Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
Бродвей. Дортмундер повернул за угол и посмотрел по сторонам: Стуна не было видно. Конечно, нет. Стун возможно не появиться здесь в ближайшую неделю. И в следующий раз, когда он заприметит Дортмундера, то независимо от обстоятельств, пуститься в бега. Такой вот принцип.
Дортмундер вздохнул. Выхода не оставалось. Он должен встретиться с Арни Олбрайтом.
Арни Олбрайт жил в одиннадцати кварталах отсюда, на 89-ой между Бродвеем и Уэст-Эндом. На сегодня с транспортом покончено. Нервы у Дортмундера не были железными. Прижав к себе пакет с обедом, он пошел подальше от Бродвея. Когда он стоял на светофоре, чтобы перейти 79-ю улицу, какой-то
— Извините. Это случайно не ваш кошелек?
Вот как это происходит. У мошенника есть два идентичных портмоне. В первом имеется приятная стопка денег, ID с именем и номером телефона. Жулик подходит к прохожему и объясняет, что только что нашел этот бумажник на тротуаре. Вдвоем они осматривают находку. Находят рабочий таксофон — что является не всегда легкой частью аферы — и звонят владельцу портмоне. Якобы «владелец» очень рад, что его бумажник найден и просит их вернуть находку за щедрое вознаграждение (обычно $100 до $500). После чего мошенник заявляет, что он опаздывает на важную встречу и просит выдать прохожего часть причитающегося ему вознаграждения сейчас ($50 до $250), которое тот позже получить от хозяина кошелька. Мошенник подменивает кошельки, себе забирает с деньгами, а другому отдает бумажник, наполненный резаной газетой.
— Извините. Это ваш кошелек?
Дортмундер взглянул на бумажник.
— Да, — сказал он и вырвал его из рук мошенника, засунул в свой карман и пересек 79-ю улицу.
— Стой! Стой! Эй!
Вскоре жулик догнал его и фактически тащил Дортмундера за рукав.
— Эй, ты! — сказал он.
Дортмундер повернулся к нему:
— Это мой кошелек, — ответил он. — У тебя проблемы? Хочешь позвонить копам? Или ты хочешь, чтобы я вызвал полицейских?
Мошенник сильно побледнел, он выглядел теперь ужасно плохо. Глаза его выкатились из орбит, как у собаки породы бигля. Казалось он готов заплакать. Дортмундер, у которого и так хватало собственных проблем, развернулся и пошел на север к 89-ой улице, к дому Арни Олбрайта, откуда он позвонил из вестибюля.
— Что еще, — прорычал домофон.
Дортмундер наклонился. Он ненавидел произносить свое имя вслух:
— Дортмундер, — сказал он.
— Кто?
— Заканчивай, Арни, ты знаешь, кто.
— А-а, — заорал домофон, — Дортмундер! Почему ты так сразу и не сказал?
Прозвенел звонок, и звук его был намного приятнее голоса Арни. Дортмундер вошел в дом и поднялся к квартире знакомого.
На пороге квартиры, стоял Арни — тощий, жилистый хорек в обносках, полученных от благотворительной организации.
— Дортмундер, — обратился он к нему, — ты выглядишь также дерьмово, как и я.
С этим трудно было поспорить. У Дортмундера выдался насыщенный денек, но ничто в мире не могло вынудить его выглядеть так плохо, как Арни Олбрайта. Когда Дортмундер приблизился к знакомому, то отметил, что тот выглядит еще хуже, чем обычно.
— Что случилось с тобой? — спросил гость.
— Никто не знает. Лаборатория заявила, что никогда не встречалась с таким процессом ранее в умеренных зонах. Мои внутренности выглядят как гранат.
Было похоже на правду. Арни никогда не выглядел красавчиком, но теперь казалось, он покрылся тонкими красными Везувиями и все они извергали узкие красноватые струйки сальсы. В левой руке он держал некогда белое полотенце, теперь же влажное и красное, которым он вытирал шею и предплечья.
— Боже, Арни, это ужасно, — посочувствовал Дортмундер. —
Как давно ты заболел? Что сказал доктор?— Не подходить ко мне близко.
— Не волнуйся, не буду.
— Ты не понял, именно так мне посоветовал врач. Теперь, ты знаешь и я знаю, что никто не может выдержать меня, мой характер.
— Нет, Арни, — соврал Дортмундер, подумав, что все в мире знали, что это была правда. Личность этого человека, еще до появления этих извергающиеся вулканы, сделала его тем, к кому Дортмундер обращался в последнюю очередь.
— Ой, да ладно, — настаивал Арни. — Я плохо ладил с людьми, спорил с ними, я отвратителен, такая вот заноза в заднице. Хочешь к этому что-нибудь добавить?
— Я — нет, Арни.
— Но вот доктор, — начал Арни, — от него я такого не ожидал. Он ведь давал клятву Гиппократа. Он просто обязан лгать и делать вид, что он любит своих пациентов, что он счастлив, что хоть и было тяжело учится в медицинской школе, но благодаря этому может полностью позаботиться о вас. Но нет. Мой врач сказал: «Не возражаете, если вы останетесь в комнате ожидания и оттуда просто прокричите мне ваши симптомы?».
— Хм, — хмыкнул Дортмундер.
— Но какое тебе, черт побери, дело до этого? — ругался Арни. — Тебе насрать на меня.
— Ну, — произнес Дортмундер.
— Итак, если ты здесь, значит у тебя «что-то» есть, я прав?
— Естественно.
— Конечно. Иначе, зачем такой важный парень как ты пришел к такому дерьму как я? А еще я понял, что Стун вернулся в тюрягу, я прав?
— На этот раз ты ошибаешься, Арни, — не согласился Дортмундер, — Стун вышел. А по факту, я даже видел, как он убегал.
— Так как так вышло, что ты пришел ко мне?
— Он убегал от меня, — объяснил Дортмундер.
— Ладно, черт побери, входи, — воскликнул Арни и освободил дверной проем.
— Ну, Арни, — начала гость, — может мы все обсудим прямо здесь.
— Что, ты думаешь моя квартира заразная?
— Мне нравиться там, где я сейчас нахожусь, вот и все.
Арни вздохнул, а это значило, что Дортмундер почувствовал его дыхание. Отступив назад, он сказал больному:
— У меня есть кое-что.
— Неудивительно иначе, зачем бы тебе появляться здесь. Давай-ка посмотрим на твое кое-что.
Дортмундер достал нечто обернутое в бумажную салфетку из бумажного пакета и бросил сумку на пол. Он развернул обертку и засунул их под мышку.
Арни спросил:
— Что, ты развозишь теперь продукты питания? Я дам тебе за это не больше полтора бакса.
— Не торопись, — посоветовал тому угомониться Дортмундер.
Он отбросил верхнюю часть Wonder Bread с прилипшей к нему ветчиной в майонезе на пол. Используя салфетку, он достал брошь, затем выбросил остатки бутерброда и вытер драгоценность начисто. Избавившись и от грязной бумаги, Дортмундер поднял брошь кверху, чтобы Арни мог рассмотреть ее:
— ОК?
— О, ты взял ее, — вырвалось у Арни. — Я видел ее в выпуске новостей.
— В Новостях.
— В новостях. На ТВ.
— А, верно.
— Давай-ка посмотрим, — сказал Арни и сделал шаг вперед.
Дортмундер сделал такой же шаг, но назад. У него мелькнула мысль, что после того, как брошь побывает в руках Арни, он не захочет ее обратно:
— Газеты сообщили, что ее стоимость $300,000.
— Газеты говорят, что Дьюи побеждает Трумэна, — добавил Арни. — Газеты пишут хорошее о середине 70-х. Пресса говорит «из достоверных источников». Газеты…