Весь Дортмундер в одном томе

— Да ну? — воскликнул он.

Три Пальца поднял руки на уровне своей головы — Дортмундер вздрогнул, но лишь немного — и изобразил знак «кавычки»:

— Все условно, — сказал он. — Нужно сделать лишь шаг назад и трезво оценить ситуацию.

— Угу, — согласился Дортмундер.

— Итак, сейчас у меня есть несколько публикаций, — продолжил Три Пальца, — но этого мало. Бывший заключенный теперь артист и в этом есть определенного рода ирония, интерес публики. Однако ситуация такова, что теперь многие вызывают ироническую заинтересованность толпы, очень многие вырываются вперед, обладают преимуществом. Я должен обратить внимание на себя и еще более парадоксально, чем ранее. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Конечно, — солгал Дортмундер.

— Так вот, представь себе, что бывшего преступника ограбили? В картинной галерее совершена кража со взломом, ты понимаешь?

— Не совсем, — признался наконец-то Дортмундер.

— Но новость об ограблении не попадет в газеты, — заметил Три Пальца. — Взлом — это не новость, заслуживающая внимания, это очередной факт, случай из жизни, как, например, незначительно ДТП.

— Естественно.

— Но стоит лишь внести каплю иронии… — голос художника прозвучал низко и страстно, — и случай сразу же заинтересует прессу и телевидение. Я смогу попасть на ток-шоу. Публике безразлична мелкая кража со взломом. Представь себе такую новость: бывший заключенный, по воле судьбы ставший художником, ограблен. Его прежняя жизнь вернулась, чтобы укусить того за задницу. То, что ранее помогало ему выжить, теперь же ударило его по лицу. Вот в этом самый сок, настоящая ирония. А я смогу изобразить застенчивую полуулыбку и сказать: «Ну и дела, Опра(ведущий популярного ток-шоу), забавно, но вот таким образом я плачу за грехи прошлой жизни». И у меня будет 43 красных точки на стене, ты улавливаешь ход моих мыслей?

— Может быть, — произнес Дортмундер, но согласиться с такой идеей было сложно. Известность, огласка были для него, что огонь для Пугала из страны Оз. В интересе публики он ну никак не видел позитивных сторон. Но, если этого желал Три Пальца, который перевернул свою жизнь с ног на голову, который превратился из держащегося в тени в публичную персону, тогда без проблем. В любом случае оставался еще один нерешенный вопрос и Дортмундер его озвучил:

— Что я буду иметь с этого?

Три Пальца удивился:

— Деньги от страховки, — произнес он.

— То есть, ты ее получишь и поделишься со мной?

— Нет, нет, изящное ограбление требует иных методов, — и Три Пальца опустил руку в карман своего пиджака — Джон снова вздрогнул, но лишь немного — и вынул визитку. Мягко бросив ее на мраморный столик, он добавил:- Это представитель страховой компании галереи. Вот как все должно выглядеть: ты входишь внутрь, ты берешь столько, сколько сможешь унести — оставь только красные точки, это все, о чем я тебя прошу — затем ты позвонишь агенту и назовешь цену на украденные произведения. Где-то в среднем, наверное, 10–25 %.

— А потом я туда вернусь, прихватив картины с собой, — засомневался Дортмундер, — и никто не арестует меня.

— Ты не пойдешь в галерею еще раз, — возразил Три Пальца. — Давай, Джон, соберись, ты ведь профессионал, поэтому я и позвонил тебе. Это работает по такой же схеме, что и похищение. Ты должен догадаться. В интересах страховой компании заплатить тебе, иначе они будут обязаны выплатить галерее просто колоссальную сумму.

— И в чем подвох?

— Ни в чем, Джон, — ответил Три Пальца. — Деньги все твои. Не волнуйся, я оставляю их тебе. Ты грабишь галерею на следующей неделе, а я получаю «чернило». Поверь мне, там, где я нахожусь сейчас, слава и известность в прессе ценятся гораздо больше денег.

— Тогда ты живешь в смехотворном мире, — посочувствовал ему Дортмундер.

— Он намного лучше того, где я пребывал ранее, Джон, — заметил Три Пальца.

Дортмундер поднял визитку и посмотрел на нее. В это время стройная официантка принесла его кофе в круглой розовато-лиловой чашке размером с аэропорт Эльмира. И он спрятал карточку в карман. Когда она отошла, Джон сказал:

— Я подумаю над твоим предложением, — а что он еще мог сказать?

— Ты можешь побывать там сегодня, — добавил Три Пальца. — Не со мной, ты ведь понимаешь.

— Конечно.

— Ты осмотришься и, если решишь, что это того стоит, сделаешь как я сказал. Заведение закрывается в семь вечера. У тебя есть время, начиная с восьми и до полуночи в любой день, когда ты решишься. Гарантирую тебе, что всё это время буду находиться на виду, так что никто не сможет обвинить меня в том, что я сам совершил кражу для поднятия своего рейтинга.

Три Пальца потянулся снова к своему карману — Дортмундер не дрогнул на этот раз — и достал открытку с глянцевой картинкой. Положив ее на стол, он сказал:

— А вот это моя визитная карточка на эти дни. Адрес галереи написан на обратной стороне.

То была, должно быть, репродукция одной из картин Трех Пальцев. Дортмундер поднял ее за кончики, поскольку картинка занимала всю площадь открытки, и посмотрел на пейзаж ночной улицы. Этакий переулок с баром, несколькими кирпичными многоэтажками и припаркованными рядом с ними автомобилями. Ночь не была темной, а свет был изображен немного странно. Уличные фонари, огни бара и домов излучали слишком зеленый или чересчур синий цвет. На улице и в окнах построек отсутствовали люди, но возникало стойкое ощущение, что они все же были там, невидимые, скрывающиеся, возможно, за дверью или позади машины. В таком местности вы вряд ли бы захотели остановиться.

— Оставь себе, — сказал Три Пальца. — У меня их куча.

Джон запихнул карточку, думая о том, что покажет ее сегодня вечером своим компаньонам, а уж те посоветуют ему что-нибудь дельное:

— В первую очередь подумаю над твоим предложением, — пообещал он.

— Этого я и хочу, — заверил его Три Пальца.

Район когда-то был переполнен складами предприятий легкой промышленности, но торговля покинула это место и переместилась в Нью-Джерси или на остров. На замену ей пришли художники, которые нуждались в больших площадях при низкой арендной ставке. Артисты сделали этот район ультрамодным. И сюда хлынул поток людей, желающих приобрести недвижимость. Место назвали Сохо, а оно в Лондоне вовсе не означало юг от Хьюстон-стрит, и арендная плата взмыла ввысь. Художники снова были вынуждены съехать, но они оставили свои картины, в новых галереях. Какие-то части Сохо по-прежнему выглядели неплохо, как и прежде, но во многие из них пришли туристы. Их было так много, что Нью-Йорк перестал быть похож сам на себя и больше напоминал Шарлотту-Амалию в сумерках.

The Waspail Gallery относилась к той группе зданий, которые облюбовали туристы. И не удивительно, ведь к ней прилегала собственная парковка. В Нью-Йорке?

Эти здания, а они занимали полквартала, заняли различные магазины и кафе. Наиболее обветшалые оригинальные постройки снесли, чтобы освободить проход к задним дворам, которые заасфальтировали и сделали стоянкой для авто, местами для общепита и торговли. Фасады магазинов и кафе выходили на три улицы, а вход в них располагался сзади, со стороны парковки.

The Waspail Gallery разместилась в центре, слева от этих трех улиц. Оригинал, который был изображен на открытке Дортмундера, был выставлен на мольберте в большой витрине. В натуральную величину выглядел еще более устрашающим. Внутри безукоризненно выглядевшая девушка с суровым лицом восседала в черном кресле за вишневым столом, а трое посетителей разгуливали напротив. Девушка бросила на Дортмундера оценивающей взгляд, посмотрела на улицу: не идет ли дождь, пришла к какому-то заключению и вернулась к своей работе.