Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

Нижнюю часть лица Бо скрывала маска из тончайшей голубой бумаги. Таким же скупым и точным движением, каким наливал себе чай, он снял маску с одного уха, оставив висеть на другом. Иначе было бы сложно пить. PanScan распознавал Бо как призрака, неясную тень. Его нейронные сети различали объект, имеющий вид и форму человека, но вся прочая информация оставалась недоступна.

Виллем со вздохом снял шлем. Повел плечами, сбрасывая жилет. Бо едва заметно мигнул кому-то из помощников — и тот поспешил на помощь, словно Виллем был герцогиней в холле оперного театра, с которой требовалось снять норковую шубу. Возникла из воздуха вешалка, и жилет повис на свежем ветерке, где он быстро просохнет. Бо наблюдал за этим с насмешливым любопытством. Когда все было готово, поднял свой планшет и сфотографировал жилет с буквами ERDD.

— Что это за надпись? — спросил он.

— Долго объяснять. Коротко: она ничего не значит.

— Американцы не слишком гостеприимны, но мы подумали, что стоит как минимум встретиться с вами и сказать «привет». — Все это он произнес на мандаринском, но слово «привет» — по-английски.

Виллем не сомневался, что в Техасе их встретят с королевским гостеприимством, но не видел нужды бросаться на защиту американцев.

— Вы очень добры, — заметил он. — Они здесь, на мой вкус, слишком уж увлекаются сладкими прохладительными напитками.

Бо закатил глаза и надул щеки, то ли притворяясь, что его вот-вот вырвет, то ли изображая толстяка, набравшего лишнюю сотню фунтов из-за пристрастия к газировке.

— Но, разумеется, это не помогает победить жару, — закончил Виллем, произнеся последние два слова по-английски, и поднес чашку к губам.

Из трейлера, словно кейстоунские копы [533] , появлялись все новые и новые китайцы. Бо взял с колен старинный веер, раскрыл со щелчком и начал им обмахиваться. Один из его команды присел и направил в сторону Виллема маленький электровентилятор. У всех помощников были в руках предметы, напоминающие дешевые пластмассовые подделки под ракетки для сквоша. Вскоре выяснилось, что это ручные электромухобойки. Вначале помощники окружили чаепитие по периметру; однако насекомые проникали сквозь щели в этой защитной стене, и китайцы, изменив тактику, принялись гоняться за ними, взмахивая своим оружием с грацией, напоминающей инструкторов по тай-чи с «Ютуба», со щелчками поражая мошкару электрическими зарядами — и притворяясь при этом, что ни слова из разговора не слышат. Все эти вентиляторы, электромухобойки, удлинители, скрывающиеся во чреве трейлера, и прочее, как подозревал Виллем, были закуплены в «Уолмарте» всего лишь пару часов назад. Порой ноздрей Виллема достигал запах какой-нибудь поджаренной мухи — словно от паленых волос; ничего, случалось и не такое нюхать.

533

«Кейстоунские копы» — немой комедийный сериал, шедший в США в 1912–1917 годах и широко известный в англоязычном мире. В центре сериала комические полицейские, которые везде появляются толпой и из-за глупости и недостатка координации мешают друг другу.

Бо явно не спешил переходить к делу. Он задумчиво следил взглядом за троицей рабочих, зашедших на парковку, чтобы посетить переносной туалет и выкурить по сигарете.

— Сто лет назад они были бы чернокожими. Пятьдесят лет назад — вьетнамцами. Двадцать лет назад — мексиканцами, — заметил он.

Нынешние рабочие были белыми.

— Что ж, может, хоть это их научит уважать труд. А то, что они здесь делают, очень напоминает посадку риса, не правда ли?

Он имел в виду древний способ земледелия, распространенный по всей Восточной Азии, когда рис высаживают весной на заболоченных полях. В каждом языке, в каждом диалекте для этого процесса есть свое слово. И сейчас Бо использовал слово не из мандаринского. Судя по его речи и виду, Бо был типичным северным ханьцем и на мандаринском говорил с рождения; но сейчас — едва ли случайно — он перешел на диалект фучжоу, родной для китайской половины семьи Виллема.

— Верно, — согласился Виллем, — очень похоже. С той разницей, конечно, что здесь выращивают не пищу, а новую землю.

— Это должно быть очень любопытно и для вас, и для особы, на которую вы работаете, — сделал подачу Бо. — Кому же знать все о таких вещах, как не нидерландцам!

Фраза, явно направленная на то, чтобы Виллем «раскололся» насчет королевы. Китайцы знают, что она в Техасе? Или только подозревают? Или не знают ничего?

— Мне кажется, вы не отдаете должного собственной стране, — любезно возразил Виллем. — Сегодня чуть раньше я ехал вдоль реки, с обеих сторон огороженной насыпями выше дороги. Это напомнило мне реку Желтую: как вы знаете, именно так она выглядела задолго до того, как нидерландский народ начал возводить свои скромные плотины.

Бо кивнул.

— Это и способ борьбы с наводнениями, и оружие. — Он употребил китайское выражение, буквально означающее «вода вместо солдат».

Виллем принял подачу.

— Быть может, вам интересно будет узнать, что и голландцы использовали воду как оружие. Вильгельм Молчаливый, принц Оранский, — да, предок особы, которой я имею честь служить, — в 1574 году открыл шлюзы, чтобы остановить наступающую испанскую армию. Прием оказался успешным. Теперь ту победу каждый год отмечают в Лейдене.

— На вашей второй, приемной родине, — без особой нужды добавил Бо. — Так вы изучаете историю? Тогда, должно быть, знаете, что прорыв плотин на реке Желтой считался страшной катастрофой. Когда такое случалось, народ верил, что император утратил Мандат неба.

Бо проговорил это с легкой улыбкой, и Виллем усмехнулся в ответ.

— Если вы хотите провести какие-то аналогии с особой, на которую я работаю, то вам стоит помнить, что свой мандат она получила от народа. А в «небо» никто в Нидерландах больше не верит.

— В Амстердаме? В Гааге? Может, и так, — парировал Бо. — Но разве вам не случалось ездить на восток?

— Вы имеете в виду восток Нидерландов?

— Да.

— Это же в двадцати минутах езды от названных вами городов!

— Верно. Но иногда двадцати минут достаточно, чтобы переместиться в иную эпоху. — Бо неторопливо отхлебнул чай. — Сельские жители в… как называется этот район? Брабант?

— Да, Северный Брабант.

— Мне рассказывали, там и по сей день живут очень религиозные люди. Консервативные. Даже реакционно настроенные.

Такой поворот беседы Виллему не нравился, но спорить было невозможно. В конце концов, сам он всего несколько часов назад не где-нибудь, а в доме своего отца любовался «реликвиями», воплощающими в себе именно то, о чем говорит Бо.

— По моему опыту, люди во всем мире рассуждают примерно одинаково, — заметил Виллем. — Когда случается катастрофа, во всем винят власть. «Мандат неба» или нет, но нужно сменить власть, и все наладится!

— Западные историки, — сказал Бо, — об этом китайском феномене пишут в снисходительном тоне, поскольку полагают, что Запад…

— Давно оставил позади всю эту суеверную чепуху. Знаю.

— А вам не кажется, что такая склонность к самообману делает западных лидеров уязвимыми?

Виллем пожал плечами.

— Вы подняли интересный философский вопрос, из тех, над какими любопытно поразмыслить в свободное время. Но мои рабочие задачи очень просты: напоминать конституционному монарху, лишенному всякой реальной власти, вовремя подписывать поздравительные открытки для школьников и следить, чтобы на званом ужине не перепутали таблички с именами гостей.

Бо отвел взгляд и промолчал — быть может, считал, что на такие глупости не стоит и отвечать.

Что ж, ничего другого он не услышит. Китайцы то ли слишком прямолинейны, чтобы понять концепцию конституционной монархии — и видят в ней непрочное прикрытие реального положения дел, — то ли несоизмеримо более проницательны и видят то, чего не замечают склонные к самодовольству и самообману европейцы. Так или иначе, их взгляды на этот вопрос куда тверже, чем у самого Виллема. Он-то предпочитал утешаться гипотезой, что королева Фредерика хотя бы в исключительном случае способна проявить серьезную авторитарную власть… но эта мысль слишком явно расходилась с Конституцией — с Грондветом, которому он присягнул на верность.