джон Арчибальд Дортмундер, — произнес инспектор.
— Я не Дортмундер, — возразил Дортмундер.
— Ладно, — спокойно согласился Мэлоуни, присаживаясь в свое кресло для долгой милой беседы.
— Вы заблуждаетесь, — продолжил незнакомец. — Вы поймете, что Дортмундер не тот, кто вам нужен и будете продолжать поиск, пока не выйдете на меня.
— Интересная теория.
— У меня проблемы, — сказал голос.
— Мягко сказано.
— Но ты тоже в беде.
Мэлоуни напрягся:
— Не понял?
— Я читал газеты.
— Каждый сукин сын читает газеты, — ругнулся Мэлоуни.
— Возможно, мы могли бы помочь друг другу, — предложил голос.
Мэлоуни разозлился, в глубине души:
— Что ты предлагаешь?
— У нас обоих проблемы, — сказал усталый, потерявший терпение, пессимистичный и самоуверенный голос. — Может быть, вместе мы найдем выход из положения.
Леон на кончиках пальцев ног переступил газету на полу и положил записку на стол перед Мэлоуни, на которой было написано «Телефонная компания не может отследить звонок, номера не существует». Инспектор взглянул на записку и произнес в трубку:
— Подождите, — прикрыв микрофон, он поднял глаза на Леона и спросил: — Какого черта?
— Телефонная компания в растерянности, — ответил Леон. — Они заявили, что звонок поступил откуда-то с юга 96-ой стрит, но они не могут проследить его. Это что-то наподобие ретрансляции.
— Звучит слишком глупо, чтобы в это можно было поверить.
— Но они все же пытаются отследить вызов, — сказал Леон, без особой надежды в голосе. — Они попросили удерживать его на линии как можно дольше.
— Леон, ты издеваешься? — спросил Мэлоуни.
И не дожидаясь ответа, он нажал на кнопку со второй линией и услышал… гудки. Сукин сын пропал.
— О, Боже, — воскликнул инспектор.
— Он отключился? — спросил Леон.
— Я снова потерял его.
Взгляд Мэлоуни устремился вдаль, а в это время телефон на столе Леона снова зазвонил и тот убежал. Инспектор наклонился вперед, локти уперлись в стол, руки обхватили голову и понеслись невероятные мысли: Может мне пора на пенсию, как сказали, те чертовы газеты.
Вернулся Леон.
— Это снова он. На этот раз он на первой линии.
Мэлоуни так быстро накинулся на телефон, что чуть было не проглотил его.
— Дортмундер!
— Я не Дортмундер.
— Куда ты пропал? — спросил инспектор, пока Леон, пританцовывая, вернулся к своему телефону, чтобы еще раз позвонить в телефонную компанию.
— Ты поставил меня на удержание, — произнес голос. — Больше так не делай, договорились?
— Но ведь это заняло всего секунду.
— У меня проблемы со связью, — продолжил голос. (На заднем фоне послышался, возможно, еще один недовольный голос). Так что просто не включай режим ожидания. Никаких гаджетов.