Веселые каникулы мажора
Шрифт:
— Они… Они придут сюда?
Этого я не знаю, поэтому и была договорённость бросить машину в лесу, а самим убежать дальше. Для того и просил Василису избавиться от обуви.
Забираю ключи и брошенную в подстаканнике бутылку воды, и тяну Васю за собой.
Местность, знакомая почти с рождения, не пугает. Пугает, если честно, мысль, успел ли остановиться первый водитель перед обрывом. Быть виновным в чьей-то смерти я не хочу. Слишком большой груз, даже если это самые отъявленные преступники. Думаю, что Васей двигают такие же мысли, так как она постоянно оглядывается и прислушивается.
—
— Я даже сейчас плохо слышу. У меня сердце стучит в голове, — послушно пробираясь за мной, Василиса ни на секунду не отпускает ладонь. — Мы куда? Нас точно не найдут?
— Точно, — обещаю.
Сам не очень уверен. Мужской мат всё ещё чересчур близко. Плюс, с неба начинает часто капать, грозя перерасти в ливень.
— Давай попробуем в пещеру?
— Можно, — прикидываю, как мы в неё попадём.
Пещера — громкое название. Скорее, углубление в горной породе глубиной всего метра три. И ползти до неё в темноте идея сомнительная. Но, возможно, самая безопасная, если нас ищут. А что-то мне подсказывает, найти попытаются.
Вымокшие до трусов, скрываемся от ледяных струй.
Лезть вверх по отвесной скале в грозу… Лучше не вспоминать.
Чисто на инстинктах вспоминал выступы и полз, помогая Васе. Она у меня держалась до последнего, пока первый гром не совпал с автоматной очередью. Спину прошило ужасом: как же повезло, что по бэхе стреляли только из пистолета.
— Всё, Василис, всё. Сюда точно никто не придёт. Никто не знает, где мы. Будут искать внизу… Если будут, — добавляю. Не знаю, сколько времени потребуется милиции, чтобы прибыть на вызов. Если приедут… Тут тоже есть опасения, так ли уж «случайно» не могут поймать банду.
— Правда?
— Правда. Это мы знаем про пещеру, а они не знают, правильно?
Уговариваю, удерживая Васино лицо ладонями. Сам сижу, прислонившись к холодному камню. Цветочек на мне, вздрагивает от каждого порыва ветра.
В пещере темно. На улице темно.
Протяни руку — и её не видно. Но я каким-то шестым чувством «вижу» Василису. То, какая она бледная и испуганная. То, как старается не закрывать глаза, и кусает губы.
— Я рядом. Не бойся, Вась. Пожалуйста, не бойся, — шепчу и слегка встряхиваю за плечи. — Люблю тебя.
Признание звучит невпопад, да. Только слов, которые бы прозвучали сейчас уместно, не нахожу. Это самые… правильные что ли. Самые нужные.
— Очень люблю, Вась, — признаюсь ещё раз и целую.
Невесомо, будто бы впервые пробую на вкус, постепенно углубляя поцелуй. С нас потоками стекает вода, но телам жарко. Моему точно. Я почти в огне горю от наступающего отката.
Васька ловит мою волну и начинает поддаваться. Уже не только я целую, она перехватывает инициативу. Покусывает за язык, поддевая своим. Всасывает нижнюю губу, царапая её зубками.
Руки Цветочка ползут под футболку, решительно её стягивая.
Помогаю избавиться от мешающей мокрой тряпки. Сам скольжу губами по шее, собирая капельки дождя. Касаюсь груди и слышу тихий стон, от которого кровь начинает закипать. Хотя… Кого я обманываю? Давно кипит, а сейчас почти разрывает вены.
Это неправильно. Это преступно — пользоваться
моментом. Это…— Васька, не надо, — притормаживаю её руку, замершую у молнии штанов. — Пожалеешь…
— Не пожалею.
— Ты не понимаешь просто, что творишь, — не отпускаю, но и не отстраняюсь.
Даю нам ещё один шанс передумать.
— Понимаю…
— Вась…
— Я всё понимаю. И во всём уверена, — Цветочек придаёт голосу твёрдости, самостоятельно задирая майку.
Когда ее обнаженная кожа касается моей, мысли исчезают, словно тени под палящими прямыми лучами.
Выдыхаем одновременно, сокращая расстояние между нашими губами…
Уставшие, засыпаем в обнимку. Я по-прежнему у стены, подложив вниз свернутые джинсы. Василиса в моей футболке, которая высохла не полностью, но без неё она отказывалась даже присесть.
Сквозь дрёму слушаю ровное дыхание любимой девочки. Ощущаю биение её сердца и улыбаюсь. Да, улыбаюсь от счастья, не смотря на грозу, на новую пальбу где-то внизу. И даже запах жжёной резины не уменьшает степени моего (нашего!) счастья…
* Исп.– Максим Леонидов — «Не дай ему уйти»
Глава 28
Лето 1998 год. Василиса.
В небе звёзды несутся клином,
А за ними течёт река.
Уплывают вслед за ними
Дни и ночи, и облака.
Люди мимо меня проходят,
Только ты до конца со мной.
Солнце с нас глаза не сводит,
Перешёптываясь с луной.
Лей, ливень, не жалей!
Вылей все скорей,
Чтоб к утру просохло!
Лей, ветром в окна бей!
Я скажу тебе:
Всё не так уж плохо…
Дождь стихает только под утро, когда первые рассветные лучи начинают ласково гладить верхушки деревьев. Из пещеры, в которой мы скрылись от ливня, виден зеленый простор, тянущийся к теплу.
Потягиваюсь, с тихим писком одёргивая футболку, в которой спала. И пусть кроме футболки на мне ничего нет, а спала я, устроившись на руках Андрея, румянец заливает щёки.
В утреннем свете моя смелость тает также быстро, как рассеивается туман, подгоняемый низинным ветром.
— Не смотри, — прошу, отворачиваясь на всякий случай, чтобы не показать своего смущения. — Пожалуйста…
Барс послушно закрывает глаза и разжимает руки, позволяя мне встать.
Неуклюже сползаю с его ног и встаю, придерживаясь за каменную стену. Холодно и пробирает внутри, хотя к обеду наверняка на улице будет пекло. После бури всегда так, только это не спасает от озноба внутри каменного мешка.