Веселая служанка
Шрифт:
Она достала из кармана ключи:
— Может быть, ты проводишь меня к моей машине?
Он улыбнулся:
— С удовольствием. Я просто думал, ты вернешься туда.
— Нет.
Кейн рассмеялся.
Лиз была по-настоящему счастлива. До сих пор она боялась признаться себе в том, насколько важно было для нее, чтобы Кейну понравились ее друзья. Она внимательно наблюдала, как он общается с людьми из «Истинного друга». И гордилась им. Она не помнила его таким веселым, беззаботным. И знала, что приложила к этому руку, помогла ему избавиться от чувства вины, ощутить себя своим среди ее друзей, стать таким, каким, она
Когда они подошли к ее машине, Лиз повернулась и посмотрела ему в лицо. И вдруг поняла, что он может расценить приглашение проводить ее до машины как приглашение к поцелую. В ее душе боролись испуг и надежда. Она всем сердцем любила этого человека. Однажды он отдалился от нее, и Лиз ничего не могла поделать. Теперь он вернулся. Почти таким же, как прежде. Так что плохого в одном маленьком поцелуе?
У нее было время передумать, пока он медленно склонял к ней голову.
Когда их губы встретились, это было как возвращение домой. Годы исчезли, остался только Кейн, любимый и любящий. Ее Кейн.
Ее губы медленно ожили под его губами. Его ладони медленно скользили по ее рукам, плечам, спине. Она придвинулась ближе, прижалась к нему. Все три года их брака Лиз жаждала испытать эти ощущения. Тепло, единение. Искра страсти разгорелась в ней и согрела ей кровь. Все три года их разлуки она старалась забыть эти ощущения и не могла. Никто никогда не будил в ней таких чувств, как Кейн. И возможно, она поняла почему. Она не хотела, чтобы эти чувства будил в ней кто-то еще. Она хотела Кейна. Он медленно отстранился.
— Спокойной ночи, — прозвучал его голос, как тихий шорох в теплой летней ночи.
Ее губы дрожали. Поцелуй. Один поцелуй. Он не просил большего, не просил ее поехать к нему или пригласить его к ней. Он хотел просто поцеловать ее.
— Спокойной ночи.
— Я позвоню тебе.
— Да.
Лиз села в машину. Он отступил, давая ей дорогу. Она включила мотор и помчалась в ночь.
Какой-то внутренний голос говорил Лиз, что не стоит чувствовать себя слишком счастливой, потому что она не до конца с ним откровенна.
Но она будет откровенна. Скоро. А пока она хотела просто таять и таять в тепле его поцелуя.
Кейн не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так хорошо и радостно. И не просто потому, что Лиз любила его и призналась в этом своим поцелуем. Он чувствовал себя другим человеком. Он не делал вид, что ему нравятся ее друзья. Они ему действительно нравились. Он не замыкался, не нервничал, не рвался поскорее уехать и вернуться к своей работе. В эти последние недели его стремление сделать что-то, чтобы Лиз забыла ужасы их брака, каким-то образом переставило его приоритеты. Кейн делал то, что считал нужным сделать в качестве наказания себе, а в результате научился работать с Билли, делать действительно нужное дело. И теперь, думая об их будущем, он предполагал, что так будет всегда.
Он ехал с откинутым верхом, вспоминал лучшие дни их совместной жизни и не сразу услышал звонок своего телефона.
Кто-то целый вечер старался до него дозвониться, а он даже не взглянул на дисплей, чтобы узнать, кто это. Что, как не это показывает, как он изменился?
Кейн посмотрел на дисплей и увидел номер своей сестры. Что могло заставить ее звонить ему воскресным
вечером? Он нажал кнопку «ответить».— Что случилось, сестренка?
— Кейн! Слава богу, ты ответил! Папу забрали в больницу. Мама думает, что у него инфаркт. Ему очень плохо.
Тепло и покой мгновенно уступили место леденящему страху, не столько от слов сестры, сколько от дрожи ее голоса.
— Я вылетаю.
Он набрал номер Авы. Ее сонный голос ответил:
— Кейн?
— Извините, что разбудил вас. У моего отца инфаркт. Мне надо сейчас же лететь в Канзас. Можете вы разбудить Дейла? — Он имел в виду своего пилота.
— Не беспокойтесь. Поезжайте на аэродром.
Глава 9
Утром следующего дня Лиз разбудил телефонный звонок. Она посмотрела на дисплей. Кейн. Он поцеловал ее накануне вечером. Она хотела этого. Она всегда любила его, а он теперь ведет себя так, как будто любит ее. Ради нее многое делает, интересуется тем, что интересно ей. Прокладывает себе путь в ее жизнь.
Одна часть ее существа ликовала, другая дрожала от страха. Однажды они уже совершили ошибку…
Телефон продолжал звонить. Она ответила. Ее голос звучал мягко и неуверенно, когда она сказала:
— Доброе утро, Кейн.
— Доброе утро.
Его голос звучал хрипло, устало, как будто он не спал всю ночь.
Она села в постели:
— Что случилось?
— У отца вчера был инфаркт. Я в Канзасе.
Она откинулась на подушки:
— О господи! Мне так жаль. Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет. Просто я… — Он помолчал. — Просто я… — Он опять замолчал.
Но она поняла. Ему нужна поддержка. Поэтому Кейн и позвонил. Но признаться в этом он не может. Он никогда никого не просит о помощи.
— Хочешь, я приеду к тебе? Он шумно выдохнул:
— Нет. Ты должна вести свое дело, а тут — что ты можешь?
— Например, держать твою руку.
Она сказала это очень мягко и не удивилась, когда он, помолчав секунду, ответил:
— Как раз сейчас я держу руку мамы.
— Ты ей нужен, Кейн. — Он, не задумываясь, вылетел в Канзас, чтобы быть рядом с матерью. В душе Кейн всегда был предан семье. — Могу я что-нибудь для тебя сделать здесь?
— Ты можешь позвонить Аве и сказать ей, что я долетел благополучно и что новостей пока нет.
Лиз улыбнулась. Три года назад она не думала, что Кейн способен на подобную внимательность в мелочах.
— С удовольствием. — Она помолчала. — Если ты позвонишь мне, когда будут какие-то новости, я тут же перезвоню Аве.
— Хорошо.
Она хотела сказать ему, что любит его. Эти слова уже готовы были сорваться с ее языка. Но что будет, когда его отец поправится и он вернется домой? Не оттолкнут ли их эти слова назад, туда, где они были, прежде чем стали строить свои отношения по-новому?
— Я позвоню тебе.
— Тебе повезло. Ты должен помнить только один телефонный номер.
Кейн засмеялся:
— До свидания, Лиз.
— До свидания.
Лиз повесила трубку и сидела молча, глядя на телефон. Она все сказала и сделала правильно. Она поддержала его, и Кейн принял ее поддержку. Но далеко они не продвинулись.
Но он позвонил ей! Ей, а не своей секретарше. И раскрылся перед ней, как никогда раньше. Он даже попросил ее позвонить за него Аве.
Кейн, несомненно, стал другим.