Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— На обсуждение вопроса, как нам этого добиться. Как достичь того положения дел, о котором мы только что говорили.

— И чем я могу здесь помочь — учитывая, что ГАЧ на девяносто семь процентов уничтожен, а мое оборудование еще долгое время не потребуется?

— Я хочу обсудить, как нам его сохранить, — ответил Маркус. — Защитить от всех возможных напастей и сохранить в безопасности до того дня, когда мы наконец сможем развернуть твою лабораторию.

— Но мы не можем сделать его еще безопасней, ведь правда? — удивилась Мойра. — Оно и так в наилучшем возможном положении — в Узле Икс, под самой Амальтеей. И ничем не рискует — в отличие от нас, сорвиголов.

Мойра имела в виду понятие «защитного конуса», который предположительно существует за Амальтеей — оно часто всплывало в дискуссиях капельмейстеров. Насколько траектории болидов вообще предсказуемы, Амальтею можно направить в их сторону и использовать в качестве бампера. Поверхности астероида придется принять удар на себя — однако древний железоникелевый слиток многое в силах выдержать. Разумеется, защищенная таким образом область не простирается за астероидом до бесконечности. Чем дальше ты отстал от Амальтеи, тем выше вероятность попасть под болид, пришедший под углом. В наибольшей безопасности был Шахтерский поселок, поскольку находился непосредственно за астероидом. Почти столь же безопасной была гроздь модулей, пристыкованных к Узлу Икс сразу за МОРЖом — там и хранилось оборудование Мойры. За ним защитная зона начинала сужаться, подобно длинному конусу, который кончался где-то за Камбузом. Шутка Мойры про сорвиголов относилась к тому обстоятельству, что Т3 — третий тор, где они сейчас сидели за столом — был довольно широким и находился достаточно близко к корме, а следовательно — неподалеку от границы конуса. Тор попытались снабдить усиленной противометеоритной броней, и все равно он считался более опасным, чем значительная часть помещений «Иззи».

Маркус кивнул.

— Твои ящики в относительной безопасности. Но будет еще безопасней, если мы укроем их внутри Амальтеи. Я уже разговаривал об этом с Диной. Она говорит, что можно пробить в астероиде полости и хранить там самое важное.

Наступила тишина — Дюб и Мойра обдумывали услышанное.

На определенном управленческом уровне предложенное Маркусом было самоочевидным. Естественно, внутри огромного металлического астероида безопасней всего.

На других уровнях все было не так просто.

Еще несколько дней назад — до Белых Небес, пока большинство еще было способно рассуждать здраво — судьба Амальтеи и Шахтерского поселка оставалась предметом горячих дискуссий. Что такое астероид — камень в тачке, от которого при первой возможности следует избавиться, или эгида, способная защитить все человечество целиком? Спор давно уже свелся к статистическим выкладкам. Для окончательного вывода попросту недоставало данных.

Предлагая Мойре переместить оборудование внутрь Амальтеи, Маркус, очевидно, выражал готовность следовать одному из вариантов.

Тому, к которому инстинктивно склонялся и сам Дюб. Только странно, что такой человек, как Маркус, принял решение до того, как закончены расчеты.

Может, он знает что-то, неизвестное Дюбу?

Мойра, впрочем, отреагировала раньше:

— А если придется «все бросить и бежать»?

Она имела в виду гамбит, который неоднократно обсуждался и даже разыгрывался на бумаге. Согласно ему, Амальтею отсоединяли от станции, а «Иззи», облегченная, но лишенная защиты, разгонялась, чтобы выйти на более высокую орбиту, где болидов меньше.

— Тогда мы просто перед этим перенесем все обратно в Узел Икс, — ответил Маркус. — Или в то место на «Иззи», где, как мы решим, будет безопасней всего.

Мойра испытующе уставилась на него. Маркус поднял руки в знак капитуляции:

— Я понимаю твое возражение. Но должен признать — я все больше и больше склоняюсь к тому, что «все бросать и бежать» мы не будем.

— Мои чувства насчет «чистороек» тебе тоже известны, — пожала плечами Мойра.

Речь шла о другом гамбите под названием «чистый рой», в котором всё — включая, надо полагать, и лабораторию Мойры — следовало распределить между каплями, которые затем вместе поднимутся на орбиту повыше. Люди и припасы будут далее перемещаться между каплями в рамках децентрализованной экономики, основанной на рыночных принципах.

— Послушай, — возразил Маркус, — теперь, когда внизу все мертвы и нам больше не нужно мириться со всяческой хренью, ты вскоре обнаружишь, что Ху и его команда не столь радикальны в своих взглядах, как вынужденно притворялись.

Речь шла о том, что Чжон Ху, основной теоретик роя и создатель «Параматрицы», по общему мнению относится к «чисторойкам».

Дюб кивнул. Ему все еще приходилось делать усилие, напоминая себе, что миллионы интернетовских комментаторов, яростно отстаивающих ту или иную стратегию, уже переместились в загробный мир.

— Тебе что-то известно, — вырвалось у него. Он тут же продолжил, поскольку ему пришла в голову новая мысль: — От Дины. Радио.

— Верно, — сказал Маркус. — «Имир» на подходе — и идет «горячо, высоко и тяжко» [496] .

Произнося эти три слова, он пальцами изобразил в воздухе кавычки.

— То есть как? — удивилась Мойра. — Он же изо льда, как он может быть горячим?

— Он приближается на высокой скорости. Не то чтобы с этим нельзя было справиться. Однако… будет горячо, и поэтому весело.

496

Популярная фраза из жаргона вертолетчиков — исходно цитата из «Поминок по Финнегану» Джойса.

— А «высоко»? — подсказал Дюб.

— Шон передал парамы, — ответил Маркус. — И похоже, что он сделал нам большую услугу. Пока это было сравнительно несложно, в L1 он сменил орбитальную плоскость.

— Значит, — предположил Дюб, — под «высоко» Шон имел в виду, что у «Имира» высокое орбитальное наклонение. Близко к нашему?

— Очень близко, — подтвердил Маркус. — Фактически кусок льда падает прямиком нам в руки.

— То есть, — хмыкнула Мойра, — Шон Пробст сбрасывает нам на голову комету — словно у нас сейчас других забот мало.

— Кусок кометы.

— И немаленький, раз уж он назвал его «тяжким», — предположил Дюб.

— Число он передал очень внушительное. — Маркус нагнулся поближе к Дюбу и посмотрел ему прямо в глаза.

— Ого, — изумился Дюб. — Его что, хватит на «долгую поездку»?

— Если мы сможем подвести «Имир» к «Иззи» — да, хватит, — кивнул Маркус. — Этого будет более чем достаточно.

«Долгая поездка» была третьим возможным вариантом. Речь шла о том, чтобы вывести на более высокую орбиту всю «Иззи» целиком, включая Амальтею. Это считалось трудноисполнимым, учитывая расход топлива. И даже не просто трудноисполнимым, а физически невозможным — если только не вернется «Имир». Потеряв уже всякую надежду на Шона, сторонники этого варианта в последнее время перешли к обсуждению урезанных версий, как то: пустить часть Амальтеи на постройку противометеоритных щитов, а основную массу все-таки сбросить.

— И на смену плоскости тоже? — не унимался Дюб.

Губы Маркуса тронула легкая улыбка. Он прекрасно знал, что у Дюба в голове. Тот никак не мог забыть про Расщелину и уже успел показать фото своего любимого куска Луны самому Маркусу, Конраду, Ульрике, Айви и еще кое-кому из тех, кто, насколько можно судить, осуществлял сейчас неформальное руководство Ковчегом.

— Во избежание недоразумений, — сказал Маркус. — Говоря о «долгой поездке», я имею в виду полную программу. Мы забираем с собой всю Амальтею целиком. Поднимаемся до лунной орбиты. Меняем плоскость. Переходим на круговую орбиту. И в конце концов высаживаемся в Расщелине.