Ветчина бедняков

Директор заметно расслабился и со вздохом опустился обратно за стол. Пока он приходил в себя, оа занялась кабинетом. Это был самый простой кабинет: стол, стулья, компьютер, стелажи с папками… Ничего особенного. Скромная обстановка. Белый халат директора подчеркивал медицинскую принадлежность учреждения, и она отметила, что это первая деталь того, что она попала в клинику, а не в контору по страхованию…

— Ах, господин Грабоский так расхваливал ваш филиал и вас лично, что мне просто захотелось познакомиться с вами! Я столько слышала о вас… (она все болтала и болтала, легкомысленно, как богатая дура, лицо директора становилось все светлей и светлей, а взгляд — все более целенаправленным… Она с благодарностью вспомнила Артура. Он был прав. Липкий взгляд директора не отрывался от ее фигуры, нагло шаря по всему телу и вызывая ощущение гадливости… Но она все улыбалась и улыбалась). Поболтав так о пустяках и полностью втеревшись в доверие незадачливого ловеласа директора, она мысленно поздравила себя с первой победой. Вскоре на столе появилась бутылка хорошего армянского коньяка и коробка дорогих шоколадных конфет, а какая-то медсестра внесла чашки с дымящимся кофе. Директор пересел напротив и демонстративно положил руку ей на колено. Она сделала вид, что не замечает этого.

— Моя дорогая, вы надолго в Южногорске?

— На месяц. Приехала заниматься делами покойной сестры.

— Ах, простите… Мне так жаль…

— Не стоит. Мы не были особено близки.

— Отчего умерла ваша сестра? Неужели ее не смогли спасти?

— Это был несчастный случай. Автомобильная катастрофа. Моя сестра была плохим водителем…

Наконец ей удалось подвести разговор к нужной теме:

— Ах, как бы мне хотелось поближе познакомиться с вашей клиникой! Как вы здесь все расположили? Господин Грабовский так хвалил ваше умение экономно расходовать площадь…

На столе появился план. А на ее плечах — рука, словно случайно ее обнявшая. План был стандартным. На первом этаже — кабинеты врачей, директора, какие-то административные комнаты (кажется, и бухгалтерия). На втором — лаборатории, физиотерапия, рентген, несколько палат для больных, небольшая столовая.

— У вас есть бассейн?

— К сожалению, мы не успели…

— Как, неужели у вас в подвале не оборудован бассейн? Разве у вас нет подвала?

— Конечно, есть. У нас большой подвал. Мы хотели бы такое переоборудование в будущем, но все время не хватает средств.

— Я обязательно скажу об этом господину грабовскому!

Его рука спустилась ниже.

— Я слышала по телевизору, что вы бесплатно лечите приютских детей? Ах, это так прекрасно, так благородно… Я в таком восхищении…..

— Да, мы проводим такую акцию. Мы относимся к этому так серьезно, что каждый ребенок проходит у нас полное обследование и лежит в клинике несколько дней.

Наконец она убрала руку (красиво, с улыбкой, кокетливо, хотя ей казалось, что она сбрасывает со своего тела противное зловонное насекомое). Тогда начались вздохи:

— Ах, дорогая, как бы я хотел узнать вас поближе, вы так прекрасны…

— Поближе? Неужели здесь, в клинике?

— Моя дорогая, у меня есть личные апартаменты, я иногда ночую здесь, когда много работы… Если вы хотите, я вам покажу…

Разумеется, она захотела. Тогда, расплываясь от восторга, он повел ее в конец коридора, отпер какую-то дверь. Это была предпоследняя дверь по коридору. Последней, рядом, былы дверь входа в подвал… Она оказалась в красивой, довольно современной комнате, обставленной даже с роскошью… Большая круглая кровать, над ней — зеркала. Дорогая музыкальная аппаратура. Кресла, журнальный столик с антикварной лампой. В углу — обширный бар. Дверь в ванную. Директор закрыл дверь. Она обворожительно улыбюнулась:

— Можно в ванную? Приготовь пока нам выпить!

— Что выпить? Шампанское? — от восторга у старого придурка заплетался язык, и она вдруг поняла, что именно испытывала Светка, занимаясь своей древнейшей профессией…. Не страсть к деньгам. Не отвращение. Напротив. Восторг. Власть. Упоение этой властью над двуногими скотами, готовыми ползать возле ее ног оттого, что она — женщина, а, значит, воплощение их похабных желаний. И это упоительное ощущение не испугало ее. Напротив. Перед тем, как ускользнуть в ванную, она спросила с самым сексуальным придыханием, которое только возможно:

— А нам не помешают, дорогой?

Он аж затрясся:

— Нет… нет… я сейчас позвоню… предупрежу, чтобы меня не беспокоили.

— Три часа! Не беспокоили — три часа! — и захлопнула за собой дверь. В ванной она расстегнула брюки и вынула пузырек с таблетками, который предсмотрительно сунула за резинку трусов. Артур очень удивлялся, когда по дороге она попросила его остановиться возле аптеки. Но так и не сказала ему, зачем. Две таблетки она раздавила в кулаке, сжала левую руку, а остальные отправила обратно. Потом слила воду и выплыла наружу. Директор сидел на кровати и выглядел так нелепо, что она едва не расхохоталась. Взяла один. Они выпили. Шампанское оказалось отвратительным (как и все в этой дыре). Кисловатая дешевка. Она потрепала его по щеке:

— Поставь нам красивую музыку!

Он пошел к музыкальному центру. Двух секунд ей хватило, чтобы всыпать раздавленные таблетки в его бокал, который он поставил на тумбочку рядом с кроватью. Таблетки зашипели и исчезли. Она подумала:!как здоров быть врачом». Когда он вернулся, она полулежала на кровати с бокалом в руке.

— мы должны допить до конца, дорогой.

Он выпил все, как теленок. Через две секунды лежал на полу, на спине, нелепо высунув язык, а по подбородку стекала струйка слюны. Она проверила его пульс, послушала сердце. Все было в порядке. Похотливый старый придурок крепко спал, и, по ее расчетам, должен был проспать часов десять. Она перетащила на кровать, связала его руки собственным галстуком. У нее было три часа — больше, чем достаточно, ведь она знала, куда идти. На карте клиники было обозначено, что в подвале расположен бассейн. В коридоре никого не было. Молясь всем богам, чтобы дверь в подвал была открыта (иначе пришлось бы терять время, возвращаться в его кабинет за ключом), она толкнула ее, Повезло. Дверь открылась. 

Глава 33

Впереди виднелись ступеньки и свет. Набрав побольше воздуха (и чуть ли не зажмурившись) она шагнула вниз и захлопнула за собой двери. Тусклая лампочка горела над входом. Лестница в подвал представляла собой довольно узкий проход вниз, где ступеньки (гладкие, чистые, серого цеметного оттенка) были без перрил, и при необходимости можно было держаться за стены. Пахло хлоркой и чем-то неуловимым, приторным. С огромным удивлением ее тренированный нос уловил запах одного новейшего германского антисептика, еще не поступившего в массовую продажу, так ка кне было лицензии. Но Грабовский, заключивший специальный договор, радостно испытывал все германские средства без патентов и лицензий на своих пациентах. Запах ее удивил: этот препарат был бы уместен в операционной, либо в послеоперационной палате тяжелобольного, которого только что привезли с полостной операции, но не в подвале, где, по схеме (хоть и фальшивой) должен был находиться бассейн. Он был предназначен для операционной. Она ступила вниз на одну ступеньку, как в голове мгновенно загорелся ярко — красный сигнал тревоги. Внутри стояла полная тишина, но в то же время что-то было не так…. Ее спина взмолкла от ледяного пота, словно ощутимо чувствуя опасность. Она стала поворачиваться и осматривать стены, как вдруг нашла эту опасность в правом верхнем углу над дверью. Камера. Маленький темный глазок камеры. Подвал просматривался. Она понятия не имела, что делать, как вдруг сообразила. Вытащив из брюк флакончик с таблетками, быстро плюнула в левую ладонь, достала одну таблетку, смочила ее слюной и быстро наклеила на глазок камеры, предварительно вымазав всю поверхность глазка беловатой кашицей из снотворного. Теперь глазок видеокамеры был заклеен плотной белой массой… Второй камеры поблизости не наблюдалось. Если ее не успели заметить (а было похоже, что еще не успели), одна проблема была решена. Она легко сбежала по ступенькам. И оказалась в тупике. Бронированная крепость из серой стали, выросшая перед ней в конце лестницы, была бы уместней в каком-то подземном бункере, чем в медицинской клинике. Абсолютно гладкая, серая плита в стене без ручки и без замка. Просто серая плита стали, загораживающая намертво дальнейший проход, и ничего больше. Тут она растерялась. Прикоснулась рукой — металл излучал прохладу. Ей было немного не по себе, но над этим «бункером» не наблюдалось других видео-глазков. Она с радостью бы вернулась обратно в кабинет к неудачливому ухажеру за ключем, чипом доступа или чем-то подобным, если б там виднелось хоть одно отверстие, хоть одна выбоина….. Ничего. Ничего абсолютно, непробиваемая гладкость. Она почувствовала бешенный приступ злости и грохнула в лпиту кулаком. С таким же успехом она могла бы пытаться сдвинуть с места товарный вагон, даже полый. Злость была страшной, она просто сжигала ее изнутри. Пройти так много и оказаться в тупике! В отчаянии она прислонилась к стене, буквально уронила голову на руки, как вдруг локтем почувствовала какую-то неровность. У нее были чувствительные пальцы врача, привыкшие в мягком, детском тельце, состоящем из хрящей и воды, чувствовать любую выпуклость или опухоль. Через ее пальцы прошло столько опухолей, нарывов, смещений, что она могла прочувствовать практически все. В стене была щель. Явное отверстие. Она стала нажимать пальцами дальше, и скоро обнаружила контуры небольшой ниши, утопленной в стене. Вздохнув, она стала длинным ногтем колупать масляную краску, которой была покрыта стена. Потом запустила ногти в образованную щель и рванула. Два ногтя хрустнули и сломались, но она не ощущала боли! Ниша была открыта. Она обнаружила две пружинки (вверху и внизу) и поняла, что не надо было ломать ногти — пружинки раскрывались малейшим нажатием. Ниша вмещала что-то напоминающее пульт управления: большую пластину с гладким экраном и кнопками с латинским алфавитом. Одна кнопка означала «пуск». Помолившись, она нажала… Экран вспыхнул, появились зеленые буквы: «введите код доступа». Но вот, этого не хватало! Откуда она может его знать… Но отступать было слишком поздно. Вверху таблицы виднелись 10 цифр. Она вздохнула и ввела год, когда была открыта медицинская фирма Грабовского. Экран вспыхнул, и появились слова «код доступа верен». Она чуть не ахнула! Это была настоящая удача, почти знамение свыше. Потом на экране появилась надпись: «введите свою фамилию». Тут она долго не думала и по буквам напечатала «Грабовский». Что-то громко щелкнуло. Она обернулась: серая плита въехала в стену. Проход был свободен. Она шагнула вперед, в темноту.

Сзади так же громко захлопнулась дверь. Она находилась в сплошной темноте. Она почувствовала, что от сильного нервного напряжения ее немного колотит. Но тем не менее провела рукой по стене и нащупала выключатель. Щелкнула. Пространство загорелось белым люминисцентным светом. Это была крошечная прихожая. Возле двери, под выключателем, была ниша, над ней — табличка «кнопка выхода». На стене была вешалка (к деревянной доске прибито штук десять крючков, как в спортивной раздевалке. На крючках висело несколько белых халатов и прорезиненный комбинезон хирурга зеленого цвета. Один халат был свернут и валялся на полу. Она подняла и развернула. Белый халат был заляпан характерными пятнами бурого цвета — пятнами засохшей крови… Впереди была самая обыкновенная дверь, с матовым стеклом, вдобавок приоткрытая. Очевидно, выключатель включал свет везде. Комната, куда она попала, была очень хорошо освещена, и довольно небольшая в размерах. Метров 14, не больше. Это была стандартная комната при любой операционной. Она увидела шкафы со стерильной формой медицинского персонала, шкафы с препаратами (в одном из ящиков содержалось все для наркоза). На столике в полном порядке были разложены хирургические инструменты. В углу стояли две системы для переливания крови. В комнате присутствовала даже душевая кабина и три крана с горячей и холодной водой. Она была потрясена. Если это операционная, то почему она содержится в таком секрете? Что за нелепость? Как можно терять время на код доступа, когда везешь в операционную умирающего больного? Во всем этом было что-то не то…. В глубине души кольнуло что-то страшное, мерзкое, на спине выступили капли ледяного пота. Еще больше ее смущали две системы для переливания крови. Они были сконструированы как-то иначе, не так, как все стандартные, которые она видела до сих пор. Впереди в комнате виднелся проход: большая ниша, без всякой двери. Она шагнула туда, остановившись только, чтобы щелкнуть тремя кнопками выключателей….

Это был очень большой зал, в котором вполне мог размеситься бассейн. Но никакого бассейна там не было. Возле стен возвышались огромные металлические шкафы, в которых без труда опознала холодильники морга. При чем самые современные, с универсальной системой охлаждения, способные поддерживать разную температуру. В центре зала размещался большой операционный стол, залитый ярким светом. Аппаратура для наркоза. А в глубине — что-то большое и темное. Она подошла к столу. Это был операционный стол германской фирмы (точно такие же были в операционных их больницы). На поверхности стола в одном месте были видны бурые пятна. Снова — пятна застывшей крови, которую никто не убирал… Она задела что-то ногой. На полу громко звякнуло. Наклонившись, вытащила металлическую посуду, полную шприцов — десяток (на 10 мм), густо запачканных кровью… Она все поняла в тот момент, как только вошла в этот зал. Все поняла, как только увидела холодильники и все остальное. Она находилась в самой обыкновенной лаблратории. Лаборатории по трансплантации органов. Подпольной операционной, где органы не пересаживались, а только удалялись для дальнейшей продажи… Ее прошиб ледяной пот. Так вот где ключ к миллионам Грабовского! Вот где ключ к неимоверному богатству! Вот почему он так бесился, когда она вызвала прокуратуру и милицию из-за убитого мальчика! Вот чем занималась на самом деле клиника «Инфомед»!