Ветер моих фантазий

А парень ощутимо так смутился от ее доброты. И стало видно, что парень он приличный, просто попал в период невезенья. И он даже не хотел еще и брать у нас еды, но его желудок все решил сам.

Кстати, в тот день ночью мы тоже варили пельмени. Пили черный чай с бергамотом. Доели две последние сосиски. Допили томатный сок из дальней полки холодильника. Парень смущался каждому проявлению заботы, постоянно извинялся и благодарил за доброту. Потом он порывался сразу же уйти. Но Лера уговорила остаться и спать в гостиной на том же диване, куда мы его и перенесли.

— Мы же волноваться будем, что ты ушел так, — сказала она тихо и немного даже укоризненно, — Вдруг ты там упадешь? А кто тебе скорую вызовет ночью?

И он остался. Часа два еще поспал в гостиной. Потом робко выскользнул, попросился в душ. Лера пустила. Потом он вышел отмытый и смущенный, хотя и в грязной одежде. Она ему свои спортивные штаны и футболку старую притащила. Он смутился сильно и испарился в ванную. Потом сидел возле нас, переодетый, чистый и смущенный. На сей раз сам себя пластырями облепил, нас «не утруждая». С пакетом с его грязной одеждой. Лера еще предлагала помочь зашить, но он отчаянно отнекивался и разволновался. Она его пожалела и предлагать прекратила. Потом мы снова вместе пили черный чай с бергамотом. И он приметил наши тетради с домашкой. Помочь предложил. И по каким-то предметам хорошо шпарил, даже будучи усталым и раненным.

Утром парень ушел, рано. Долго еще смущенно извинялся и благодарил в коридоре у прихожей.

— Соседей разбудишь, — улыбнулась наконец Лера.

А я бессовестно зевнула.

Спасенный смутился еще больше и торопливо испарился в неизвестном нам направлении.

Лера вдруг выскочила к лестнице и крикнула:

— Но ты там будь живой!

И после некоторой паузы, где-то на два этажа ниже нас отозвалось:

— Хорошо, пока буду.

В общем, недели две соседки-пенсионерки трепали нервы Лере и ее маме своими подозрениями. В итоге бедную подругу к гинекологу утащили. Но там обнаружилось, что ничего такого не было, ни тогда, ни вообще — и все успокоились. Если не считать, что Лерка еще месяца три краснела, приближаясь к тем сплетницам, да и вовсе перестала с ними здороваться. Все-таки, ее личная жизнь — не их ума дело. Тем более, такие жуткие подробности.

— Я вообще не целовалась еще ни разу, — в слезах говорила она мне на прогулке, утащив меня подальше от дома и в сторонку от людей, — А они… как они могли такое подумать?!

Но спустя еще полгода мы о том парне забыли. Хотя Лера тех сплетниц до сих пор игнорировала. И, по-моему, за дело. Хотя вредные старушенции были явно не согласны с нашим мнением.

А потом Лера как-то топала вечерком, сияющая, из магазина, с новой сумочкой. Которую у нее кто-то выхватил и бежать кинулся. Я лично при этом событии не присутствовала. Но мне подруга в тот же вечер донесла, какая была восхитительно волшебная сумочка, да еще как удачно сложилось с карманными деньгами, какая Лера была счастливая, добыв свою прелесть, как расстроилась, что вора не догнала: мерзавец очень быстро бегал. А потом там парень выскочил откуда-то по пути у ворюги. Догнал, отобрал украденное и по морде дал. С ног сшиб, ударом по коленке. И навалял, заразе, чтобы больше красть было неповадно. А потом еще и пошел к ней и сумочку ей вернул!

— Представляешь! — подругу просто распирало от волнения и воодушевления, — Это был тот самый парень! Которому мы тогда помогли! Он меня еще до дома проводил!

Хотя, как я ни ожидала, личная жизнь у нее с ним почему-то не сложилась. Хотя такие первые встречи драматичные! Спасенный ею! И спаситель-герой! Но с того времени мы подружились. Жили, как оказалось, не столь далеко друг от друга. Хотя и в разных школах учились. Мы с Лерой в одной, а Виталий — в другой. А в вуз пошли один и тот же, ибо уже привыкли как-то быть вместе.

— Так что у вас? — повторил Лий серьезно, садясь обратно на свой стул.

Вообще он почти всю жизнь был Виталием, но Лера однажды начала смотреть дорамы и случайно как-то раз его обозвала на восточный манер. А парень тогда не возмутился. А потом девушка стала махровым дорамщиком и привыкла его иногда так обзывать. Он все равно не злился. Короче, так сложилось исторически, что приятель наш обрел второе имя.

Лера почему-то промолчала.

— А у меня новая глава, — доложила я радостно, — Помнишь, та книга о другой цивилизации?

— Какая из? — улыбнулся парень.

Хотя глаза у него сегодня были невеселые.

— Где люди и особая техника. Полеты в космос.

— Аа… — он отвернулся, разглядывая прохожих за окном, идущих у ближайших фонарей.

Необщительный Лий сегодня какой-то.

Вопросительно на Леру покосилась. Та просверлила его особым рентгеновским взглядом и головой качнула. Мол, что-то не то, но, наверное, лучше, чтобы мы с ним остались. И мы остались.

С час приятель сосредоточенно расстреливал монстров. Мы поинтересовались, как там с игрушкой про перестрелки в космосе, за которой застали его в прошлый раз? Там такие классные были космические пейзажи.

— Не охота мне сегодня про космос, — пробурчал парень.

И мы больше со своими маленькими толстенькими намеками к нему не приставали.

Он сегодня серьезный был, даже не комментировал особо удачные драки.

А седьмой особый монстряк его завалил. Почти сразу. Но друг не ругался, только откинулся на спинку, потянулся. Не бойцовское у него сегодня состояние.

— А все-таки хорошо бы было, если бы можно было жить вечно! — сказала задумчиво Лера.

— Ты так думаешь? — отозвался угрюмо парень.

— Так ведь не страшно бы было ошибаться, — улыбнулась Лера, хотя он спиной улыбки ее не видел, разве что б в отражении на поверхности монитора, — И можно было бы не терять близких.

— Но, может, тогда бы люди близких вообще не ценили, — вклинилась я философски, — Или бы ценили меньше. Ведь вроде ценишь, что теряешь. Ценишь больше.

Вот я уже несколько лет того художника забыть не могу. Хотя лица его не видела. Хотя видела только раз его, несколько минут, застав за работой. Может, если бы я тогда решилась к нему подойти, и мы бы познакомились или он бы оттолкнул меня сразу, проворчав что-то недружелюбное, я бы и забыла его сразу? А так я ушла тогда. А потом не нашла его. И уже несколько лет его помню.

— Но ведь вы не знаете, чем бы вам пришлось заплатить за это бессмертие, — серьезно возразил Виталий, — А вдруг бы люди, что были возле вас, которые стали вашими близкими, не имели бы не только вечной молодости, но и вечности вообще бы не имели? И, выходит, вам бы пришлось долго наблюдать за тем, как расцветают ваши близкие и как они вянут и погасают. Покуда хватит душевных сил, чтобы их кому-то отдавать, помня, что каждого, с кем поделился душевным теплом, скоро уже не будет.

Мы озадачено притихли.

— Да, мрачновато, — вздохнула Лера спустя время, — С этой стороны если смотреть, то, может, и хорошо, что люди умирают. Хотя… нет, ужасно так говорить!

— Но так хотя бы нет перенаселения планеты, — вздохнула и я, — Одни рождаются, другие умирают. Каждую минуту кто-то в нашем мире рождается, а кто-то — умирает. Таков круговорот жизни.

— Если бы люди нашли способ получать питание или даже расселяться других планетах, Солнечной системы, или еще дальше, то проблемы с перенаселенностью бы не вставало, — задумчиво сказал Виталий, — Да и… Покуда бы техника шагнула вперед, не все корабли с переселенцами долетали бы до цели. Не все бы смогли выжить в новых колониях.