Ветчина бедняков

Она была страшно занята тем, чтобы отдышаться, и не сильно-то обращала внимания на его слова. Потом, после некоторых раздумий (он дал ей на них время — потому, что продолжал болтать подобную чушь), она пришла к выводу, что. В принципе, правильнее будет с ним помириться. Пока он ей нужен. А потом… Наконец он задал более конкретный вопрос:

— Как ты узнала?

— О чем?

— ну, про машину. Я не знала. Я просто так сделала, а почему, не знаю. Не могу объяснить. Может, почувствовала. А может, просто хотела тебе отомстить, испортить машину. Вообщем, не знаю. И что теперь?

— В квартиру возвращаться нельзя. Есть одно место… — он вкратце рассказал ей о поселке. Потом сказал, что попробует достать машину. Купить у своего друга (сотрудника). Наврет, что свою разбил, когда возвращался из ресторана, и теперь боится неприятностей с ГАИ. Они вышли на какую-то улицу, оставив ее в подъезде на полчаса, потом вернулся на стареньких «Жигулях» — копейке и картинно распахнул перед ней дверь:

— Садитесь, мадам. Ваш лимузин.

Потом они заехали на его склад (закрытый базар), где долго рылись в ворохе китайских тряпок, подбирая для нее одежду.

— Между прочим, очень приличные вещи, — похвастался он, — товар этой фабрики в Кантоне продают во всех крупных амерканских супермаркетах! Я ставлю на эти вещи бешеннные цены. А ты получаешь все даром.

Но ей было не до тряпок, и она даже не посмотрела на вещи, которыми он набил две спортивных сумки. В Красново они добрались к рассвету. Уже начинало светать. С узкой речки поднимался молочный туман. Вид показался ей очень красивым.

— Откуда ты знаешь эти места?

— был проездом. Знаю, где заброшенные дома. Внутри дома были два деревянных топчана, несколько пустых ведер и подобие печки. Мебель, очевидно, разворовали. Внутри пахло плесенью и сыростью. Он отодрал доски с окон (к счастью, на окнах сохранились стекла) и, когда под потолком загорелась тусклая пыльная лампочка («прямо «Хилтон» — даже электричество!»), дом приобрел какой-то жилой вид. Она взяла одно из ведер (которое показалось ей наиболее чистым) и сказала, что помоет его в реке. Он удивился:

— В реке? Зачем?

— Хочу зажечь печь и согреть воды. Хочу отмыть с лица и волос всю грязь, одеть что-то из твоих тряпок и отправиться в клинику «Инфомед».

Он с размаху сел на деревянный топчан. Его глаза широко распахнулись:

— ты сошла с ума?!

— Нисколько! Быстрота теперь — наш единственный шанс. До того момента, пока те. Кто за нами следил и хотел отправить на тот свет, не понял, что их попытка провалилась и не вышел на наш след. Мы имеем всего несколько часов форы. А значит, нужно действовать быстро.

— ты пойдешь в «Инфомед»? Но с чем?

— Это просто! Представлюсь сотрудницей, назову свою фамилию, скажу, что приехала от Грабовского, а потом найду предлог остаться там и либо влезть в компьютер, либо облазить все помещения.

— Ты ненормальная! Тебя убьют!

— Возможно! Но с такой же вероятностью меня убьют и здесь. Так лучше я рискну, чем сидеть, как крыса в дыре…

— Это слишком большой риск!

— никакого! Они и опомниться не успеют…

— Стала заправским детективом?

— глупости! Я осталась тем, кто я есть, то есть врачом.

— Что ты хочешь там найти?

— Правду! Сейчас все уже забыли, что значит это слово. Но я хочу найти правду! То, что стоит за клиникой «Инфомед».

Он трагически покачал головой:

— не знаю, почему я тебя слушаю…

— А у тебя просто нет другого выхода! В конце концов, машина была твоей. И не такая я неудачница, как видишь! Пока я буду здесь кое-как мыться, поезжай в город, заправь машину, привези кое-что из косметики (я тебе напишу, что купить), еду, кофе и какую-то посуду… Чайник, что ли. Вообщем, привези все, чтобы мы смогли продержаться здесь несколько дней.

Это было отвратительным, тошнотворным ощущением — умываться теплой водой из ведра, в котором никто не держал воду давным — давно. В принципе, на запах можно было закрыть глаза. Ей давно уже приходилось привыкать к невозможным вещам, которые ни за что не совершила бы прежде. Она твердила про себя пословицу: «на войне — как на войне», не понимая толком, с кем именно она воюет, и придавала себе человеческий облик по мере своих сил. Три часа спустя, в элегантном брючном костюме зеленого цвета (Артур был прав — костюм оказался замечательным), она выглядела великолепно, без тени усталости, ковыляя к старенькой «копейке» по огродным кочкам, заросшим бюурьяном, на высоченных модельных каблуках. Когда она увидела эти каблуки, то чуть не упала в обморок! Она уже давным — давно отвыкла от обуви, которая не способствовала бешеной гонке по больничным коридорам. В нормальных условиях она ни за что не одела бы такие каблуки! Но делать было нечего: Артур привез только одни туфли. Не ехать же в город за другой парой обуви, и не переться же в офис частной клиники в рванных старых кросовках, заляпанных грязью. Артур ее успокоил:

— Ничего! Я специально привез такие туфли. К женщинам на каблуках совсем иное отношение. Он будет пялиться на твои ноги и на твою задницу, и не станет задаваться мыслью, кто ты на самом деле.

Машину он оставил за два квартала от клиники. Она сказала, что не стоит ее ждать. Любым способом она постарается спрятаться, остаться на ночь. Но он сказал, что и сейчас, и ночью, когда стемнеет, он будет постоянно следить за зданием, и в случае чего поможет ей выбраться. По крайней мере, она может рассчитывать, что он здесь. Так и не выработав какой-то конретный план (от этой спешки врем стало казаться ей живым существом), она выскользнула из машины и пошла вперед, громыхать к нужной цели на своих каблуках, ловя на себе восхищенные взгляды прохожих мужского пола. Также решительно нажала кнопку переговорного устройства. На бронированной двери. Дверь немного напоминала стальной бункер.

— Слушаю! — рявкнул в ответ какой-то бандитский голос. Он ее не смутил, хотя и навел на странные мысли… В конце концов, она приехала не в ночной клуб… Напустив на себя побольше пафоса, выпалила на едином дыхании:

— Амирова Виктория Алексеевна, приехала к директору клиники из (назвала свой город), от гопсодина Грабовского.

Такой реакции она не ожидала. Дверь щелкнула мгновенно, на пороге возник здоровенный рыжеволосый детина в униформе охранника, который расплывался в подобострастной улыбке и едва не кланялся:

— Сюда, пожалуйста!

Он проводил ее по длинному коридору к двери из цветного стекла…. На остальных дверях не было никаких табличек, и вообще помещение напоминало не клинику, а офис. По дороге обернулась с обворожительной улыбкой:

— У вас всегда так строго?

— Конечно! — не растерялся охранник, — вход по пропускам и еще фейс — контроль.

Фейс — контроль! Она чуть не подпрыгнула на месте! Ну ничего ж себе, прогресс в глубинке! Охранник посторонился, пропуская ее вперед… Стеклянные двери хакрылись. Лысоватый тип в очках, лет 65 — ти, с подобострастной улыбкой поднялся из-за стола. Это был тот самый человек, кого она видела при входа в ресторан на великосветскую тусовку…. У него была узкая полоска губ, липкие раздевающие глаза и во всей фигуре что-то обезьянье. Может, слишком длинные руки, свисающие вдоль кривого старческого тела.

— Госпожа Амирова? Охранник передал верно? Вы сказали, что приехали от господи грабовского? Чем обязан?

— Ах, ничем серьезным! Я ваша коллега, врач, работаю в клинике «Инфомед» В (навзала свой город)… — сделала паузу.

Директор занервничал.

— Господин грабовский не предупреждал о вашем визите…

— Мой визит совсем не официальный!

Она картинно опустилась на стул, элегантно закинула ногу на ногу, приняла кокетливую позу.

— Просто я приехала в Южногорск по своим личным делам, а господин грабовский, узнав, что я еду сюда, попросил зайти к вам, передать лично от него привет и сказать, что он очень доволен вашей работой.