Веселые каникулы мажора

Короче, весело не было никому.

— Пап, прости, — каюсь, чувствуя, что подвёл всех. — Это казалось самым разумным. Ты пойми: они могли расстрелять клуб, если бы мы не увели их.

Это вроде бы логичный довод, но всё-таки не очень. Могли бы расстрелять всех, но почему-то поехали за нами. Кейс был прав, что инстинкт охотника «убегают — догоняй» сработает, а мог ведь и дать осечку.

— После драки кулаками… — папа сам себя обрывает и качает головой: — Мать поседела. Бабка с сердцем чуть не слегла. А Васины… Её-то куда потащил, Андрюх? Головой думал?

Не думал. Признаю. Во мне адреналин шарашил убойной дозой. Потом тоже, хотя и контролировал себя. Вроде бы.

В общем, мне достаётся. Прощение прошу у своих искренне, даю клятву никуда не влипать и, пообедав, уезжаю искать Кейса. По-любому мне нужны подробности от него, ну и убедиться, что с ними всё в порядке. Сашка дома не объявлялась, а я Василисе обещал узнать про её подругу.

Гоню в соседнюю деревню, где когда-то родители Сергея купили землю. Нахожу без проблем, проехав по дороге до последнего дома. Там, у колодца, замечаю сладкую парочку: усадив на край бревенчатого ограждения, Кейс буквально пожирает Сашу. Нарушаю их уединение, посигналив.

Сашка прячется за широкой спиной, а Серёга красноречиво ухмыляется, показывая мне кулак. Принимаю, но раз уж приехал, прошу уделить мне время.

Первым делом отправляем девчонку в дом, а сами устраиваемся на лавке у забора. Тень от нависших кустов создает приятную прохладу, не давая солнечным лучам обжигать кожу.

Срываю лист и скручиваю его, не зная с чего начать.

— Вас ищут, в курсе?

— Знаю. Сашку отвезу домой, съезжу, чтобы утрясти вопрос. Вас сильно доставали?

— Терпимо. Обещали вызвать.

Замолкаем, каждый думая о своём.

— Ты знал? — не выдерживаю и спрашиваю прямо.

Кейс раздумывает, методично ощипывая лепестки ромашки, которую поднял с земли.

— Скажем так…

Откровения заставляют задуматься. Сергей не просит не распространяться, но я и сам не собираюсь ни с кем обсуждать. Это его жизнь и его дело, а у меня своя проблема.

И эта проблема принимает вполне реальные очертания, когда вечером следующего дня мы с Василисой спешим домой, чтобы встретить её родителей.

Чёрная машина у калитки, Васина мама и здоровый мужик, со спины показавшийся смутно знакомым.

Когда мужик поворачивается, я сжимаю зубы до скрипа. Передо мной он — враг.

Отчим Василисы.

Пётр Савельев.

Тот самый брат Маринкиного отца…

*Исп. — группа Белый орел «Потому что нельзя»

Глава 31

Лето 1998 год. Василиса.

Я узнаю когда-то, наверно,

Что уйти до безумного сложно.

Можешь быть ты прелестной и скверной,

Но тебя не любить невозможно,

Но тебя не любить невозможно…

Я узнаю, как лгут эти губы,

Но во лжи той себя же погубишь.

Можешь быть ты нелепой и грубой,

Но тебя никогда не забудешь…

Моё сердце сжимается внутри до размера самого мизерного зёрнышка, когда от бока блестящей чёрной машины отделяется мощное тело бритоголового мужчины.

Мама, конечно же, приехала не одна. Да и как бы она приехала, если не умеет водить? И машины у неё нет. Она есть у маминого мужа.

— Андрей, — тяну время и замедляю шаг, видя напряжённое лицо Барса. — Ты чего?

Губы Андрея сжаты в тонкую линию, а на лице выделяются желваки. Выглядит это… опасным. Да, Барс сейчас полностью оправдывает свою фамилию, когда стоит посреди дороги и раздувает ноздри, сжимая и разжимая кулаки.

В голове мелькает мысль, что он мог догадаться, но я её прогоняю. При всей прозорливости Барсика, она бы не смог понять, что именно я скрываю. Когда-нибудь, возможно, я бы нашла смелость рассказать, но больше «нет», чем «да».

— Ты знала? Василиса, ты знала?

Глухой и словно бы даже чужой голос заставляет вздрогнуть. По мере того, как Пётр приближается к нам, Андрей буквально свирепеет. И его злость, она… направлена на меня?

— Скажи мне, ты серьёзно думала, что я никогда… Зачем, Цветочек? — шёпот, сбивающийся на свист или шипение…

Я растерянно перевожу взгляд с отчима на Андрея и обратно. Ничего не понимаю. Между нами остаётся шагов пять, когда я отмираю и также шёпотом задаю свой вопрос:

— Что я должна была знать? Что, Андрей?

Неужели всё-таки догадался?

Пётр первым сокращает расстояние и протягивает руку Барсу. Они примерно равны по росту, Андрей чуточку выше, но отчим шире в плечах и раза в три толще. Ненавижу его гадскую фигуру и мерзкое брюхо, которым она меня несколько раз прижимал в углу.

— А вот и моя любимая дочурка, — отвратительно веселым голосом, в котором только глухой не услышит издёвки, тянет наглая сволочь, — со своим другом.

Я шарахаюсь в сторону и прячусь за спиной Барса. Андрей ответно руку не протягивает. Наоборот демонстративно прячет кисти в карманы шорт.

— Друг детства, я правильно понимаю? Андрей? А я Пётр. Будем знакомы, — отчим всё ещё держит руку на весу и рассматривает нас с усмешкой.

Клянусь, мне не чудится: он прекрасно считывает нашу реакцию и просто забавляется сейчас, играя на публику. Мама — моя любимая и любящая нас в детстве мамочка — хватается за сердце и начинает громко вздыхать, жалуясь бабуле на то, как я отбилась от рук.

Вика широко улыбается, прижимая к груди объёмный пакет. Сто процентов в этом пакете подарки для всех, но она, как обычно, вскроет первой и выберет себе то, что захочет. Я лично готова уступить ей право забрать всё, и знаю, что Танюшка меня поддержит. Она, как и я, не переносит Петра.

Мне кажется, что он распускал руки с ней тоже, поэтому она уехала в село.

Старшие сёстры смотрят в разные стороны, делая вид, что вышли погулять, и кроме них никого у дома нет.

А вот дедушка неодобрительно крякает и машет рукой, сообщая во всеуслышание, что ему срочно нужна моя помощь: