Ветер моих фантазий

Помню, Лера иногда вслух даже восхищалась красиво одетыми женщинами. Я так не решалась. Я просто смотрела, как лица незнакомых растерянно вытягивались или как радостно загорались их глаза от похвалы и чьего-то восхищения. Помнится, Лера похвалила цвет футболки одной девушки, бирюзовый, очень идущий к ее глазам, кажется, серым, но на фоне ткани такого цвета приобретающим оттенок синеватой зелени. И девушка расцвела от нескольких слов. И упорхнула со светящимися уже глазами.

— И не боишься ты обращаться к незнакомым людям? — спросила я у подруги.

— Еще боюсь, — девушка хулигански улыбнулась, — Местами. Я просто подумала, что люди бывают так красиво одеты, что глаз радуется на них смотреть. И я решила попробовать говорить им это.

И она пробовала, училась открываться людям и заговаривать с ними хотя бы иногда. Странная практика. Хотя, нет, пожалуй, я ей в чем-то даже завидовала. Я боялась, что люди не поймут, если незнакомая я вдруг заговорю с ними. Да и зачем мне лезть в их жизнь со своим мнением? Да и Лера сказала, что ее не все понимали.

На ту женщину налетел особенно сильный порыв ветра, когда она достигла перекрестка. Шаль она подхватила рукой, удерживая. А зонтик, пользуясь тем, что она не смотрит туда, ветер вырвал и понес через пустую дорогу, к другой стороне.

Взметнулись концы мокрых волос. Рыжих. Девушка растерянно замерла. Ох, это же Лера! Какая она сегодня красивая!

Зонт, вырвавшись, перелетел над перекрестком, на красной иномаркой, дальше полетел на следующую улицу.

Два парня, идущие по той стороне, по тротуарам с разных сторон перекрестка, замерли, заметив яркое пятно, прокатившееся по воздуху мимо них. Растерянно проследили взглядами за улетающим зонтом. Потом оба рванули за ним вдогонку, по разным сторонам дороге.

Они добежали почти одновременно, скользнули на дорогу. Парень в толстовке со стразами, прячущий лицо под капюшоном, быстро огляделся, нет ли машин — я успела заметить глаза с однослойным веком и концы черных волос — и только тогда побежал на дорогу. А тот, второй, кинулся, не оглядываясь даже, будто ничего не боялся. Или позабыл обо всем.

У зонта они оказались вместе, оба протянули к ручке руки. Оба, заметив чью-то чужую руку, растерянно подняли взгляд на ее обладателя. Увидели лица друг друга. И застыли. Пальцы у русского дернулись. Он убрал руку и отступил на шаг. И, пользуясь его замешательством, азиат поднял зонт и, крепко сжимая ручку, выпрямился. И обернулся посмотреть туда, откуда он мог прилететь. А русский проследил за ним взволнованно, обернулся.

И я запоздало узнала в нем нашего Виталия. Только не поняла, что это у него вид такой. Вот, он отступил. На тротуар. К столбу. И в фонарный столб вцепился, нашарив, его не глядя, словно ослепнув вдруг. Словно призрака вдруг увидел.

А второй парень подошел к Лере, зонт ей протянул. Я сейчас не видела его лица. Только черную толстовку, на которой стразами была выложена фигура в балахоне с мечом и хищная оскалившаяся морда чудовища за нею — то ли приятель стремный, то чудище сожрать балахонистого хотела. Джинсы узкие на худой фигуре, черные, да белые кроссовки.

А еще я видела растерянное лицо Леры. Она как-то очень пристально в него всматривалась.

Парень молча зонт ей протянул. Она что-то сказала, тихое, смущенно. Он вверх руку поднял, левую, взмахнув ею. И ушел уже по этой стороне, удаляясь от подруги и от меня. А тот, заробевший, вздрогнув, вгляделся в лицо рыжеволосой девушки. И, задрожав, еще на шаг отступил, от столба. И, прежде чем она голову повернула, сжимая едва не потерянный, но вернувшийся зонт, повернулся к ней спиной и сбежал.

Или то не наш Лий был? Наш-то общий друг от Леры ни разу так не шарахался. А этот какой-то странный парень. Да не, с чего я вообще решила, будто там был наш Виталий? Я же далеко от них была, да и он сдрапал быстро. Могла перепутать лицо. Тем более, Лий — его так наша любительница дорам с чего-то прозвала, а он и не воспротивился — лицом самый обычный. Таких парней во всей России пруд пруди. Могла и спутать. Точно, спутала.

Но вот Лера. Она стоит, судорожно сжимая зонт, да так долго смотрит вслед уходящему азиату. Вот, тот уже смазался в одно темное пятно на горизонте, на фоне серого неба и дождя, а девушка все стоит и смотрит на его спину.

А потом вдруг и вовсе сложила зонт, мрачно защелкнув, надавливая руками, торопливо ремешком на липучке обернула, скрепив. И вслед тому азиату кинулась. Он уже далеко ушел. Мне уже и не видно ей. А она видела. Или же сама не видела, но просто догнать хотела.

Тьфу, странные они все какие-то сегодня, что Лера, что Лий. Если это наш друг. Хотя я уже сомневаюсь.

Со вздохом сгребла продукты в мешок. К счастью, целый, а то запасного у меня не было. И батон сгребла. Подсушу — и птицам отдадим.

И грустно вслед посмотрела яркому пятну, растворяющемуся на горизонте. Обрывок чьей-то истории, возможно, она станет красивой. Хотя, может, Лерка достанет того несчастного. Если вообще добежит до него. Но сцена яркая, как в дораме. Впрочем, не в моей. Тоскливо.

Поднялась, потерла спину рукой свободной. А ничего. У меня своя дорама, книжная. И я там с моими героями могу сделать все, что хочу.

Задумчиво домой побрела.

Хотя… не всегда. Не со всеми историями. В некоторых я могу верховодить как демиург, вертеть сюжетом куда хочу и как хочу. Но… Есть у меня одна история, странная. Я ее просто вижу. Просто приходят картины, рождаются где-то внутри меня, проходят перед внутренним взором. Я просто их записываю. Я в той истории никогда не задумываюсь, что, может, взять и повернуть героев по жизни в другую сторону? Они просто приходят. А я записываю их историю. Она приходит отрывками. Яркими картинами, единичными. Я не вижу ее целиком и сразу. Просто ее записываю.

***

Высокий черноволосый мужчина словно зверь пойманный в капкан метался по просторному помещению с гладкими зеркальными темными стенами. В глазах слезы, взгляд безумный, лоб и одежда из блестящего материала вспотели. Странное ощущение, будто промокло и увлажнилось одеяние из листа темно-серебристого металла, да еще и изгибающегося вокруг высокой статной мускулистой фигуры, следующее за каждым ее движением. Женщина, внешне молодая, с короткой стрижкой, сидела спокойно, но ссутулившись, пропустив руки между коленей в узких штанах.

— Ну, почему? Почему? — повторял мужчина в отчаянии, — Всего 0,0000007 % вероятности! Почему это случилось с моим братом и его женой?!

— Ошибки случаются, — глухо и хрипло отозвалась женщина, глаза ее тоже были влажные, но потеков слез на безупречном смуглом лице не было, — Рано или поздно они случаются. У нас или не у нас.

— Но наша техника! Наша наука! Весь этот гребанный прогресс…

Мужчина метнулся в дальний угол, туда, где в небольшом огороженном помещении за прозрачными стенами на каменной плите, чуть приподнятой с одного краю, неподвижно лежал ребенок. Черные волосы, чуть отливающие синевой в приглушенном свете лампы. Глаза серые неподвижные. Он вроде и смотрит куда-то перед собой, но будто не видит ничего. Не слышит их голоса, не видит, как мечется кто-то за перегородкой, как мечутся тени от него и блики на его одежде. Хотя туда проникают звуки. Он и слышит их, и не слышит. Жуткое чувство, когда сколько ни кричи, сколько ни умоляй — ни докричаться.